Смир-но!

Это мысль, управляющая материей. Или в данном случае, страсть — похмельем. Кажется, что, не смотря на мое хрупкое физическое состояние, парень ниже пояса все равно готов к утренним подвигам.

Ха-ха… готов…

В общем, я делаю два шага к кабинке, в полном намерении присоединиться к своей неотразимой невесте. Но тут вода выключается. Дверца душа открывается, и оттуда выходит черноволосая красавица.

И мое сердце уходит в пятки — словно хренова ядерная бомба во времена второй мировой. Слышите, как свистит?

Большие карие глаза встречаются с моими, когда она тянется за полотенцем.

— Привет, красавчик, как ты себя чувствуешь? Вчера ты был довольно безумен.

Она улыбается.

Я — нет.

Знаете, как у некоторых людей, всего лишь от запаха орех уже может разбухнуть горло, перекрыв им доступ к воздуху? У меня нет аллергии на арахис, но сейчас я знаю, какого это.

Говорят, когда умираешь, вся жизнь проносится перед глазами. И я могу вам сказать, с полной уверенностью, что это правда. Я вижу картинки с Кейт… с нашим мальчиком. Они мелькают у меня в голове, черно-белое немое кино. Это картинки мгновений, которые были у нас, нашей жизни, что мы делили.

Жизни, которая, без сомнения, только что закончилась. Скончалась, как золотая рыбка Маккензи несколько лет назад. Та самая, которую она хотела унести в кармане на пляж, чтобы та повидалась со своими рыбными друзьями.

Покойся с миром, Немо. Земля тебе пухом.

Я знаю, о чем вы думаете. В чем твоя проблема? К чему вся эта драма? Почему при виде какой-то голой девицы я превратился в психа?

— Дрю? С тобой все нормально?

Проблема в том, детишки, что эта красивая мокрая женщина, стоящая передо мной — которая явно очень хорошо знакома со мной и всяким дерьмом, что происходило этой ночью?

Не Кейт Брукс.

Знаете, как говорят «Ущипните меня… должно быть я сплю?». Что ж, пните меня по яйцам… у меня чертов кошмар.

***

Ко мне вернулась память, как перемотка пленки назад. Игра с парнями, ужин, драка, трусы у меня во рту, стриптизерша — Лили — в баре. Но это все. После того последнего мгновения, больше ничего, кроме пустоты.

Черная дыра — больше похожая на след от пули, которую мне так хочется пустить себе между чертовых глаз в данный момент — пусть исчезнет.

Я думал, это она. Господи, боже. Я думал, это Кейт. Когда обнимал ее, пытался поцеловать ее — я думал, это была Кейт.

Но это не так.

Я сижу на закрытой крышке туалета, пока Лили обматывает себя полотенцем с беспокойством на лице, когда наблюдает за мной. Я тяжело дышу, быстро, сердце стучит так, будто сейчас выскочит из груди и убежит далеко-далеко от этой жопы, в которой я оказался.

Что произошло? Это парни собрали меня в кучу и притащили снова в отель? Я бы отдал свое левое яйцо, чтобы поверить в то, что так и было. Но если так, почему эта девица в моем чертовом душе, говоря о том, что прошлой ночью я был безумен?

Твою ж…

Впервые в жизни, не могу придумать, как выразиться. Нет такого ругательства, которое будет достаточно мощным, чтобы соответствовало данной ситуации. Я, что, сбежал из бара вместе с ней, мы угнали лимузин и вернулись сюда? На меня это похоже.

А Кейт… у меня сжимается внутри… Кейт видела нас?

Господи Всемогущий.

Сердце начинает биться еще сильнее, и мне кажется, что со мной может случиться сердечный приступ. В тридцать два не рано для сердечного приступа? Надеюсь, что нет.

Потому что она никогда меня не простит.

Не в этот раз. Все мои карточки-по-освобождению-из-тюрьмы использованы. Я прошел уже все сценарии по облизыванию задницы — использовал каждый метод по унижению, известный человечеству.

Никакие цветы и подарки или великие поступки не исправят это. Даже если я все объясню… Кейт никогда не сможет этого забыть. Никогда. Никогда не посмотрит на меня так, как она это делала вчера, больше не будет в ней тех чувств.

И я ее не виню.

Я закрываю глаза и роняю лицо себе в ладони.

