Мне, наверно, следует подать ей полотенце. Это было бы вежливо с моей стороны. Кафель на полу ванной холодный и набухшие соски подтверждение тому, что она озябла. Но вы же на самом деле не думаете, что я это сделаю, не так ли?

Да ладно.

Можно подумать, я когда-нибудь упущу шанс трахнуть глазами Кейт Брукс, когда она вся такая мокрая, с голой задницей. И торчащие соски просто восхитительны. Поэтому, словно смешливый, развратный мальчишка, который до сих пор является частью меня, я не делаю ни малейшего движения, когда Кейт скачет на цыпочках через всю ванну и хватает с крючка халат на дальней стене, потом укрывает мой любимый вид.

— Я был на террасе с Александрой.

Кейт наматывает себе на голову второе полотенце, словно корону, как это умеют делать только женщины. Потом обеспокоенно хмурится.

— Она и вправду сама не своя в последнее время. Надеюсь, она расскажет мне сегодня вечером, что происходит между ней и Стивеном.

— Я тебя уже опередил. Все улажено.

— Что случилось?

Я протягиваю руку к душу и включаю его на полную. Потом стягиваю свои боксеры. Не смотря на всю серьезность разговора, Кейт также слегка пожирает меня взглядом.

Мило.

— Ее фабрика по производству детей получила досрочное предписание о закрытии в счет погашения кредита.

— Что это значит?

— Доктор сказал ей, что у нее менопауза.

Кейт кладет себе руку на грудь, сочувственно вздыхая.

— Но она еще так молода!

Я киваю.

— Да, она просто подавлена из-за этого. Она боялась рассказывать Стивену, но я убедил ее поговорить с ним позже. Скоро у них все будет нормально.

Кейт выпучивает глаза.

— Ты убедил ее поговорить со Стивеном?

— Ну.

— Как тебе это удалось?

— Она говорила, выплакала все глаза, а я… утешил… ее.

Теперь Кейт в замешательстве.

— Ты утешил ее?

— Ты что, чертов попугай? Да, я утешил ее — почему ты так шокирована?

Кейт складывает руки на груди.

— Ну, давай посмотрим. Может, это потому что твои представления об утешении Маккензи, когда умер ее кот, состояли в том, чтобы сказать ей не грустить, потому что теперь Снежок с его кошачьими друзьями в аду?

Наверно, я сказал это не так.

— Или, может потому что, когда моя мама пропустила крестины Джеймса из-за урагана, ты утешил ее, сказав, что когда он вырастет, все равно едва ли будет знать, кто она такая?

Некоторые люди просто не терпят правды.

— Потом, как-то раз…

Я закрываю ее остроумный ротик своей рукой. Ее темные, глубокие глаза смотрят на меня с теплотой и заигрывающим обожанием.

— Я согласен, не все способны воспринимать мой особенный тип утешения. Но в данном случае, Александра смогла. Из-за меня, она и Стивен на пути к воинственному блаженству. За это я заслуживаю шлепок по попке. Если ты поласкаешь меня рукой — тоже сойдет.

Кейт рассмеялась. Она обнимает меня за шею, прижимается покрытым махровой тканью животом к моему члену. Наклоняет голову вверх.

— Приятно хоть раз побыть стабильной парой среди остальных. Мы, вперед! — она поднимает ладошку вверх. — Дай пять!

Я смотрю на ее руку, потом пренебрежительно качаю головой.

— Я не даю пять, — поманиваю ее пальцем, — но если ты хочешь поработать пальчиками, я буду счастлив тебе угодить.

Кейт хихикает.

— Какой извращенец.

Чмокаю ее в губы.

— Ради тебя? Всегда. Теперь хватит меня соблазнять и дай мне принять душ.

Когда она отворачивается, я шлепаю ее по заднице напоследок. Потом захожу в душ и закрываю за собой дверь. Подставляю голову под обжигающие струи воды и даю своим мышцам в спине и шее расслабиться от тепла.

Через стекло видно размытый образ Кейт, которая начинает свой долгий ритуал по подготовке к вечеру.

— Я звонила твоим родителям, чтобы узнать, как там малыш.

— Что они сказали?

— Твоя мама по голосу показалась полуживой, но дети чувствуют себя великолепно.

Как я и ожидал.

Пять минут спустя, я уже выхожу из душа. Вытираюсь и натягиваю свежие боксеры. Потом подхожу к раковине и наношу пену для бритья на лицо. Кейт снова входит в ванную и встает рядом со мной, нанося свой макияж. У нее влажные волосы, но халата уже нет. Вместо него комплект белья, от которого у меня текут слюнки.

