После всего он сказал:

– Ты такая мягкая, как облачко.

Мы встали. Покурили, любуясь сырыми кирпичиками, из которых была выложена труба. И договорились о том, что Арсений сейчас пойдет в ресторан, а я догоню его позже.

Одевшись, мой юный любовник ушел. Я же не мешкая кинулась вызволять пленницу из ее заточения.

– Диоген, – постучала я, – выходи из бочки!

Тишина.

– Диоген! – Я распахнула дверь.

Смотрю – исчезла. Нет ее. Ну, наверное, ускользнула, пока мы с Арсеном предавались любви.

Я ополоснулась. Надела все сухое и чистое. Не сдержавшись, умяла пару печенюшек. И пошла в ресторан.

Каково же было мое удивление, когда я обнаружила, что Оксанка сидит за одним столом с «гомами» и ведет непринужденную беседу (может, теперь, после увиденного или хотя бы услышанного, она поостережется их так называть?).

– Добрый вечер, – как ни в чем не бывало подсела я к ним.

– Ира, познакомься! – сказала артистичная Дорохова. – Это Арсений. Это Руслан.

– Да мы с Ириной вроде как уже познакомились, – заметил Арсен, улыбаясь мне самым скабрезным образом.

– Правда? И ничего мне не сказала. Вот бессовестная!

На Руслане теперь был темно-вишневый велюровый пиджачок (туфель, к сожалению, видно не было).

– Очарован вашей подругой, – заявил он. – Битый час пытаюсь разгадать, кем она работает. Говорит, профессия начинается на букву «к». Я уже все перебрал. Комбайнерша, кокетка… работаю кокеткой. Правда, неплохо звучит? Крестная мать, крематорский работник. Все отвергает.

– Ты еще не назвал крупье и каскадер, – влез Арсен.

Дорохова таинственно улыбнулась:

– Нет, я не то и не другое. И даже не крупье-каскадер.

– Тогда кто же вы, Оксана? – в отчаянии вскричал Руслан. – Не томите же нас!

– Не сдавайся, Оксанка! Пусть дальше гадают.

Мы славно посидели тем вечером. И даже договорились до того, что Руслан по приезду займется Кощеевым имиджем. Только он должен будет узнать сценическую легенду (когда мы ее придумаем). Вот тогда-то и расстарается.

Вообще говоря, его чрезвычайно заинтересовала наша деятельность. Все, что касалось продюсирования безвестного музыканта. То, как это начиналось. Какими путями шло. Рассказ о презентации поверг Руслана в неописуемый восторг – он хохотал до слез.

Словом, с того самого вечера мы расставались только на время сна. Неразлучной четверкой протоптали мы шотландские земли. От Лох-Несского озера до устрашающего города Глазго, где на каждом углу встречалась похабная надпись и повсеместно пахло мочой.

Мы умудрились часовое посещение Ливерпуля превратить в дань памяти «Битлз». Спуститься в тот самый подвал и выпить по кружечке эля. Освоиться, присмотреться. Оценить выступающий коллектив. И напоследок прихватить визитную карточку заведения.

А дальше мы осваивали новый язык. Это происходило в пограничном городе Уэльса и нужно было лишь для того, чтоб запомнить его название, состоявшее из шестидесяти слов, два из которых я помню по сей день (Тисильо и гогогох). И мы пили капучино в Стратфорде-на-Эйвоне, сидя как раз напротив дома, где родился Шекспир.

Так получилось, что именно благодаря тому, что мы сбились в команду, путешествие выдалось безумно насыщенным и веселым. Тур-квартет, как мы его обозвали. И хотя между мной и Арсением вспыхивали еще пару раз бурные сцены, но на этом наш сексуальный интерес друг к другу как-то перетерся. Кроме того, меня перестало устраивать, что Арсен выполняет функции двойного агента. Уверенности у меня по-прежнему не было. Но и подозрений хватило, чтобы мое влечение к нему истлело совсем.

Тем временем мы вернулись в Лондон.

Пора было переходить от слов к делу. Каникулы закончились. На повестке дня остро встал вопрос о визите к Тареку.

Встреча была назначена на два часа пополудни. И теперь, собравшись вчетвером в гостиничном номере, мы репетировали предстоящий диалог по ролям. Ребята от лица лондонского предпринимателя задавали нам всякие каверзные вопросы. Мы с Оксанкой искали на них хитроумные, ни к чему не обязывающие ответы.

– Скажите мне, леди, – сверля нас подозрительным взглядом, допытывался Арсен. – могу ли я где-нибудь увидеть видеозапись с концерта вашего музыканта?

– Конечно! Приезжайте к нам в Россию. Там его день-деньской крутят по всем каналам.

