— Вот здесь, пожалуйста. — Он вытащил вечное перо и торжественно подал его Дели. Она быстро вписала сумму и расписалась.

— Прекрасно! — заулыбался Максимилиан, забирая бумаги и глядя на подпись.

— А-а-а где? Где?! — Бренни округлил глаза, приподнимаясь в кресле. На его щеках заиграли желваки, пальцы сжались в кулак.

— О, не беспокойтесь, сию секунду, — ласково улыбнулся Максимилиан Бренни, словно капризному ребенку. — Бой! — Он щелкнул пальцами, и к нему подбежал мальчик в белой ливрее. — Принеси то, что я говорил, из моего номера.

Мальчик стремглав бросился вверх по широкой серой лестнице, и не прошло минуты, как он, перескакивая через две ступеньки, прибежал и отдал Максимилиану круглую коробку из-под конфет, перевязанную лентой.

— А это вам! — Максимилиан торжественно встал, держа коробку в руках, но Дели не собиралась подниматься. Он наклонился и преподнес ей эту перевязанную розовой лентой коробку из-под английских конфет.

— Это вкусно? — спросила Дели с иронией.

— Посмотрите сами. Прямо сейчас. Пересчитайте, пожалуйста.

Дели потянула за ленточку, открыла коробку: в ней были деньги, как она уже поняла.

— Здесь три тысячи, — сказал Максимилиан. — А вот недостающие пятьсот. — Он сунул руку во внутренний карман пиджака.

— Я не хочу считать. — Дели поставила коробку на столик. Бренни тут же притянул коробку к себе и стал пересчитывать купюры. Максимилиан достал кожаный бумажник и вытащил из него недостающие пятьсот фунтов, которые положил рядом с коробкой.

— Все в порядке, ма, — сказал Бренни, завязывая коробку ленточкой.

— Я очень рад и прошу меня извинить…

— За что, мистер Джойс? — удивилась Дели.

— Так жаль, что я все вложил в строительство, — развел он руками.

— Ах, я знаю. Я знаю, что вы сделали все что могли. Мне бы пришлось очень долго хлопотать, чтобы продать ее…

— Ну, если вы так считаете, то прошу вас. Прошу к завтраку!

Ее двое взрослых сыновей — как они были сейчас некстати! Дели пришла в замешательство, но тут же нашлась:

— Бренни, ты не сможешь вместе с Алексом сходить в больницу заплатить, и в похоронную компанию? — волнуясь, спросила Дели. Она боялась, что Бренни откажется.

— Хорошо, ма, — ответил Бренни.

— И по пути заглянем за атласом, — добавил Алекс.

— Вот и отлично. Подойдете через час… — сказала Дели. — И вместе пойдем на пароход.

— Или через два, — сказал Максимилиан, посмотрев на Дели.

— Да нет, за час наверняка управимся, — сказал Бренни и, расстегнув ворот рубашки чуть ли не до груди, засунул коробку за пазуху.

«Весь в отца. Такой же непосредственный», — подумала Дели, глядя на Бренни.

— Значит, я вас жду, — сказала Дели, поднимаясь из кресла. Макс подал ей руку, помогая встать, и она ощутила, какая у него крепкая и сухая рука. Дели слегка одернула свое простое синее платье с короткими рукавами, волосы были заколоты обыкновенной дешевой заколкой, а пряди седины аккуратно спрятаны, чему она была сейчас страшно рада: волосы густые, волнистые и абсолютно темные, без единого седого волоса.

Максимилиан подождал, пока Бренни и Алекс выйдут из холла отеля, и показал рукой на широкую лестницу, ведущую на второй этаж:

— Прошу!


День был очень жаркий. По раскаленному булыжнику улицы проезжали ленивые редкие автомобили и грузовики марки «Т». Здесь, в Марри-Бридж, еще не совсем ушли в прошлое черные фаэтоны и обыкновенные повозки, запряженные лошадьми, которые очень часто возили, как это ни смешно, бочки с бензином на заправочную станцию.

Бренни почти сразу же забыл, что мать так дешево продала баржу, он крепко прижимал к животу коробку с деньгами и не пропускал ни одной встречной девушки, чтобы не поглазеть на нее. Алекс был молчалив и задумчив, его угнетала жара, было больше ста градусов[2].