Он из розового шелка с черным кружевом поверх. Трусики высокие — в стиле бикини — а лиф поднимает ее груди вверх, сводя вместе, образуя чертовски сексуальную впадинку. Она пудрит лицо, пока я смеряю ее взглядом.

— Новое белье? — у меня в голове мысленный каталог с ее бельем, сортированный по цвету и стилю. И такого я раньше не видел. Я бы точно его запомнил.

Она поворачивается бедрами, показывая мне все прелести.

— Ага, разве не хорошенькое?

Хорошенькое? Нет. Заставляет член встать? Точно.

— Здесь внизу есть бутик La Perla. Я купила его там перед нашим походом в спа.

Не могу сдержаться, чтобы не представить о чем она думала, когда покупала этот комплект белья. То есть, жаркая ночь дома, когда заснет Джеймс — это одно, но с новым бельем всегда намного интереснее. Но сегодня мы даже не будем вместе. Учитывая в каком состоянии мы сегодня вернемся, будет хорошо, если бы просто отключились рядом друг с другом.

— Ха.

Один этот слог заставляет ее остановиться. Рука, которая подводила глаза, останавливается и она смотрит на меня.

— Что?

Я продолжаю бриться.

— У тебя нет с собой… другого… белья?

Она хмурит брови.

— Конечно, есть. Тебе это не нравится?

Я смываю бритву в раковине.

— Нет… оно хорошее. Я просто подумал, может ты могла бы надеть что-то другое. Что-нибудь белое, хлопковое, более закрытое.

Пояс верности с тройным замком тоже бы не помешал.

Она наклоняет голову, пытаясь понять, к чему я это веду.

— Нет, Дрю, я не взяла с собой бабушкины панталоны.

Я знаю, вы думаете, я сумасшедший. Но это не так. Я давно вам говорил — я играю в шахматы. Я не просто продумываю следующий шаг, я думаю на пять шагов вперед. Поэтому не могу удержаться, чтобы не спросить, какого хрена Кейт купила новые трусы, которые заставят любого мужика упасть перед ней на колени и стянуть их с нее зубами? Может, она не понимает, а может, не хочет принять — но единственная причина, по которой она это делает — это то, что часть ее мозга хочет, чтобы ее затащили в постель.

— Ха.

Кейт просто смотрит на меня боковым зрением. Промакиваю свой подбородок полотенцем для рук, пока она заканчивает со своим макияжем. Когда она наносит блеск на свои сочные губы, я не могу сдержаться и начинаю говорить.

— Блеск для губ с ароматом, а?

— Ладно, хватит, — она закрывает блеск и бросает его в сумочку. Потом резко поворачивается ко мне. — Тебе надо прекратить. Сейчас же.

— Прекратить что? Я ничего не сказал.

— Тебе и не надо было. Я знаю, что происходит в твоей ненормальной голове.

Я скрещиваю руки.

— Ты так думаешь?

— Я знаю. Ты общался сам с собой на тему, почему я купила новое белье, и кому я дам на него посмотреть. Потом ты подумал, зачем я крашу губы блеском? Почему не просто матовой помадой — если я только не собираюсь дать ее кому-то попробовать?

Боже, вот это да.

— Но правда в том, что я купила это белье для себя. Потому что лиф и трусы одним комплектом заставляют меня почувствовать себя более собранной. И тебе следует знать, Мистер Я Все Вижу, что блеск со вкусом — это единственный блеск, которым я пользуюсь. Каждый день.

— У тебя словно защитная реакция, Кейт.

— Это не защита. Это естественная реакция, чтобы справиться с твоим перевернутым взглядом на мир.

Какую-то секунду мы пристально смотрим друг на друга, руки сложены на груди, не двигаясь. Кейт начинает первая. Она вытаскивает салфетку из коробки, лежащей на бачке туалета, и вытирает блеск с губ. С долей сарказма в ее тоне, она говорит:

— Вот. Теперь счастлив?

Надо бы. Я же выиграл, так? Но как-то сложно быть счастливым, когда ты ведешь себя, как мудак.

— И раз уж тебя так сильно беспокоит это белье, — она стягивает с себя эту хрень из шелка и кружева вниз по ногам и швыряет ее в меня, — Я пойду без него.

Она направляется к выходу из ванны, но я преграждаю ей путь.

— Эй! Подожди — давай остановим этот сумасшедший разговор на минуточку.