– Вы знаете, – вступал Руслан, почесывая мизинцем свой крупный нос, – я наводил справки о группе «Короли и капуста». Даже специально обзвонил несколько студий звукозаписи в Москве. Никто о такой группе слыхом не слыхивал.

– Быть такого не может! Возможно, сказались неточности перевода. Если хотите, мы прямо сейчас можем посмотреть в Интернете информацию об этой группе.

– Да? – насмешничал Арсен, глядя на меня влюбленными глазами. – И что же ты ему покажешь?

– Ну, господи! Какая разница? Наберу «Король и шут». Эти товарищи все равно в таком жутком гриме, что никто ничего не поймет.

В общем, Руслан отметил, что с импровизацией у нас все нормально. Экзамен мы выдержим.

– А ты сам-то как? – спросила его Оксанка по окончании репетиции. – Чувствуешь в себе силы вести переговоры? Там ведь буду встречаться специфические слова, вроде «звукозапись», «видеоматериал»?

– Аск! – Руслан пренебрежительно усмехнулся. – Она еще спрашивает. Кто из нас в Лондоне четыре года учился? Если хочешь знать, я считаю английский своим родным языком.

Мы были полностью удовлетворены. И после этого наш умница переводчик занялся своими прямыми обязанностями. Стал прихорашивать нас, подготавливая к встрече. Подобрал подходящую одежду, охарактеризовав ее как «сойдет». Сам нас накрасил и уложил волосы. Причем Руслан стал единственным человеком, которому я позволила поэкспериментировать над своей головой. Воспользовавшись этим, он заплел мне прямо ото лба с десяток мелких косичек и собрал все волосы в тугой высокий хвост.

Сделав последний штрих в виде серебряного кулона на Оксанкиной шее, наш имиджмейкер с гордым видом подвел нас к зеркалу.

– Ну! Красавицы мои, – обнял он нас, – с богом!

И мы поехали на переговоры.

Арсений с нами, разумеется, не пошел. Предпочел прогулку по городу. Расставшись с ним у метро, мы договорились встретиться по завершении бизнес-экскурса возле Музея мадам Тюссо. А сами, проехав несколько станций, вылезли в центре.

Офис Тарека находился рядом с так называемым лондонским оком, а на деле самым обычным чертовым колесом, расположенным на набережной Темзы. Контора оказалась так себе: всего три комнатушки, включая личный кабинет мистера Абделлатифа. Да и сам владелец фирмы не произвел на меня благонадежного впечатления. Маленький, пухленький, с быстро бегающими черными глазками, он принялся суетиться и всячески нам угождать, едва мы очутились в его владениях: «Чай? Кофе? Нет? Прекрасно… Время обеда. Идемте, здесь есть прекрасный японский ресторан!»

Пока мы сидели, отделенные от общего зала бамбуковыми висюльками, в ожидании суши, Тарек общался исключительно с Русланом. Что-то доходчиво объяснял ему, выводя на салфетках квадратики и кружочки. Причем скрупулезность его доходила до такой степени, что в скором времени салфетки закончились, и Тарек принялся изрисовывать листовки с рекламой, лежащие на столе. Руслан слушал. Уверенно кивал. Потом поворачивался к нам и со счастливой улыбкой докладывал:

– Ничего не понимаю. О чем он толкует?

Мы нервничали. Ругаться с переводчиком при деловом партнере было как-то не с руки. И я от бессилия крошила плетеную подставку, приготовленную под блюдо ассорти. Оксанка тоже придумала, как сливать негатив. Незаметно стуча пальцем в аквариумное стекло, распугивала тамошних обитателей.

Наконец улыбчивая японка внесла поднос с едой.

Пока Тарек обращался к ней с гневной тирадой, видимо требуя себе побольше салфеток, я пнула Руслана коленом.

– Ты же говорил, что хорошо знаешь английский! – шепотом возмутилась я.

– Да я понимаю, что он мне говорит. Я не понимаю зачем.

– Как это? А что конкретно он говорит? – разволновалась Оксанка.

– Он рассказывает схему бартера на рынке недвижимости. И при этом хочет иметь контакты с Россией.

– Да чего он нам тут парит? – немного повысив интонации, воскликнула я. – Ты его про «Королей и капусту» спросил?

– Нет еще. Сначала хочу понять, каков его интерес.

Тут Тарек, договорившись с официанткой, довольно потер ладоши. А после обратился к нам с неким игривым сообщением.

– Предлагает выпить за знакомство, – перевел Руслан. – Сейчас нам принесут саке.

Во время трапезы мы о делах не говорили.

Все больше слушали историю Тарека. О том, как простым юношей из Туниса он приехал в Лондон. Сумел обосноваться. Купить сначала убогую комнатенку. Жениться. Настрогать троих сыновей. И так далее и тому подобное.

