— Самую обычную. По парку. Ну, что смотришь? Давай, вставай!


— Ты спятила. Я не буду бегать в… — тянусь к лежащим на тумбочке часам, — в шесть утра! И почему в парке? Чем тебе не угодил спортзал на первом этаже?


— Так я и знала! Лентяй! А ведь все твои проблемы со спиной вызваны слабостью мышечного корсета.


— Это у меня-то слабый мышечный корсет?


— Естественно! Как и у любого другого офисного работника. И поверь, это не самая большая твоя проблема.


— Вот как? — хмурю брови и медленно спускаю ноги с кровати.


— Вот так! Темп, в котором ты работаешь, до добра, как правило, не доводит. Тут тебе и ранние инфаркты, и инсульты, и язва… В общем, полный букет, — в красках описывает моя женушка все ужасы открывающихся передо мной перспектив и застегивает молнию на спортивной куртке. — Ты же совсем себя запустил!


— В каком это смысле?


Невольно опускаю взгляд вниз, на поплывший контур живота. Ну, ладно. Может, она и права. У меня давным-давно нет на себя времени. Я даже на любимый бокс махнул рукой и практически прекратил тренировки. Результат, так сказать, налицо. Но! Какого черта она говорит об этом так прямо? Как насчет моего раненого самолюбия? Разве Татке никто не сказал, что с мужиками так нельзя? Тогда не удивительно, что она до сих пор не замужем. Это ж надо! Я себя запустил. Яйцедробилка какая-то, а не баба.


— В том самом! Ты посмотри, во что превратилась твоя жизнь? Что в ней осталось? Никакого удовольствия ведь. Ничего для себя…


Тата подходит к зеркалу и, не прекращая меня распекать, натягивает на голову яркую спортивную повязку.


— Удовольствие в твоем понимании — это бег по утрам?


— Хотя бы! Ну, так ты идешь? Там снежок чистый-чистый выпал. А если выдержишь в моем темпе километр — я тебе приготовлю вкусный-превкусный завтрак.


Нет! Ну, это совсем на голову не натянешь! Она что, реально думает, что я не сдохну на первой же стометровке? Или специально меня задирает? Нет! Татка не может быть настолько коварной… Или?


Хмурю брови и плетусь к гардеробной. Выходим из квартиры пару минут спустя. Охранник в холле старательно делает вид, что я в спортивном костюме — зрелище для него привычное. Губы Татки подозрительно подрагивают. Ну-ну, смейся-смейся. Едва не пыхчу от возмущения. И ведь взрослый мужик! А все равно повелся на провокацию. Обходим частную территорию жилищного комплекса и сворачиваем в парк. Естественно, мы одни! Больше дураков не находится. Лишь несколько собачников со своими питомцами… Татка широко улыбается, подмигивает мне и трусцой припускает вперед. Нет, так дело не пойдет! Ускоряюсь и, обогнав ее, бегу несколько минут в быстром темпе. Собственно, на несколько минут меня и хватает. Через пять — я начинаю задыхаться, через десять — боль под ребрами становится нестерпимой. Но я слишком упрям, чтобы сдаться, даже когда меня окликает Татка.


— Стой!


Бегу. Из принципа. На голом упрямстве.


— Стой! — повторяет она. — Нужно отдохнуть.


— Отдыхай, раз устала, — кричу в ответ, игнорируя боль, с которой февральский морозный воздух врывается в мои легкие. А потом мне в голову прилетает снежок. Разбивается и проникает снежной крошкой за шиворот.


— Какого…


Еще один. Оборачиваюсь. Татка стоит посреди аллеи и коварно улыбается. Не могу не признать — ее дыхание почти не сбилось, в то время как я сам дышу так рвано, что с губ срывается легкий свист. Так и жду, что она как-то прокомментирует этот факт, но Татка молчит и просто смотрит… то на меня, то куда-то между деревьев.


— Я здесь обычно останавливаюсь покормить белок. — Снимает зубами перчатку и просовывает руку в карман. — А вот и они… Смотри! — переходит на шепот.


Перевожу взгляд и не сразу замечаю серую неказистую белку. Совсем не такую нарядную, как их рисуют в детских книжках.


— Совсем отощали к весне, — озвучивает мои мысли Татка, протягивая белке на ладони горстку орешков. Смотрю на нее, и только лишний раз убеждаюсь, что поступил правильно, предложив сохранить наш неожиданный брак. Мы пробыли с ней вместе всего ничего, но за это время произошло больше событий, чем за год моей прошлой жизни. Мне с ней не скучно. И как-то так… тепло. Да, пожалуй, это — самое подходящее слово. Падаю задницей в снег и задираю голову к виднеющемуся между макушек деревьев небу. В ногах слабость, но дыхание более-менее приходит в норму. Пожалуй, Татка права — нужно возвращать в свою жизнь удовольствие…


— Ну, что? Возвращаемся? — интересуется она, отряхивая озябшие ладони. — Ты меня сделал. А значит, мне еще завтрак готовить.


