Спенсер хохочет и берет Спада за лапку, чтобы дать ему «пять».

– Знаешь, собаки прекрасно чувствуют характер человека.

– Вы ведь с ним много лет работали вместе, так? – спрашиваю я тихо.

– Да. Мы прошли долгий путь. Боюсь, что наша дружба осталась прежней.

– Почему боишься? – спрашиваю я.

Тут звонит мой телефон.

– Подожди, – говорю я Спенсеру. И поднимаю трубку:

– О, здравствуйте, миссис Макинтош.

– Пусть ко мне еще раз придут, – требует клиентка. – Фотографии на кухне не показывают новую духовку.

– У вас прекрасная духовка, – закатываю я глаза перед Спенсером. – Но вы же увозите ее с собой в новый дом…

И отвожу трубку в сторону, потому что миссис Макинтош продолжает стенать, что вся ее бытовая техника оказалась не охваченной. Спенсер касается моего плеча в знак солидарности и уходит.


Через двадцать минут, поглощенная телефонным разговором с нашим издателем – мы обсуждаем планы этажей и фотографии, я слышу шаги в коридоре под дверью, а потом входная дверь с грохотом закрывается. Я смотрю сквозь жалюзи и вижу, как Спенсер идет по улице.

– Дженьюэри, – раздается со второго этажа голос Уорда. – В мой офис, сейчас!

Люси смотрит на меня, как будто хочет, чтобы вместо меня вызвали ее. Спад идет за мной, но я глажу его по спинке и оставляю за дверью. Не могу позволить себе повторяться.

Я делаю глубокий вдох, прежде чем войти в комнату.

– Спенсер ко мне тут заходил, – говорит Уорд раздражающе спокойным голосом, и я чувствую, эмоции у него притупились.

Я сажусь напротив него.

– Ах, да.

– Вообще-то нельзя приходить, когда ему заблагорассудится. Пусть записывается заранее у секретаря.

– Прошу прощения, но…

– Когда тут был Джереми, все это, наверное, хорошо прокатывало, но сейчас другой случай. Вам ясно?

Я киваю.

– Прекрасно. Можете идти.

Я не успеваю выйти, потому что Уорд добавляет еще пару фраз:

– На самом деле, Дженьюэри, совещания по четвергам начинаются в восемь утра.

Мое сердце ухает и проваливается куда-то в живот.

– Но…

– Никаких «но».

В его взгляде сквозит холод.

Как же успеть выйти из дома в семь пятнадцать? Когда я буду отводить Айлу в школу? Я еще только собираюсь раскрыть рот, но Уорд прерывает меня.

– Конец дискуссии, – говорит он.

Выходя из кабинета, я понимаю, что Спенсер был прав. Уорд не просто сволочь, а король среди сволочей, и в каком-то смысле я даже рада, что в свое время сказала ему об этом.


– Как поживает моя маленькая девочка? – говорю я, бросив сумки с продуктами из супермаркета на кухонный стол, усыпанный ручками и карандашами, потеснив миску с не первой свежести бананами и виноградом. Я лезу в холодильник за бутылкой вина.

– Я уже не маленькая девочка. Мне одиннадцать, – заявляет она, явно более заинтересованная в том, чтобы поприветствовать не меня, а Спада. – И скоро я пойду в хорошую школу.

Руки жарит фарш. На ней ярко-красная юбка и кремовый джемпер из мохера, ее темно-каштановые волосы собраны в пучок и перевязаны лентой темно-синего цвета. Пока она рассказывает, как они с моей дочерью провели день, я еще раз ловлю себя на мысли, как же нам с Айлой повезло, что последние три с половиной года у нас есть Руки. Бывают бебиситтеры куда более квалифицированные, но когда я впервые ее увидела, то сразу почувствовала, что она – это то что надо. Во время собеседования она упомянула, что ей только что исполнилось двадцать семь. Руки приехала из небольшого румынского городка Медиаша, и у нее образование инженера.

– Когда я рассказываю о себе людям, они всегда удивляются, – сказала она мне однажды (каюсь, я тоже удивилась). – Я работала в крупной корпорации. Четыре года в сфере промышленности. У меня была машина и деньги, но я чувствовала, что это не мое. Я накопила деньги, продала машину и в течение года отучилась в академии парикмахеров. Друзья сочли меня сумасшедшей, но…

Она пожала плечами.

– Я просто чувствовала себя не в своей тарелке. А в Лондоне я счастлива.

– Мы погуляли в парке, сделали домашнее задание по математике, да, деточка? – подмигивает Руки Айле. По гуманитарным предметам моя дочь одна из лучших, а вот с математикой и естественными науками ей требуется помощь.

– А еще мы рисовали, – добавляет Руки.

