— Наши…

— Да, наши. Но я не хотел бы сейчас об этом.

— Да, можно и потом, ведь у нас впереди целая вечность, — улыбнулась Дели и высвободила свою руку.

Она увидела, что между столиков к ним приближается он. Дели сразу узнала Берта, хотя он был сейчас в бежевом бархатном пиджаке с атласными отворотами, чем-то похожем на домашнюю куртку. На шее был большой зеленый бант, заколотый булавкой с мелкими бриллиантами. Когда он подошел ближе, Дели увидела на его указательном пальце большой перстень с молочно-белым камнем, а на мизинце маленькое кольцо, но наверняка с бриллиантом, довольно крупным. Все это показалось Дели несколько вычурным и даже чуть-чуть эпатирующим — являться в приличный ресторан почти в домашней бархатной куртке. Это мог, видимо, позволить себе только представитель богемы.

— Извините за опоздание, я готовил к вашей помолвке маленький сюрприз, — сказал он, присаживаясь и протягивая Дели и Максимилиану по маленькой темно-коричневой коробочке, обтянутой кожей. — Маленький сувенир к вашей помолвке, — сказал он, широко улыбаясь.

Дели раскрыла коробочку и увидела довольно большую и, видимо, очень дорогую брошь с сапфиром, окруженным маленькими золотыми листьями, в которые были вделаны крошечные бриллианты, и от них брошь искрилась всеми цветами радуги.

— О, благодарю вас, Берт! Но это слишком, — протянула Дели. Она показала брошь Максимилиану, и тот недовольно покачал головой.

— Берт, ты слишком расточителен. Тебе нравится, дорогая?

— Да, очень! — ответила она. Брошь действительно ей понравилась, она была довольно искусной и тонкой работы.

Максимилиан открыл свою коробочку и обнаружил в ней кольцо из белого металла с темным агатом.

— Берт, спасибо. Хоть я и не ношу подобного, но ты меня просто заставляешь.

— Нет, если не нравится, можешь выбросить прямо сейчас, — ответил Берт, усмехнувшись.

Подошли официанты с подносом и стали составлять на стол многочисленные тарелки и приборы. По просьбе Максимилиана зажгли свечи, Берт заказал себе дичь и грибные салаты.

Джаз-банд заиграл фокстрот, и танцевальная зала наполнилась танцующими парами. Дели с изумлением смотрела на этот диковатый танец, быстро жуя свой бифштекс.

Берту принесли дичь, и он молча стал раздирать мясо руками.

— Макс, — шепотом спросила Дели, но так, чтобы слышал и Берт, — я очень отстала от жизни, скажи, птицу едят руками?

Берт, жуя, засмеялся и, прожевав, сказал:

— Не знаю, не интересовался, как едят птицу, просто я не люблю пользоваться этими бесчисленными вилочками и вилками. — Он взял одну из вилок и, смеясь, повертев ее в руке, уронил на пол. — Ну вот видите! Какой я неуклюжий, — воскликнул он и полез под стол, с шумом отодвинув от себя стул, доставать вилку.

Дели замерла, дыхание ее прервалось, она почувствовала, как по ее ноге медленно ползет рука Берта. Рука доползла до колена, остановилась и поползла дальше.

Дели хотела закричать, но не могла.

— Берт, что ты там застрял? — спросил Максимилиан, наклоняясь.

Берт вылез из-под стола с вилкой в руках и, пожав плечами, сделал недоуменно-невинное лицо, глядя на Максимилиана.

Дели стала приходить в себя. Она глубоко вздохнула и сказала чуть дрогнувшим голосом, которому хотела придать веселые интонации, но голос все же чуть дрожал.

— У меня такое впечатление, что Берт засмотрелся на чьи-то ноги, — сказала она и сама же нервно засмеялась.

— Да, как я опрометчиво поступил! Придется еще раз что-нибудь уронить! — Берт взял со стола нож и собирался, улыбаясь, бросить его под стол, но Дели замахала руками.

— О нет-нет, я пошутила, — смеясь, сказала она уже более твердым голосом.

— Максимилиан, давай поднимем бокалы за вас и за вашу новую прекрасную половину. — Берт поднял бокал шампанского.

Дели и Максимилиан, переглянувшись, последовали его примеру.

— Я искренне тронут твоими подарками, Берт. Я рад, что ты не слишком огорчен предстоящим расторжением моего брака… — сказал Максимилиан. Берт прервал его.

— Наоборот, я восхищен твоим выбором! — воскликнул он.