— Да брось. Я не завтракаю. Только кофе.


— А потом целый день голодный? Ну, уж нет. Забыл о язве?


Ну, допустим, язвы у меня нет. А вот гастрит время от времени дает о себе знать.


— Как о ней забыть, если ты все время мне об этом напоминаешь? А между тем, я нормальный, здоровый мужик. — Встаю резко и тут же сгибаюсь пополам от резкой боли, прострелившей спину. Татка ныряет мне под руку, обнимает за пояс, помогая выпрямиться. Она такая крошечная в спортивных ботинках, что мне приходится опустить лицо, чтобы заглянуть ей в глаза. Чистые и прозрачные, как янтарь.


— Пойдем уж, здоровый. Может быть, успею помять тебя перед работой.


— Звучит заманчиво, — мой голос сипнет, и что стало тому причиной, ясно не только мне. Татка закусывает губу, отводит взгляд и опять на меня зыркает из-под ресниц.


— Та-а-ат…


— М-м-м?


— А эту пробежку можно расценивать, как наше первое свидание?


— Наверное, — шепчет она в ответ. — Только после первого свидания я все равно не даю, — добавляет более резко.


— Но поцеловать-то тебя можно?


Не то, чтобы меня остановило, если бы она сказала: нет. Но посмотреть на Таткину реакцию все равно интересно. И она не подводит. С реакцией… Ее мягкие губы дрожат, когда я их целую. Мы возвращаемся домой, держась за руки, как подростки. А мне плевать… Мне хорошо, как давно уже не было. Татка нехотя забирает свою ладонь из моей загребущей лапы, лишь когда мы заходим в квартиру. Ну, во-первых, ей нужно разуться, а во-вторых — приготовить завтрак, от которого я по-честному пытался отвертеться. Она идет в душ первой, я иду после нее. А когда я, одевшись, возвращаюсь в кухню, меня ждут два идеально приготовленных яйца пашот. Это мой любимый способ приготовления. Даже интересно, откуда она узнала. Пока я раздумываю над этим вопросом, Татка отвлекается от оладий, которые жарит на плите, и ставит передо мной кружку ароматного кофе.


— Я не стала заменять твой кофе на чай, но, поверь, ты себя почувствуешь гораздо лучше, если в течение дня отдашь предпочтение старому доброму мате.


Хмыкаю, оставляя ее слова без комментариев. Я не готов давать обещания, которые не в силах выполнить. А еще меня немного подбешивает то, что Татка носится со мной, как с инвалидом. Хотя… она старается щадить мои чувства и действует довольно деликатно. Этого не отметить я не могу.


В кухню, распрямив хвост трубой, вплывает Стасян. Или Лорд, как его назвала Тата. Хотя никакой он не лорд. Так, наглая котячья морда. Я как раз наклоняюсь, чтобы почесать кота за ухом, когда за ним следом в кухню заходит отец. Черт! Я уже и забыл, что вынужден терпеть его общество. Настроение мгновенно портится, но я стараюсь этого не показать.


— Доброе утро, — сияя улыбкой в тысячи ватт, приветствует нас родитель.


— Доброе утро. Вы вовремя, Николай Емельянович. Оладьи как раз горячие. Джем? Или мед? Там еще есть сметана…


— Разве ты не торопишься на работу? — с намеком вздергиваю бровь. То, что старику негде перекантоваться, не говорит о том, что моя жена обязана его обслуживать. Мне это категорически не по душе.


— У меня еще есть пара минут. — Тата проводит по моей голове ладонью и коротко целует в макушку. А вот это мне нравится очень… Тянусь за ее рукой, как кот. Но Тата отскакивает от меня, потому что Стасян, не желая делить своего человека, со всей дури впивается ей в руку когтями.


— Ах ты ж блохастый мешок с костями! — рычит она, растирая пальцами кровавые полосы. — Что-то мне подсказывает, что он жутко тебя ревнует!


— Ну, нет. Стасян просто не может тебе простить, что ты его чуть не кастрировала, — хмыкаю я, прикладывая к ране салфетку. — Обработать бы чем-то…


— Какая эм… интересная кличка, — замечает отец.


— Вы хотите сказать — дурацкая. Я предлагала Климу назвать это мохнатое чудовище Лордом, но у него какие-то свои счеты с именем Стас, — сердито пыхтит Тата и возвращается к плите, вываливает немного подгоревшую порцию оладий на тарелку. Старик, посмеиваясь, потирает руки и придвигает завтрак поближе к себе.