– Смотри, мама, – говорит Айла. – Вот где жила Руки.

На ее рисунке я вижу ферму с коровами, курами и утками, а на заднем плане далекие горы и ярко-желтое солнце на горизонте.

– Я не знала, что ты выросла на ферме, – говорю я.

– Мои бабушка с дедушкой жили на этой ферме. Я же просто приезжала на летние каникулы. Бабушка научила меня шить и доить коров. Она была особенной. Я как раз рассказывала Айле, что бабушка никогда не заставляла нас работать, просто показывала, что делать, – объясняет Руки.

– Айла, мне показать тебе, как мыть пол и посуду? – хихикаю я.

– Ха-ха, – отвечает она. – Не смешно, мама.

– А как прошел твой день, Дженьюэри? – спрашивает Руки, как она это делает каждый вечер, словно играя роль моего мужа.

– Слава Богу, он прошел. Руки, ты можешь в четверг прийти с утра?

– Насколько сильно с утра?

– К семи. И отвести Айлу в школу?

– Почему мексиканец столкнул свою жену со скалы? – вклинивается Айла с вопросом.

– Подожди секунду, Айла. Руки, так ты сможешь? – Я смотрю на Руки умоляюще.

– Все дело в текиле! – смеется Айла.

Звонит телефон.

– Привет, – снимает трубку Айла. – Ферма Уайлд на связи. О, привет, папуль. Почему мексиканец столкнул свою жену со скалы?


– Можешь говорить? – спрашивает Дэн.

Я боюсь того, о чем он собирается со мной разговаривать. Я откладывала этот разговор всю неделю, надеясь, что тема сама себя исчерпает. Я наливаю еще вина и иду к себе в комнату, чтобы поговорить с Дэном в спокойной обстановке.

– Кто она, Дэн? Почему ты не говорил о ней раньше?

– Решил не знакомить ее с тобой, пока не буду уверен, что все серьезно.

– У нее нет хронических заболеваний?

– Черт побери, Дженьюэри.

– Чем она занимается?

– Она учительница.

– Ты уверен, что готов к этому? – спрашиваю я.

– Знаешь что, забудь, – теряет он терпение.

– Все нормально. Познакомь меня с ней, и покончим с этим, – говорю я.

– Вопрос ведь не в том, готов ли я, так? Иногда, Дженьюэри, я думаю, что это ты меня не простила до сих пор, – цедит Дэн сквозь зубы и бросает трубку.

Я сажусь на край кровати, глядя на телефон. Интересно, а чего я ждала? Что, кроме меня, у Дэна в жизни больше никого не будет? Хотя с тех пор, как мы снова стали общаться, ни у одного из нас не было серьезных отношений. Разве что у меня случилась интрижка с одним из друзей Лукаса, адвокатом по имени Том. Я познакомилась с ним в квартире Лукаса. Были долгие выходные, Айла уехала к Дэну, и я чувствовала себя так плохо без нее. Мне так сильно хотелось видеть ее лицо и слышать ее голос. Не могла привыкнуть к тому, что не нужно приносить ей сок или помогать подняться по лестнице. И тут вдруг позвонил Лукас – что-то ему было нужно, не могу только вспомнить что. Попросил меня заехать, а я была только рада выбраться из дома.

В итоге я так сильно напилась в тот вечер, что даже не помнила, как мы с Томом сели в такси и уехали к нему домой. На следующее утро я проснулась совершенно потерянная. На мне была футболка, от которой пахло мужчиной, а я так скучала по этому запаху. Я ожидала, что сейчас в комнату ворвется Айла и сядет на кровать. Но, перевернувшись на бок, столкнулась с Томом.

– У нас ведь ничего не было? – спросила я смущенно, думая про себя, что зря.

– Ничего. Именно поэтому пора исправлять ситуацию, – подмигнул мне Том.

Я улыбаюсь, вспоминая, как, обнаженные и запыхавшиеся, мы потом долго лежали на полу:

– Пожалуй, я немного забыла, как это делается, – сказала я.

Том усмехнулся:

– Поэтому нужно сделать это еще разок.

И с тех пор каждый раз, когда Айла уезжала к отцу, мы с Томом позволяли себе пошалить. Это было идеально: он не хотел обязательств, а я хотела почувствовать себя хоть кому-то нужной. Это продолжалось полгода, пока однажды Том не столкнулся с Айлой. Я думаю, что к тому моменту мы были не до конца уверены, есть ли между нами что-то серьезное, но я решила посмотреть, как Айла отреагирует, если Том приедет к нам на выходные. Моя дочь по поводу сего мероприятия скандал не закатила, но когда Том приехал, повела себя не лучшим образом. Его внимание и то, как он обращался со мной, действовали ей на нервы.