И они легко сдвинули бокалы, мелодично зазвенев хрусталем. Дели сделала несколько глотков шампанского и почувствовала, как в груди у нее разливается жар. Она была просто потрясена столь наглым поступком Берта, и не просто потрясена! Она поняла, что не хочет никуда уезжать! Как это ни ужасно, но она не верит ни единому слову Максимилиана! А верит этому кудрявому проходимцу с холеными руками.

Увы, как он ни циничен, но прав, наверняка прав. Бракоразводный процесс может затянуться на годы: что ей делать в Англии, в чужой холодной стране? Зачем ей туда плыть? Зачем ей Максимилиан, когда… Когда рядом сидит Берт?! Нет, это безумие, Филадельфия, ты сходишь с ума, ты уже сошла с ума, потому сейчас чувствуешь к Берту симпатию! Нет, не просто симпатию, смешанную с ненавистью, — ты хочешь быть рядом с ним, сейчас и только с ним — с Бертом!

— А как вы отнесетесь к тому, если завтра я устрою прием в честь вашего отплытия? — спросил Берт у Максимилиана. — Пригласим Холлидея, еще кого ты хочешь из Ассоциации пивоваров. А у меня будет повод показать тебе и Филадельфии свои работы. Увы, я хвастлив, что делать. — Он помахал своими тонкими руками у себя перед носом, посверкав камнем кольца на мизинце, и обратился к Дели: — Ну, как вы смотрите на мое предложение?

— Не знаю, как Макс. Нам нужно сделать много покупок перед отъездом… — Она вопросительно посмотрела на Максимилиана.

— Если ближе к вечеру, то, я думаю, это вполне приемлемо, — ответил Максимилиан.

— Ну а если вы вернетесь из Лондона когда-нибудь, — он подчеркнул слово «когда-нибудь», и Дели поняла, что это он сделал специально для нее, — то уже вы должны пригласить меня к себе. Кстати, а где вы живете, Филадельфия, видимо, в Марри-Бридж? Ведь там произошла эта счастливая встреча, я не ошибаюсь?

— Нет, я нигде не живу, — сухо сказала Дели.

Он приглашает к себе в дом. Она будет у него — и это совершенно лишнее! Все лишнее, все, что она делает, все-все лишнее!

— Такого не может быть! — удивился Берт.

— У меня есть маленький-маленький домик на берегу реки, с красивым садом, но он пуст, там никто не живет Я живу на пароходе, который носит мое имя — «Филадельфия», так назвал пароход мой первый муж. И мы уже много лет путешествуем по рекам, и это мне нравится. Мне нравится свобода, — сделала она ударение на слове «свобода». — Мой первый муж действительно похоронен в Марри-Бридж, и этот городок мне стал очень близок…

— А вы знаете, что мне заказали бюст герцога Веллингтона какие-то дальние его родственники, которые непостижимым образом осели в Марри-Бридж и хотят видеть в городе бюст своего героя. Кстати, может быть, вы его и посмотрите у меня дома и, если я буду в Марри-Бридж — а мне все равно придется туда поехать, — может быть, вы мне подскажете: где в городе установить бюст, родственники наверняка предложат самое неудачное место.

— Это было бы возможно, если бы у нас уже не были заказаны билеты, верно, Максимилиан? — холодно сказала Дели.

— Через полгода, через год мы вернемся, тогда, Берт, Дели наверняка устроит тебе экскурсию по Марри-Бридж, — сказал Максимилиан.

— Тогда будет уже поздно, — вздохнул Берт и, задумавшись, покрутил пальцами прядь своих кудрей. — Вы говорите, пароход назван в вашу честь?

— Да, «Филадельфия», — ответила Дели, смутно чуя какой-то подвох в его словах.

— Плавучий дом, как это романтично! Просто потрясающе, — сказал Берт. — Вы действительно настоящий художник.

— Увы, теперь уже наверняка только в душе, — ответила она сухо и почувствовала вновь, как усиливается жар в груди, который поднимается все выше, так что в горле у нее першило и жгло, словно от перца.

Послышались звуки очередного фокстрота, медленного фокстрота, и Дели была рада отвернуть свое лицо от Берта и Максимилиана. Она боялась, что у нее даже шея от этого жара покраснела, так же как и щеки были сейчас наверняка пунцовыми.

Дели стала смотреть на танцующих.

— Максимилиан, разрешите пригласить мадам на танец? — И, не дожидаясь согласия, Берт поднялся.

Максимилиан покачал головой и посмотрел на Дели с улыбкой.

— Нет, я не могу. Я не умею… Эти модные танцы такие необычные, такие быстрые, — быстро заговорила Дели, не глядя на Берта.