Все так по-семейному, что я на мгновение зависаю. Выливаю остатки кофе в рот и встаю из-за стола. Татка тут же тянется к моей тарелке. И если бы раньше мне и в голову не пришло за собой убирать, то сейчас я, тяжело вздохнув, отвожу ее руку и сам! ставлю грязную посуду в посудомойку. Интересно, у нее со мной какие-то классовые счеты? Или как еще объяснить ее нежелание оставить прислуге ее работу?


— Поторопись, хорошо? Я тебя подброшу.


Целую Татку в щеку и выхожу прочь из кухни. Присутствие старика меня бесит. Хорошо, хоть Ника не успела проснуться. К счастью, когда она родилась, я жил отдельно, и мне не пришлось воспитывать еще и её. И теперь я понятия не имею, что собой представляет моя сестра. Но надежд на то, что старику удалось воспитать из девчонки нормального человека — практически нет. Что уж говорить? Я практически уверен, что он опять облажался. Ведь так происходило всегда. С успехом мой отец разве что деньги семьи проматывал.


— Клим, я готова!


Встряхиваю головой, отгоняя ненужные мысли, и оборачиваюсь к жене. Она одета просто, но со вкусом. Можно только представить, как заиграет ее красота, когда мы прикупим ей модные брендовые тряпки. Делаю себе пометку не забыть прокатиться с Таткой по магазинам и киваю на дверь.


До Института сердца едем молча. Вижу, что мыслями Татка уже целиком и полностью в предстоящей работе, и стараюсь ей не мешать, хоть это и непривычно. Обычно это моя прерогатива — выпадать из разговора по причине многозадачности.


Выбрасываю Татку у ворот. Целую на прощание и еду в офис. Дел, как обычно, невпроворот, пролистываю расписание и вдруг вспоминаю, что Тата так ничего мне и не ответила по поводу поездки в Германию. Не то, чтобы я не нашел, как объяснить Шульману ее отсутствие, но… Говоря откровенно, мне просто не хочется с ней расставаться. И это тоже очень непривычно. Раньше я с радостью покидал дом, так мое одиночество ощущалось менее остро.


Линев ко мне заглядывает, когда дело близится уже к обеду.


— Ну, Клим Николаич, у нас все готово. Бери свои документы, жену подмышку и дуй к семнадцати ноль-ноль в ЗАГС.


— Какой еще ЗАГС?


— Тот самый! В котором тебя женили.


— Зачем?


— Так говорю же — я договорился. Запись аннулируют. Вам только бумажки кое-какие нужно будет подписать. И все, Клим Николаич! Да здравствует свобода! Эх, завидую я тебе…


Закрываю контракт. Откладываю в сторону.


— Отмени все. План изменился.


— То есть как это? Ты о чем?


— Я не развожусь. По крайней мере, пока.


— Что?


— У тебя проблемы со слухом? Говорю, я не развожусь. Забудь. А лучше поздравь меня с удачной женитьбой.


— Умереть — не встать, — тянет Линев, окидывая меня пристальным взглядом. Небось, прикидывает, в своем ли я уме. А что? Оно и понятно. — Так, ладно. Тогда, наверное, нужен брачный контракт…


— Да, наверное, нужен… Ты набросай мне рыбу. Только сам, Дим. Не хочу, чтобы это на каждом углу терли.


— Обижаешь.


— Даже не думал. Ты мне лучше скажи, что там у Сашки с Кирой? Их-то хоть расписали?


— Не-а. Но я на их счет тоже договорился. Они сегодня должны будут подъехать и все завершить. Кстати, Сашка от брачного контракта в который раз отказался. Ты бы на него как-то повлиял, что ли.


Ага. Отказался. Его же еще не пытались ободрать, как липку. В отличие от меня.


— У Сашки своя голова, — кошусь на часы, бью ладонью по крышке стола и встаю. — У меня сейчас совещание, но ты свисти, как будет результат.


Глава 10

Клим


С подачи Татки я буквально загораюсь возможностями 3-D-проектирования и аддитивных технологий, спрос на применение которых в современном мире растёт с каждым днем. Одна из дочек моей фармокомпании специализируется на изготовлении хирургического инструментария, другая — на производстве сердечных клапанов, запатентованных Сашкой. На базе этих предприятий, наверное, можно наладить производство индивидуальных имплантатов или изготовление тех же 3-D-моделей, применяемых при лечении пациентов в сложнейших случаях. Не понимаю, почему сам до этого не додумался! На рынке нашей страны таких фирм еще нет, а значит, нет конкуренции. И ведь какое перспективное направление — денежное, опять же…