Максимилиан лихорадочно соображал, что ему делать с этой баржей, которую он купил и которая ему абсолютно не нужна. Ее нужно продать, и желательно продать подороже, но увы! В речном пароходстве баржа не требовалась.

В номер Максимилиана дозвонился управляющий и сообщил, что тоже пока не нашел покупателя на баржу. Да еще вскоре мальчишка пришел, посыльный.

Максимилиан еще с раннего утра послал мальчика-посыльного, и вот он наконец-то вернулся, и что он принес?!

— Что ты принес?! — чуть ли не закричал Максимилиан на мальчика, протягивающего ему букет из десятка орхидей красноватого цвета. Один цветок даже был вообще абсолютно малиновый. — Что ты принес, несчастный?!

— Как мистер заказывал, вот. Вот сдача, — протянул мальчик цветы и деньги, зажатые в кулак.

— Я говорил синие, ярко-синие орхидеи!

— Пожалуйста, мистер, ярко-синие орхидеи, — улыбнулся мальчик.

— Ты издеваешься надо мной? — Максимилиан только тут увидел, что глаза у мальчика разного цвета. Один глаз светло-коричневый, а другой зеленый. Абсолютно зеленая радужная оболочка! — Малыш, может быть, ты не видишь, что это красные! Красные цветы!

— Нет, это синие цветы, мистер, — убежденно сказал мальчик.

— Ага, синие цветы, ясно. Давай сдачу. А эти синие, как ты говоришь, орхидеи забери с собой. Подаришь маме или своей девушке.

— А у меня девушки нет, — засмущался мальчик.

— Отдавай сдачу, а вот это тебе на чай, — сказал Максимилиан, дав мальчику целый фунт. Мальчик обрадовался, но не знал, что ему делать с цветами.

— Мистер, прекрасные цветы, может быть, вам все-таки пригодятся?

— Ступай скорее и выброси их куда-нибудь. И позови мне другого посыльного!

— Других нет.

— Ты опять издеваешься надо мной?! — вскричал Максимилиан, уже еле сдерживаясь.

— Все мальчики давно разошлись, мистер. Джон пошел за молоком для миссис…

— Хватит! Позови мне метрдотеля, позови кого угодно! — Максимилиан буквально вытолкал мальчика за дверь.

Он конечно же дальтоник и не мог отличить синие цветы от красновато-фиолетовых. Нужны синие, ярко-синие, как ее глаза!

Пришел швейцар, Максимилиан кое-как его упросил срочно пойти и поискать ярко-синие орхидеи. Швейцар сначала заупрямился, но, получив фунт на чай, согласился.

Он прождал больше часа, нервно расхаживая по номеру и щелкая мизинцами. Максимилиан дергал за мизинец, и тот в который раз щелкал.

Швейцар прибыл и сказал с лакейским лукавством:

— Мистер Джойс, я очень сожалею, такого цвета, какого вы заказывали, нет.

— Как «нет»? — Максимилиан потерял последнее самообладание.

— Нет, — развел швейцар руками. — Есть голубые, есть фиолетовые, даже красные. Но синих нет.

— Это нонсенс! Это не страна! У нас везде, на любом углу, можно купить, в любом цветочном магазине есть обязательно ярко-синие орхидеи!

— Очень сожалею, мистер, но здесь не Лондон, — усмехнулся швейцар.

— Хорошо. Что ты мне посоветуешь?

— Если мистер захочет, может сам поискать.

— Ладно, вот тебе на чай. Вызови мне такси.

Максимилиан давно бы уже был у Дели, если бы не цветы. Он расхаживал по номеру в широких светло-коричневых брюках и белой рубашке с короткими рукавами. Погода была довольно жаркая, ярко светило солнце; было бы нелепо, если бы он появился в смокинге или белом пиджаке.

Через несколько минут к подъезду отеля подъехала машина такси с открытым верхом. Такие машины уже давно исчезли в Лондоне, но ему показалось, что весьма неплохо, если он подъедет на старомодной машине, за рулем которой будет шофер в черных кожаных крагах, несмотря на жару. Так ездили в стародавние времена его молодости. Так и он сам ездил; и у него тоже были черные краги и широкие очки от пыли, когда отец подарил Максимилиану первую дорогую машину. О, сколько лет назад это было!..

Больше часа они ездили по всем магазинам — цветочных магазинов в городе было всего три, — но Максимилиан надеялся, что в универсальном магазине, в отделе цветов, он найдет то, что ему так необходимо. Но так и не нашел. Как назло, синих орхидей нигде не было.