– Это МОЯ мама, – закричала она, швырнув в него смесью для шоколадного пирога и перепачкав ею его рубашку. У Тома были проблемы с чувством юмора (его сложно в этом винить – рубашка была не из дешевых), и с этого момента ему стало неловко в обществе Айлы. Мы попытались начать все сначала, но ничего не вышло. Отношения, основанные лишь на сексе, обречены на провал – помимо секса, больше заняться нечем. В своем последнем сообщении Том прислал мне счет из химчистки. С тех пор я вложила почти всю свою энергию и эмоции в Айлу и была счастлива, что все так просто. Хотя иногда…

Я снова думаю о новой подруге Дэна. Наверное, у него было много интрижек, но теперь он встретил ту «единственную», которая сможет занять важное место в его сердце. Только вот я уже привыкла к определенному ходу событий, и мне нравилось, что последние несколько лет мы с Дэном воспитываем Айлу, пускай по очереди. Несмотря на все, что произошло между мной и Дэном, я довольна, что мы снова стали друзьями.

Я возвращаюсь на кухню.

– Что-то случилось? – спрашивает Руки.

Я рассказываю ей, что у Дэна появилась девушка.

– Хоть бы она оказалась хорошей, – говорю я спокойным голосом. – Я, конечно, хочу, чтобы Айла ее полюбила, но…

– У тебя еще есть к нему чувства?

– Не думаю.

Не думаю? Смущенная, я повторяю:

– Нет.

– Возможно, пришло время, чтобы ты начала ходить на свидания, – говорит Руки, присаживаясь за стол рядом со мной.

– Со мной все хорошо, – притворяюсь я, мысленно услышав голоса всех моих друзей, даже Грэма, Люси и Джереми, спрашивающих, почему я до сих пор одна. Только я могу думать лишь о Дэне и о том, как наши с ним отношения пошли прахом, о том, что я не хочу повторения такой ситуации. Нет уж, лучше я буду одна. По крайней мере, я сама могу о себе позаботиться, и никто не сможет причинить нам с Айлой боль.

– С тобой все хорошо, – повторяет Руки не очень уверенно.

Я дотрагиваюсь до своего медальона.

– У меня прекрасная дочь и Спад. Никто не храпит по ночам у меня в постели. К тому же у меня есть ты. И сырный пирог в духовке.

Руки улыбается, но я чувствую – она видит, как мне одиноко. Она хочет понять, что же произошло между мной и отцом моей дочери и заставило меня решить остаться одной. Все, что она понимает, – это то, что мы с Дэном расстались, как это случается со множеством пар.

Она знает, что я рассказала ей далеко не все.

– Когда я еще жила в Румынии, у меня были отношения, которые закончились очень плохо, – откровенничает Руки. – Он оставил меня, когда я нуждалась в нем больше всего, разбил мне сердце. И все же. Любовь может причинять боль, но, наверное, не любить – это еще больнее.

10

2002 год

Моя одежда разбросана в комнате по всему полу.

– Мне понравилась белая блузка, – говорит Лиззи, сидя на моей постели и листая журнал. Белая блузка была первой вещью, которую я примерила из всей этой кучи. Было это час назад.

Я поворачиваюсь к ней:

– А прическа? Заплести в хвост?

Собираю свои длинные волосы в конский хвост.

– Или распущенными оставить?

– Распущенными.

Лиззи выглядывает из окна:

– Ну, чем бы ты ни собиралась заняться, день сегодня превосходный.

Я пытаюсь не показывать Лиззи своего отчаянного желания скорее встретиться с Дэном. Последняя пара дней прошла для меня как будто в тумане. Даже на работе я только и делала, что мечтала и торопила минуты. Мы договорились встретиться в четыре в «Royal Festival Hall». Чем мы будем там заниматься? Странное время для свидания. Я не знаю про Дэна ничего. Не знаю, чем он занимается. Только он заставляет мое сердце биться чаще. Лиззи говорит, что она очень за меня рада, что мир не остановился из-за ее несложившейся личной жизни, но я не намерена лишний раз хвастаться перед ней своим счастьем.

Я делаю макияж, и мы вспоминаем про наши первые свидания.

– А помнишь тот раз, Джен, когда ты пошла на свидание в своей бирюзовой курточке, – смеется Лиззи.

– Помню, конечно. Я замерзла как сумасшедшая, – говорю я, и мы обе смеемся. Я вернулась со свидания и оставила парня в гостиной, сказав ему, чтобы чувствовал себя как дома. А сама бросилась в ванную, почистила зубы и попыталась снять с себя куртку. Рванула молнию. Снова и снова. Нормальные люди застревают в лифтах. А я застряла в своей куртке. Отчаявшись, я открыла дверь и забежала в комнату к Лиззи. Она лежала на кровати, слушая «Oasis».