— Ну я умоляю вас. Это же медленный танец, вы только посмотрите! — воскликнул он. — Обещаю, что за один танец я вас не украду…

— Дорогая, а почему бы не попробовать? Что делать, мода диктует свое. — Максимилиан погладил ее по белой шелковой перчатке.

— Хорошо, я попробую, — ответила Дели, чувствуя, что губы у нее дрожат.

Она быстро поднялась, хотела улыбнуться Берту, который предложил ей свою руку, но почувствовала сильное головокружение. Кровь прилила к голове, все перед глазами завертелось, стол поплыл вверх. Она увидела испуганные глаза Максимилиана.

И Дели упала без чувств, она потеряла сознание. Берт едва успел подхватить ее.

— Дели! Что с тобой?! Что с ней? — вскричал Максимилиан, вскочив.

— Кажется, потеряла сознание, — прошептал Берт. — Надо воды…

Максимилиан плеснул на ладонь шампанского и стал прикладывать ей ко лбу, к груди, к щекам. К ним уже бежали официанты, а за соседними столиками приподнимались дамы, вытягивали шеи, пытаясь разобрать, что там произошло с женщиной в синем.

Через несколько минут Дели пришла в себя. В висках у нее стучало, перед глазами еще плыл легкий туман, в котором она видела склоненные лица Берта и Максимилиана. Миндалевидные глаза Берта были расширены, брови сдвинуты к переносице, он что-то говорил Максу, но Дели еще не слышала.

— Дорогая, как ты меня напутала. Ну все? Ты пришла в себя? — донесся до нее голос Максимилиана откуда-то издали.

Она глубоко вздохнула и почувствовала у губ стакан с холодной водой. Она жадно отпила несколько глотков и почти сразу же стала приходить в себя. Но все так же, как и в висках, она чувствовала сильную пульсацию в шее.

— Прости, Макс, мне, кажется, дурно…

— Сейчас. Сейчас я отвезу тебя, ты много не говори, — сказал Максимилиан; обнимая спину, он чуть приподнял ее.

— Это солнце… Я сегодня много была на солнце, — медленно сказала она и посмотрела на Берта.

Его лицо было по-прежнему искажено состраданием и было таким близким и родным, что ей хотелось обнять его, целовать его тонкие усики, его карие глаза, целовать и гладить его кудри.

Нет, она не сходит с ума, она просто хочет его целовать, хочет видеть только его — и никого более!

Но руки Максимилиана подхватили ее под мышки и легко усадили на стул.

— Ты можешь идти, или нам отнести тебя? Машину уже вызвали, — сказал озабоченно Максимилиан.

Дели едва улыбнулась, покосившись краем глаза на соседние столики, откуда на нее были устремлены любопытные взгляды.

— Нет-нет, не надо. Возможно, мне действительно лучше прилечь. Увы, так и не удалось нам потанцевать, — сказала она Берту.

— Дели, я чуть не умер от страха, когда вы упали. Но я надеюсь, что фокстрот за вами, — прошептал Берт.

— Пожалуйста, не шутите. — Дели махнула на него рукой.

Лицо и грудь у нее были мокрыми, она ощутила это, проведя перчаткой по лбу. Ей показалось не слишком удобным в таком виде далее находиться в ресторане, и она сама медленно поднялась. Берт пытался помочь ей, но она отклонила его руку. Опершись на Максимилиана, она пошла к выходу, опустив глаза и ни на кого не глядя.

— Берт, расплатись, пожалуйста, — бросил Максимилиан.

— Я иду с вами…

— Нет, не надо нас провожать, — быстро сказала Дели, по-прежнему глядя в пол.

Когда Максимилиан усадил ее на мягкое сиденье машины, она уже не чувствовала ни слабости, ни головокружения. Дели улыбнулась Максимилиану и поцеловала его в щеку:

— Прости меня, к испортила вечер…

— Ничего-ничего. Действительно, с этими переездами все что угодно может случиться. Мы так мало спали на пароходе и в поезде, тебе нужно хорошо отдохнуть…

— Мы непременно отдохнем, ведь у нас впереди вечность, — прошептала она и, закрыв глаза, положила голову на плечо Максимилиана.

7

В номере Филадельфия почти мгновенно уснула, и сколько спала, не знала. Она проснулась среди ночи. Было темно. Максимилиан посапывал рядом, лежа на широкой кровати.

Дели тихонько встала. Она чувствовала себя бодрой, отдохнувшей и совершенно спокойной. Она на цыпочках прошла в гостиную, думая о Берте, подняла телефонную трубку. Услышав гудок, она зажала трубку ладонью, словно Максимилиан мог услышать этот тихий комариный звон телефона.