Подхожу к огромной мраморной раковине, чтобы закрыть пузырек, но рука замирает в воздухе. На самом деле здесь полным-полно места. Клим явно не фанат мужской косметики. Пена для бритья и лосьон после — вот и весь его нехитрый набор. А как бы мило здесь смотрелись мои многочисленные баночки с кремами и прочая женская дребедень? Кошусь в сторону собственной косметички, за которой мне пришлось спуститься к себе, когда стало понятно, что отделаться от Клима у меня не получится. Вздыхаю. Отжимаю швабру, ставлю в угол и мстительно расставляю принесенное из дома добро. Раз уж он хотел, чтобы все поверили в то, что наш брак настоящий…


У меня еще полно работы, поэтому я заканчиваю это дело быстро. После чего купаюсь и переодеваюсь в чистое. Никаких полупрозрачных кружев и шелка. Потому что с Климом мне придется делить не только дом, но и постель. Боюсь, вряд ли я смогу держать себя в руках долго и, в конечном счете, выставлю себя полной дурой. Поэтому теплая пижама со Спанч Бобом — как раз то, что мне нужно. Ею я исключаю из наших отношений даже намек на сексуальность.


Когда я возвращаюсь в спальню, Клим уже лежит в постели — на коленях MacBook, вокруг какие-то документы, в которыми он то и дело заглядывает. Сглатываю. В стильных очках он выглядит так горячо, что у меня все внутри сжимается. Молча плетусь к своей сумке. Мне тоже есть, чем заняться, раз уж он решил прятаться от родни.


Достаю из специального контейнера 3-D-модель сердца одного из своих завтрашних пациентов. Заглядываю в план операции, который знаю и без того наизусть. Зажмуриваюсь и упускаю тот момент, когда рядом со мной на пол опускается Клим. Я все еще злюсь на него. Но когда он рядом — аккумулировать в себе эти эмоции становится очень сложно.


— Что это ты делаешь? — с нескрываемым интересом спрашивает он.


— Да так. Еще раз пробегаюсь по плану завтрашней операции.


— Это же 3-D-печать?


Он выглядит таким заинтересованным! Как мальчишка, которому подарили новый конструктор.


— Да, точная копия сердца моего пациента.


— Ты на ней отрабатываешь операцию? — догадывается Клим. — Я слышал о таком. Но не знал, что у нас прижилась эта практика.


— Она и не прижилась. Это скорее исключительный случай. С 3-D-моделями сердца в нашем институте работаю только я. И то — редко.


— Почему?


Клим снимает очки и устало трет переносицу. Но при этом выглядит действительно заинтересованным. А еще он так близко, что от его дыхания шевелятся тонкие волоски, спадающие на лицо, а телом бегут мурашки.


— У нас не слишком развита 3-D-печать. А заказывать модели за рубежом — очень дорого. К тому же некоторые мастодонты кардиохирургии — удивительно консервативные люди.


— Это ты о своем начальнике?


— И о нем тоже.


— Расскажи мне об этом случае.


Клим кивает на модель сердца и заправляет мне за ухо волосы. Внутри меня дрожит, кажется, каждый нерв, вибрирует каждая клеточка. Облизываю губы.


— Ну… У ребенка обнаружен сложный порок сердца. Двойное отхождение магистральных сосудов от правого желудочка. Запашный предлагал родителям мальчишки менее рискованный вариант операции. Но у меня возникли сомнения на этот счет. Разрешить спор нам помогла бы 3-D-модель сердца. Я озвучила эту идею, и родители мальчика ухватились за нее. Они люди небедные. Могут себе позволить. Ну, и по всему вышло, что я была права.


— И что же ты предложила? — пальцы, замершие у моего уха, шевельнулись, поглаживая меня по шее. Я осторожно убрала руку Клима и встала.


— Создать туннель для отвода крови от поврежденного участка к аорте, чтобы восстановить нормальный приток крови к сердцу.


— И к изобретению нашего клапана ты, оказывается, тоже приложила руку. А я и не знал.


— Ты много чего обо мне не знаешь.


— Но у нас все впереди. Не так ли?


— То, что я согласилась тебе подыграть — не означает, что я согласилась с твоим планом в принципе. Я не стану обманывать свою родню. Даже не проси. Завтра же я расскажу матери о том, как так вышло…


— А я не предлагаю тебе её обманывать. Я предлагаю тебе попробовать сделать наш брак настоящим.