— Смотри какая, ох-ох-ох! — показал Бренни взглядом на проходившую мимо длинноногую девушку в весьма короткой юбке, едва прикрывавшей колени. Алекс, как и Бренни, проводил ее взглядом и сказал:

— А мне больше нравится эта, — он кивнул на темнокожую девушку, мывшую витрину магазина, где она, видимо, работала. Девушка была на вид чистокровной австралийкой-аборигенкой и весьма неплохо сложенной. Кожа ее, медного оттенка, лоснилась, смазанная маслом.

— Ничего. Но я против смешения рас, — сказал Бренни — простодушный и прямой, весь в отца, в Брентона, а Алекс — не поймешь в кого. В деда, как говорила Дели Алексу еще в раннем детстве, глядя, как тот старательно собирает бабочек и жуков и приносит их матери показать. Алекс, как и его дед, тоже собирался стать врачом. Видимо, в силу своей врожденной внимательности натуралиста Алекс сразу же почувствовал, что с продажей баржи происходит что-то не то. Услышав, как Дели предложила им сходить по делам, Алекс понял, что можно ожидать в скором будущем всего.

— Вот бы мне такую! — толкнул локтем в бок Бренни Алекса, показав на полную загорелую девушку, круглое лицо которой было все в веснушках. Бренни засмеялся. Но Алекс не поддержал смех, а совершенно серьезно сказал:

— Так догони, сделай ей предложение.

— Не-ет, я женюсь не скоро, — протянул Бренни.

— Да, кажется, наша мать скорее тебя выйдет замуж, — сказал Алекс задумчиво.

Бренни остановился и удивленно посмотрел на брата:

— С чего ты взял?

— А ты сам не видел этого мистера Джойса?

— Да? Он мне сразу не понравился, — нахмурился Бренни. — Что-то мне не нравится эта затея… Может быть, ты ошибаешься?

— Хочу надеяться. Он мне тоже как-то не по душе. Надменно себя держит. Видимо, очень богатый…

— Все они такие — помми[3]. Чувствуют себя в Австралии хозяевами! А, пусть делает, что хочет! Пусть мы потеряли на продаже баржи, но вдруг приобретем нечто большее, если она выйдет замуж за очень богатого помми, хотя я их терпеть не могу!

— Да… — задумчиво протянул Алекс, — только вчера отца похоронили.

— Да-а. Вот именно, — согласился Бренни, почесав затылок и покачав головой.


Дели вошла в большую комнату роскошного номера, где остановился Максимилиан, и замерла. Нет, не от великолепия, которое окружало ее. Под потолком висела большая бронзовая люстра с хрустальными абажурами, на стенах, обитых шелком, висели копии картин ее любимых импрессионистов, пол устилал огромный толстый ковер во всю комнату. Посреди ковра стоял накрытый стол, и на нем Дели увидела те цветы, которые в холле пронесли мимо нее: розы, а рядом, на столике с ведерком с шампанским, букет цинний — и эти цветы поразили ее более всего. Как давно ей никто не дарил цветов! Даже Адам. Она не помнила, чтобы Адам дарил ей цветы…

Возле стола вытянулся официант в белых перчатках. «Надо же, в нашей глуши — и белые перчатки, — отметила Дели с иронией, — просто Букингемский дворец, а не заштатный отель австралийской провинции».

Она подошла к столу, официант быстро отодвинул стул, и Дели села, не зная, куда ей деть свои крупные, излишне загорелые руки.

— Ну вот. Наконец мы с вами можем немного перекусить, — оживленно сказал Максимилиан. — Что вы будете пить? Шампанское, надеюсь?

— Как вам угодно. Только я уже забыла, как это делается…

Он непривычно звонко рассмеялся:

— Ничего сложного нет в том, чтобы выпить бокал шампанского. Настоящее французское, очень рекомендую.

Дели почувствовала себя очень скованно. К тому же она сказала явную глупость…

Раздался легкий хлопок — это официант открыл холодную бутылку — и хрустальный бокал, стоявший перед ней, наполнился игристым вином.

— Есть креветки, мидии. Что вы хотите, может быть, мясное, или что-нибудь легкое, типа салата из брюссельской капусты?

— Мне все равно, — сказала она, чувствуя, что ее неминуемо зальет румянец, если не сейчас, от смущения, то после шампанского — непременно. И она решила не обращать внимания на условности: пусть ее щеки будут просто малиновыми, ей все равно!

— Я люблю неплохо поесть, как и вы, я вижу.

Максимилиан поднял бокал. Дели тоже. Он слегка коснулся ее бокала, раздался тихий мелодичный звон хрусталя.

— За нашу встречу, — сказал он.