Шофер посоветовал поездить по улицам, где за решетками были видны дома с ухоженными перед ними клумбами, и наверняка найдутся столь необходимые цветы.

И действительно, довольно скоро удалось увидеть возле одного из домов именно то, что он так долго искал. Максимилиан послал шофера, дав ему десять фунтов, и тот довольно быстро уговорил хозяйку срезать с десяток орхидей.

И на все это: на звонки по поводу баржи, на поиск цветов — ушло почти полдня, а он просто горел от нетерпения поскорее увидеть Дели.

…Миновал час, другой, третий, четвертый, его все не было.

Дели была сама не своя. Она была словно мокрая кошка, все ее утреннее приподнятое настроение рухнуло, а сейчас навалилась тоска и раскаяние за то, что она ударила Гордона.

Дели давно уже помогла Омару соорудить два салата из тех припасов, которые оставались, разыскала бутылку белого и красного сухого вина, которые опустили в ведре за борт охлаждаться. На палубе был накрыт стол, но никто так и не садился за него: ни Мэг, ни Гордон, ни Алекс, ни Бренни, который был в городе, тем более не смел присесть Омар. Он постарался сервировать стол лучшей посудой, какую показала ему Дели: она внимательно проконтролировала, как Омар раскладывал приборы, и осталась довольна. Она нашла новые розовые льняные салфетки, приготовила фаянсовую вазу для цветов — а его все не было.

Дели была просто в отчаянии.

Уже минул полдень. Уже давно Мэг и Алекс перехватили вместе с Омаром на кухне. Она сама немножко пожевала консервированного тунца и галет, запивая их остывшим кофе, но аппетита совсем не было.

Дели не на шутку стала беспокоиться: может быть, он заболел или что-то случилось непредвиденное? Может быть, с ним несчастье? Попал под машину? Что-то случилось на стройке? Она не знала, что думать.

Уже приближалось время ленча, а англичане так блюдут эту святую традицию. Можно опоздать к женщине, но на ленч — никогда!

«Неужели он и к ленчу опоздает?» — думала она, оперевшись на перила и глядя на желтый поплавок, качавшийся на воде.

Она от нечего делать вместе с Алексом решила закинуть удочки в надежде, что хоть маленькую речную треску поймает. Ее успокаивала текущая вода, а желтый поплавок не давал мыслям разбегаться — или наоборот? Она, привязанная взглядом к поплавку, мыслями была где-то в городе, с Максимилианом.

После утренней встречи она не видела Гордона.

«Наверное, сидит в своей каморке, называемой каютой, и опять плачет? Плохо, если мальчики вырастают характером в мать», — подумала она и вздрогнула. Она услышала шум приближающегося парохода!.. Но нет, это только показалось. Это ветер, порыв легкого ветра донес до ушей шелест кустов с берега.

Алекс ни о чем мать не спрашивал, но видел, что на пароходе происходят приготовления чуть ли не к помолвке.

Мэг переоделась в розовое платье. Она немного посидела на маленьком складном стульчике Дели, что та брала на этюды, потом пошла в каюту — слишком жарко стало припекать солнце.

А Дели словно не чувствовала жары. Она все стояла рядом с Алексом, без отрыва глядя на поплавок, и думала о Максе.

— Ма, прости меня, — услышала она позади себя тихий голос Гордона, но не обернулась, даже не вздрогнула.

Конечно же она давно простила его, ее милого, самого любимого сына. Это она не права. Он же говорил, что есть на самом деле. То, что он видит, и ничего не придумывает лишнего.

— Я не сержусь на тебя. Незачем просить прощения, это ты меня извини, я не сдержалась, — сказала Дели, все так же не оборачиваясь к нему.

Зато обернулся Алекс и внимательно посмотрел на Гордона.

— Мне лучше, наверное, жить где-нибудь в другом месте, — сказал Гордон.

— Как хочешь. — Внутри у Дели похолодело. Она не хотела, совсем не хотела расставаться с ним. — Но я этого не хочу. — Она покрепче воткнула удилище между перил и повернулась к Гордону, повторив: — Только я этого очень не хочу. Ты же мой любимый сын! Правда, Алекс?

Алекс усмехнулся:

— Да мы все вроде любимые.

— Конечно. А самый любимый — Гордон. — Дели увидела, что одна щека Гордона немного краснее, чем другая: или ей только показалось, что желваки только на левой щеке, по которой она ударила, стали расцветать румянцем?

— Ма, так нельзя говорить, — смутился Гордон.