— Да. Я помню. Партнерский брак. Неужели ты действительно думаешь, будто я нахожусь в настолько отчаянном положении, что соглашусь на брак без любви?


— Ах да, любовь… Как же я забыл.


Клим встает на ноги вслед за мной, и тут же гримаса боли искажает его красивое лицо.


— Что такое? Тебе нехорошо?


— Спину заклинило, — цедит сквозь зубы.


— Ну-ка, сядь! Дай я посмотрю…


Клим садится на кровать. Я забираюсь ему за спину. Сажусь на колени и осторожно сжимаю пальцы на его трапециях. Разминаю узлы мышц, удивляясь, как он не слег в принципе с такими-то нагрузками. Клим хрипло и протяжно стонет. Ах, ты ж… Ах, ты ж, черт! Ну, разве так можно с живыми людьми?! Будто ведомая какой-то невиданной силой, склоняюсь к его уху:


— Нравится?


— Угу… С каждым разом все больше и больше. А ты говоришь…


— Что говорю?


— Любовь! Вот нахрена она нужна, когда и без нее… Ох…


Не спрашиваю, что без нее. Потому как и так все понятно.


— Любовь нужна всем, Клим.


— Ага. Вот ты влюблена, и? Много это тебе принесло счастья?


Зажмуриваюсь резко. Потому что его слова отчего-то бьют удивительно сильно. Клим ведет мощным плечом, и я заставляю себя продолжить. Хотя, если честно, больше всего мне хочется свернуться в клубок и рыдать, пока не выплачу все глаза.


— Так что? Много счастья?


— Нет, Клим. Счастья мне это не принесло.


— Вот видишь! А я смогу сделать тебя счастливой.


— Почему ты так в этом уверен? — шепчу я.


— Потому! Мы во многом похожи. Вращаемся в одной сфере, понимаем интересы друг друга. Ты не пустышка, тебе ничего от меня не надо, мне не стыдно будет представить тебя партнерам по бизнесу, да и ты тоже всегда и во всем можешь на меня рассчитывать. А еще у нас общие друзья и цели в жизни. К тому же тебе уже сколько? Тридцать? Как моему Сашке…


— И что? — как и любая женщина, я напрягаюсь, когда речь заходит о моем возрасте.


— А ничего! Ты когда вообще рожать собираешься? На пенсии?


Ну, надо же! Как лихо он все просчитал. А впрочем, чему я удивляюсь? Я не знаю более рационального человека, чем Клим. Такой подход вполне в его духе. Вот только неужели он не понимает, как это все обидно? А этот его вопрос о детях? Это же вообще удар ниже пояса!


Медленно отвожу руки от его шеи. От греха подальше, ну, правда! Убеждаю себя в том, что еще успею его придушить. При случае…


— Эй, ты куда?


— Спать. У меня завтра тяжелый день.


Забираюсь под одеяло, сдвигая в сторону валяющиеся поверх него контракты. Клим, кряхтя, поворачивается. Быстро собирает бумажки в стопку, составляет на тумбочку лэптоп и ложится рядом. И как-то сразу мне становится мало огромной, в общем-то, кровати. Я чувствую тепло его тела так остро…


Когда я собираюсь рожать… Хороший вопрос, Терентьев!


У меня от злости разве что дым из ушей не валит, а этому хоть бы хны. Переворачивается на бок и подгребает меня к себе поближе. Кладет руку на живот. И знаете, я очень-очень хочу его оттолкнуть, но мое тело отказывается мне подчиняться. Я думала, наглухо закрытая пижама со Спанч Бобом меня спасет, но не тут-то было. Кофточка сама по себе задралась, оголяя полоску кожи на уровне пупка. И Клим тут же этим воспользовался, взявшись неторопливо меня поглаживать большим пальцем.


— Что ты делаешь? — шепчу куда-то в подушку.


— Склоняю тебя на свою сторону.


— И не мечтай! Я не собираюсь с тобой спать.


— И это хорошо. Спать — это последнее, что мне сейчас хочется.


Ох, ты ж, черт! Низ живота конвульсивно сжимается. Его хриплый голос делает что-то страшное с моей эндокринной системой. Уровень дофамина зашкаливает…


— И не мечтай, Терентьев! — бью его по руке и ужом отползаю к краю. Знал бы он, чего мне это стоит — не стал бы ругаться у меня за спиной. Оборачиваюсь. Он выглядит немного пришибленным. И ужасно… господи, просто ужасно родным! Отказать ему — самое сложное из того, что я когда-либо делала в жизни.


— Хочешь сделать наш брак настоящим?