Шампанское приятно пощипывало язык. Дели сделала несколько глотков и почувствовала, что может опьянеть от этого легкого вина и запаха роз, который ей казался сейчас слишком сильным и густым, просто дурманящим. Она поставила бокал и с удовольствием стала есть то, что ей положил в тарелку официант. Так как она решила отбросить лишние церемонии и не стала разыгрывать из себя леди высшего света, она решительно взяла одну из трех вилок, лежавших перед ней, ту, которая ей больше понравилась; а для чего предназначались две другие — ее просто не интересовало.

Максимилиан что-то немного пожевал и кивнул официанту. Тот снова наполнил бокалы.

— Спасибо, вы больше не нужны, — сказал он, и официант исчез за дверью.

— Очень вкусно, — сказала Дели, наслаждаясь неплохо приготовленными креветками.

Он снова поднял бокал:

— А теперь за вас!

— Нет, я протестую! Вы пригласили меня отметить покупку. За ваше приобретение и за нашу сделку, — подняла она бокал.

— К черту баржу! — воскликнул он.

— Ну, я так и думала, — сказала она, откинувшись на спинку стула и поставив бокал на стол. — Я так и думала, что вы обманщик!

— Ха! Помилуйте, с чего вы взяли?

— Что вы будете делать с этой баржей? Что? Возить песок из карьера до пристани, там его перегружать на грузовики и везти до города? В сто раз дешевле обойдется зафрахтовать… простите, нанять несколько машин — и они вас завалят песком!

— Не нужна? Значит, мне баржа не нужна, а вот и ошибаетесь! — с лукавством в глазах воскликнул он. — Я выгодно вложил средства. Я ее выгодно перепродам!

— О, так вы еще и коварный, — удивилась Дели.

— Вы готовы обвинить меня во всех смертных грехах! — рассмеялся он, но этот смех показался ей не слишком веселым. Дели строго и внимательно посмотрела в его серые прищуренные глаза.

— Вам скучно в Австралии?

— И да и нет, — ответил он, отпив немного шампанского. — Вообще… мне скучно жить!

— Это, видимо, тяжело. И что, здесь, в Австралии, вы так и не нашли экзотики?

— Увы…

— И вместо экзотического животного, вместо кенгуру, вы меня решили подстрелить… своим лукавством? — серьезно спросила она.

— Опять! Опять вы меня обвиняете… Я никого не решил подстрелить, просто вы мне понравились! — сказал он легко и весело.

Дели рассмеялась и почувствовала, что на щеке у нее уже румянец: впрочем, она это видела и в зеркальной поверхности ножа, к которому не притронулась. «Все же щеки более красные, чем хотелось бы», — подумала она и отодвинула нож от себя подальше.

— Филадельфия, а вам не кажется, что это вы меня поймали на крючок вашей баржи? — снова улыбнулся он, подняв брови. И сейчас он показался ей совсем не старым, весьма милым и симпатичным джентльменом; и лицо у него не такое вытянутое, как раньше.

— Максимилиан, скажите честно: разве мало молоденьких и симпатичных леди, я не говорю здесь, в Мельбурне?

— Вы до сих пор обо мне превратного мнения. Зачем мне молоденькие девушки?

— Зачем вам я?! — резко, требовательно спросила она, глядя прямо в его немигающие серые глаза.

— Затем, что вы мне нравитесь, — просто ответил он, тоже глядя ей в глаза.

Дели огляделась в поисках своей картины, которая наверняка должна была висеть на стене, и действительно, в другой комнате, через дверной проем, она увидела — ее пейзаж висит на стене.

— Для украшения вашего жилища, как мой пейзаж? — кивнула она в сторону картины.

— Не знаю… — серьезно сказал он, нахмурившись.

— Что значит — не знаю? — почти передразнила его Дели. — Вам не кажется, что мы как-то слишком быстро перешли на «ты»?

— Совсем нет, мисс Гордон, может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что я — сама любезность, — с иронией сказал он.

— Да, мы все еще чересчур любезны, но не кажется ли вам, что мы слишком быстро…

— Сблизились? — подсказал он просто и прямо.

— Совершенно верно. И мне это совсем не нравится…

— А мне нравится, — серьезно сказал он.

В груди Дели что-то встрепенулось, словно кто-то изнутри легко стукнул ее в сердце. Ей очень понравилось это уверенное и серьезное, не терпящее возражения «мне нравится».

— Откуда вы узнали, что вчера были похороны? Вы ведь не случайно там оказались? — спросила она без тени улыбки.