Мы уже успели опрокинуть не одну унцию японской водки. Изничтожили все роллы, представленные в ассортименте. А дело с мертвой точки никак не сдвигалось.

В конце концов Оксанка не выдержала.

– Слушай, напомни ему про «Королей», – заныла она Руслану, но улыбаясь при этом Тареку. – А то у меня такое чувство, что у него психолог заболел, ему поговорить не с кем.

Сделав успокоительный жест, Руслан понес по-английски так быстро и много, что я поневоле залюбовалась.

Выслушав, лондонец воскликнул:

– Оу, йес! – И выставил нам большой палец.

Мы оживились. Облегченно заулыбались друг другу. Но тут Тарек для чего-то полез в свой портфель. Изъял оттуда несколько каталогов и раздал каждому из нас по экземпляру.

Мы стали неуверенно листать.

Все развивалось совершенно не по тому сюжету, который мы предполагали. Вместо того чтобы расспрашивать нас о рок-группе, англичанин хотел, чтобы мы ознакомились с видами здравниц. Зачем?

Руслан, просмотрев, отложил журнал и поднялся.

– Что-то тут нечисто, – задумчиво пробормотал он. – Ладно, вы пока изучайте. Я сейчас вернусь. А то мне этот чурка совсем голову заморочил… – И, извинившись перед Тареком, отправился на поиски туалета.

– Я что-то тоже никак не врублюсь. На фига он нам эту макулатуру раздал? – сказала Дорохова, разглядывая картинки с крайним увлечением на лице.

– Может, это у них клубы так выглядят?

– Сдурела, что ли? Это каталог по отелям Туниса. Вот, видишь, написано: «Хотелз оф Тунизия».

На этих словах Тарек радостно закивал.

– Йес, йес, Тунизия!

Стал щелкать пальцами, пытаясь продолжить мысль. Подмигивать и облизываться. Потом перешел на интернациональный язык.

– Рашн гелз, – сказал он, целуя собранные в горсть пальцы.

И давай себя во всех местах оглаживать да охаживать. Мол, какие красотки! И личиком-то пригожи. И станом стройны. И грудь – то что надо…

– Я все поняла! – сказала я наконец. – Этот похотливый козел хочет взамен за услугу трахнуть кого-то из нас. Предлагает выбрать отель.

Дорохова с недоверием покосилась сначала на меня, потом на Тарека.

– Йес, йес! – брызгал слюной извращенец. – Рашн гелз! Тунизия!..

Я ему: «Да поняли, мол, уже. Андестенд. Дайте подумать!» А он все твердит свое как заведенный!

Слава богу, вскоре вернулся Руслан.

Обрадованный не меньше нашего англичанин больше не стал ничего объяснять. А вместо этого выудил из портфеля файл с какой-то бумагой и отдал переводчику на изучение.

Взяв документ, Руслан заинтригованно протянул:

– Так, что у нас тут… – И перевел: – Расписка о намерении сотрудничать.

Быстро пробежав глазами текст, он прямо-таки озадачился. Выпятил губу и несколько секунд переваривал. Потом, помотав головой, стал что-то горячо доказывать Тареку. Тот отвечал: «Йес, йес, итс о’кей!», но в то же время как будто бы возражал.

Они препирались достаточно долго.

В конце концов я не выдержала:

– Ладно, все! Не о чем спорить! Скажи ему, согласная я.

Руслан в изумлении обернулся.

– Тебе это нужно? – тряхнув распиской, спросил он. – На мой взгляд, абсолютно беспринципная сделка! К тому же попахивает филькиной грамотой. – И, презрительно отбросив бумагу, добавил: – Встаем, уходим! Гуд бай, мистер Абделлатиф!

«Вот это, я понимаю, мужчина! – с восхищением глядя в спину удаляющемуся Руслану, подумала я. – Только какого хрена он мне сделку срывает и о принципах говорит? Тоже мне, высоконравственный элемент выискался!»

Дорохова, затравленно улыбаясь, тоже потянулась к выходу:

– Сори, мистер Абделлатиф. Гуд бай!.. Пошли, Чижова!

Ага, щас! Провалить все дело только потому, что мужику экзотики захотелось? Накось-выкуси!

Я покрутила растерянному лондонцу пальцем у виска. И махнула в сторону двери. Дескать это они идиоты, не ты! Взяла расписку и, ничего не поняв, кроме даты выезда (15 декабря), поставила свою визу под подписью Тарека.

– Я поеду! Я! – похлопала я себя по груди.

Он кивнул, быстро вытащил для меня из портфеля вторую копию. И я для верности подписалась еще раз. Чтобы он видел, что я аж двумя руками «за».