— Разве не об этом я говорю?


— Окей.


— Правда?


— Да. Мы попробуем. Вот только начинать надо не с этого, — рисую пальцем круг в воздухе и заправляю вновь упавшие на глаза пряди.


— А с чего?


— С малого! Тебе не кажется странным, что тебе так легко досталась жена? И какая?!


— Какая?


— Да самая лучшая на свете. Ну, сам подумай, где бы такой бирюк, как ты, нашел подобное мне сокровище? Да если бы не я…


— То что?


— Ты бы и дальше ходил с этими… этими своими корыстным сушеными воблами.


— Сушеными воблами?


Клянусь, Клим улыбается! И, подперев заросшую щеку ладонью, разглядывает меня так пристально, будто никогда раньше не видел.


— Скажешь, у тебя были другие?


— Да я вообще, признаться, не помню, кто там у меня был. Не до баб мне как-то в последнее время. Тем более, не до корыстных.


— Ладно, — шепчу я, отчего-то смутившись. — Твое прошлое меня не касается. Но если ты планируешь наше общее будущее, начинать нужно с простого.


— Со свидания? — находится Клим.


— Почему бы и нет?


— Ладно. Утром согласуем наши с тобой графики.


Закатываю глаза к потолку и, сердито пыхтя, вновь устраиваюсь на кровати.


— Тат…


— М-м-м?


— А после какого свидания приличным девушкам уже можно… ну, ты понимаешь…


Меня душит смех, но я стараюсь ответить максимально строго:


— Ты вообще можешь думать о чем-нибудь, кроме секса?


— Могу! Но не тогда, когда рядом со мной лежит красивая женщина, которая, кстати, уже несколько дней, как моя жена!


Сердце мучительно сжимается. Просто от того, что он впервые называет меня красивой. Но я все равно не могу ему не припомнить.


— А когда я к тебе забралась голой… ну, тогда… перед нашей свадьбой, ты меня не оценил!


— Почему это не оценил? Очень даже! Но ты же пьяной была просто в лоскуты. С этим своим меня попутала…


Молчу, потому, что ни с кем я его не путала. А ему мое молчание, кажется, не по нутру. Клим смещается. Нависает надо мной всем своим мощным телом. Он так близко, что схлынувшее, было, желание возвращается ко мне с прежней силой. Я сжимаю ноги в попытке унять дискомфорт. Но лишь еще больше от этого распаляюсь.


— Что? — шепчу, смочив языком пересохшие губы.


— Никаких других я не потерплю.


— Других? — повторяю глупым попугаем.


— Угу. Забудь об этом своем… Все. Была любовь — да вся вышла. Теперь у тебя есть я. Привыкай. Я — единоличник.


— Означает ли это, что я могу требовать взамен тех же привилегий?


— Я не мачо, Тата, и не какой-нибудь сердцеед. Одной женщины мне вполне достаточно. Собственно, я считаю, что в этом плане жена — вообще отличный выход из ситуации. Очень экономит время на поиски партнера.


— Ты очень практичен, — закипаю вновь.


— Я не скрывал, что к нашему браку подхожу именно с этой стороны. Твой супчик мне тоже чудо как понравился. И, ко всему прочему, из тебя выйдет отличная мать.


Последняя оговорка заставляет меня проглотить вертящиеся на языке колкости. Наверное, такие рассуждения Клима вполне закономерны, учитывая то, что ему довелось пережить.


— Вокруг намного больше хороших матерей, чем ты думаешь, Клим. Не все такие, как твоя… или Никина.


Клим никак не реагирует на мои слова. Лишь сильнее хмурится. Мой большой маленький мальчик… Как же сильно я тебя люблю, а? Вместе со всеми твоими тараканами.


— Давай спать, — бурчит он.


Киваю. Тушу свет и уже сама тянусь к нему. В этом нет ничего сексуального. Мне просто хочется, чтобы он больше не чувствовал себя таким одиноким. Кладу ему голову на грудь, обнимаю за пояс, да так и засыпаю.


Глава 9

Клим


— Эй! Вставай, Клим…


— Уйди, женщина! Будильник еще не звенел, — бурчу я, пряча голову под подушку.


— Вот и хорошо. Значит, я все правильно подгадала. Ну же, вставай! Не то не успеем на пробежку.


Это что-то новенькое! Выныриваю из своего укрытия и, опираясь на предплечье, приподнимаюсь над кроватью.


— Какую еще пробежку? — подозрительно щурю глаза.