— Конечно. Так, как ты говорил, нельзя говорить с матерью. Я миллион раз не права — да-да-да, — и Бог мне судья, правда, Алекс? Но не говори со мной так, Гордон, пожалуйста!..

Алекс неопределенно покачал головой, не понимая, о чем идет речь. Гордон угрюмо смотрел в сторону.

— Вот мой любимый Гордон все сватает меня за мистера Джойса, а я совсем не хочу за него выходить замуж. Что мне делать, Алекс? Вот что твоей несчастной матери делать? Я хочу его видеть, но замуж? Нет-нет, что ты! Это безумие, в моем-то возрасте, с четырьмя взрослыми детьми, правда, Алекс?

— Мама, ты надо мной издеваешься, кажется? Ты шутишь?!

— Я не шучу. Совсем не шучу, — мрачно сказала Дели.

И тут Дели услышала то, чего ждала почти весь день. Нет, это был не пароходный гудок, это были гудки автомобиля, доносившиеся с берега. Это Максимилиан, никакого сомнения!

Дели подняла глаза, и первое, что она увидела на берегу, — это синие орхидеи на фоне его белой рубашки. Цветы он держал на уровне груди, и это выглядело до нелепости торжественно. Она почувствовала, что у нее мелко задрожали колени.

— Гордон, может быть, ты подашь трап мистеру Джойсу? Такая жара, а нужно разбираться с этой баржей. — Дели поправила синий галстук на костюме, повернулась к реке, взяла свою удочку в руки и, как ни в чем не бывало, стала смотреть на поплавок, ожидая, когда Макс подойдет.

Нет, ей не стоит показывать обиду за его задержку. Ведь он не обещал, что придет ровно в полдень.

Гордон перебросил на берег маленький узкий трап, и Максимилиан осторожно стал подниматься на пароход. Дели чуть повернула голову в его сторону и краем глаза увидела, что Максимилиан медленно идет по узкому трапу и боится упасть. Он балансировал в воздухе одной рукой, и на лице его было такое серьезное, сосредоточенное внимание, что она рассмеялась. Впрочем, тут же оборвала смех, побоявшись, что от ее смеха он и вправду может упасть.

Но Максимилиан благополучно добалансировал до палубы и быстро подошел к ней. Дели повернулась и взглянула ему в глаза, и сердце заколотилось в груди. Она увидела желание в его глазах: желание непонятно чего — желание встречи, желание обладать ею? И еще она увидела синие-синие орхидеи, которые он прижимал к белой рубашке.

— Извините меня, я немного задержался, тут небольшие дела были, — сказал он.

— Ничего, пустяки, — махнула рукой Дели.

— Это вам, — протянул Максимилиан цветы.

— Да-да, помню, как вы и обещали! Я польщена, мистер Джойс.

— Я хотел бы сравнить: ваши глаза и этот цвет. — Он заглянул в глаза Дели и чуть прищурился. — Да, ваши глаза и эти цветы — совершенно идентичны по цвету!

— Неужели? — Дели взяла цветы и, посмотрев на них, сказала: — Я думала, глаза несколько ярче…

— Филадельфия, — укоризненно прошептал он, чуть коснувшись ее руки!

Но Дели локтем отстранила его руку:

— Не надо, Максимилиан… Познакомьтесь, мистер Джойс, — сказала она громко и позвала: — Мэг! Это Гордон, мой старший…

Гордон быстро подошел к ним, и они обменялись сухим рукопожатием.

— С Алексом вы уже знакомы. А это Мэг, — сказала Дели, увидев прибежавшую дочь. Мэг слегка кивнула Максимилиану.

— Как, наверное, восхитительно иметь такую прелестную дочь, не правда ли? — расплылся в улыбке Максимилиан.

Мэг, услышав комплимент, казалось, нисколько не смутилась:

— А как прелестно иметь такую восхитительную мать! Вы бы только знали, мистер Джойс…

— Да, действительно я этого не знаю, — ответил он ухмыльнувшись.

— А мы как раз тут собирались садиться пить чай. Не хотите ли присоединиться? — указала Дели на накрытый стол.

— О нет, слишком жарко. Я хотел бы переговорить с вами…

— Ах, опять о барже? — протянула Дели.

— Ну естественно, о чем же еще? — быстро согласился он. — Может быть, у вас есть какая-нибудь крыша на этом судне?

— Пароходе, — поправила Дели.

— Простите, я совсем профан… Это вы — настоящий морской волк!

— Речной, — снова поправила она довольно сухо.