Несколько секунд я удерживаю взгляд Кейт. Потом — вполне сокрушающе — падаю перед ней на колени.

Ее руки все еще сложены на груди, но взгляд становится мягче. Кейт нравится, когда я перед ней на коленях.

— Я тебя понял.

Ее брови поднимаются вверх с ложной невинностью.

— Что ты понял?

Я улыбаюсь.

— Что я должен доверять тебе. И что я доверяю тебе.

Я поднимаю ее ногу и начинаю целовать ее крашеные в розовый цвет пальчики, а потом надеваю на ее ногу белье. Кейт опускает руки, чтобы подержаться за мое плечо и не упасть, когда я проделываю тоже самое с ее второй ногой. Я натягиваю ее трусики вверх по ее ногам, при этом целуя каждый сантиметр ее бедра.

— Я доверяю каждому намазанному твоим блеском и прикрытому сексуальными трусиками кусочку твоего тела.

Прощая меня, она улыбается, когда я достаю блеск и снова наношу его на эти бесподобные губы. Она сжимает их вместе, потом вздыхает:

— Я уже говорила тебе, что вся эта фигня с холостяцкой вечеринкой не стоит тех проблем, что возникают между нами из-за этого. Скажи правду, если не сможешь с этим справиться. Ты хочешь, чтобы я и Долорес никуда не пошли сегодня?

Разве это не заставит меня чувствовать себя самым неуверенным придурком на земле? Но нам нужно пройти эту проверку. Потому что в жизни нам приходиться делать выбор — тот самый, который на первый взгляд кажется совершенно безобидным и абсолютно неважным.

До тех пор, пока дело не начинает набирать оборот.

Лишь задним умом мы понимаем, какое значение имеют наши принятые решения. Как бизнесмен, который решает прийти на работу на несколько минут позже и избегает смертельной аварии. Это как подросток, который решил затаить злость на свою мать и это оказывается их последний разговор в жизни. Парень на улице, который находит доллар и покупает лотерейный билет, который оказывается выигрышным.

Маленький выбор может привести к огромным последствиям.

Я старался вести себя неэгоистично. Хотел поступить правильно.

Можете порвать свой зад, но я не совершу еще раз той ошибки.

— Никто ничего не будет отменять, — говорю я уверенно. — Меня охватила ревность — но уже прошло. Зеленоглазый монстр останется сидеть в своей клетке до конца выходных. Одноглазый монстр захочет поиграть с тобой попозже.

Она смеется и берет мое лицо в свои руки.

— Мои трусики только для твоих глаз.

— Я знаю.

Кейт тянется и целует меня. И я чувствую вкус клубники.

— Ты пойдешь с ребятами и будешь атакован стриптизершами, голодными до денег — и я совсем не против.

Я киваю.

— А ты пойдешь с девочками и будешь окружена похотливыми, полуголыми мужиками — и меня это не беспокоит.

— Теперь мы самая стабильная пара среди всех.

— Мы отлично проведем время — никаких проблем.

Когда я ей это говорил? Я, честно, в это верил.

ГЛАВА 10

Некоторые мужчины носят дорогие костюмы, потому что хотят чувствовать себя так, будто у них есть деньги, даже если их нет. Другие носят их, потому что хотят показать остальным, сколько денег у них есть. Для меня — все дело в складе ума. В положении. У меня никогда не было проблем с самоуверенностью, но для парней, у которых они есть, костюм, сшитый на заказ, заставляет вас ходить прямо, вы словно становитесь выше. Делает ваши яйца еще больше и придает энергетику, которая всем как бы говорит «не связывайтесь со мной».

Я расстегиваю пиджак своего темно-серого Ermenegildo Zegna и наливаю себе немного Скотча из мини бара в гостиной. Джек, Мэтью и Стивен разделяют мое пристрастие к хорошим костюмам и облачены в свои собственные Gucci, Newman и Armani соответственно. Показатель нашей сексуальности зашкаливает — любая женщина в радиусе двадцати футов точно попадет в наш захватывающий луч.

Потом из своей комнаты выходит Уоррен. В мятой зеленой футболке, шортах и сандалиях. Вот именно — в чертовых сандалиях.

Я сделал глоток своей выпивки и уставился на него.

— Если бы я знал, что мы пойдем в скейт-парк, я бы привез свою доску.

Он в растерянности. Потом смотрит на остальных нас и снова на свой прикид. Пожимает плечами.

— Мне нравится удобная одежда. Вы, парни, выглядите так, будто собрались на похороны. А я выгляжу беззаботно.