Она заслуживает большего, намного большего. Кейт заслуживает кого-то лучшего, чем парня, который будет проделывать дыру в ее душе каждые два года, или что-то типа того.

Лучшего, чем я.

— Дрю, ты в порядке? Кого-нибудь позвать?

До того, как я успеваю пробормотать вопросы, на которые совсем не хочется знать ответы, двери в ванную открывается. Показывается голова Билли Уоррена. Он водит глазами то на Лили, то на меня.

— Тут все нормально?

— Нет, — отвечает она. — Кажется, Дрю плохо, бо-бо.

Мерзко.

Вот как мне. Со мной что-то не так. Сумбур в голове. Вы-то знаете — наверно, поняли еще давно. Я продолжаю…

Погодите.

Она только что назвала его бо-бо?

Уоррен проходит в ванну и встает рядом с Лили, и кладет руку ей на плечо.

— Тебе надо блевануть, друг? Тогда тебе станет лучше. Я говорил тебе не пить того дерьма.

Я смотрю на лицо Уоррена, пытаясь вспомнить, понять. У меня в груди зажглась искорка надежды.

— Вы… вы двое прошлой ночью зависали вместе?

И этот мудак только что поссал на этот мой огонек надежды.

— Нет, мы не зависали.

Черт.

Потом Шоу-Герл протягивает свою левую руку и, хихикая, добавляет:

— Мы поженились!

Я вскидываю голову — и резкое движение заставляет вернуться головную боль с новой силой.

Уоррен вытягивается и обнимает ее за плечо — они оба широко улыбаются.

Я показываю на них пальцем:

— Вы двое… вы поженились?

Он кивает.

— Я решил, что если Вегас был отличным местом для моей кузины связать себя узами брака, то он подходит и мне. — Он с обожанием смотрит на Лили. — Когда находишь кого-то такого замечательного — когда понимаешь, что это настоящее — ты не должен этого упустить.

Я кошусь на них взглядом:

— Поженились?

Лили радостно кивает головой.

— В придорожной церкви. Мы сделали несколько классных фотографий. И теперь я миссис Билли Уоррен.

Нет, все равно не укладывается в голове.

— Поженились? Правда?

Уоррен начинает раздражаться.

— Да, хренов тугодум, в чем проблема?

Наконец, эта информация оседает у меня в голове. Этот придурок женился на Шоу-герл. Но что еще важнее: Я. Ее. Не. Трахал.

Аааа-ли-луйя, аааа-ли-луйя, аааа-ли-луйя, аааа-ли-луйя…

Я не изменял. Не предавал Кейт и не испортил жизнь своего сына и не разрушал того, что у нас есть. Охваченный эмоциями, я могу, на самом деле, с облегчением заплакать.

Но я не плачу. Я делаю кое-что похуже. Я поднимаюсь и обнимаю Билли Уоррена.

— Люблю тебя, дружище.

Да, наконец, стресс последних минут переполняет меня сполна. На какую-то секунду мы обнимаемся, а потом он отталкивает меня и держит на расстоянии вытянутых рук, и смотрит, на меня в замешательстве своим карим взглядом.

— Приятель, — произносит он с отвращением.

Я прихожу в себя. И качаю своей затуманенной головой.

— Прости, я просто… я просто так счастлив за тебя.

Что переводится? Я чертовски рад за себя. А то, что он женился на женщине, которая невероятно похожа на Кейт?

Нет, мне плевать.

Я в качестве поздравления хлопаю его по спине.

— Ты и… — я глажу ее по голове. — Вы оба. Мои поздравления.

Потом до меня доходит, что я до сих пор не имею понятия, где Кейт. Показываю большим пальцем на дверь.

— Мне надо идти.

Быстро, как только могу, я вылетаю за дверь.

***

Выйдя из спальни в жилую комнату — по ощущениям то же самое, когда Дороти выходит из своего разрушенного домика в Волшебнике из Страны Оз. Слишком все светлое, красочное… слишком громкое.

Мэтью и Долорес сидят рядышком на диване, под светлым одеялом, едят сухой завтрак в виде колечек из одной тарелки и смотрят Остров Гиллигана по телевизору. Мэтью смеется, а Ди кормит его Froot Loops.

Когда я делаю шаг в комнату, Мэтью обращает на меня внимание:

— Ты живой.

Долорес расстроена.

— Черт. Я надеялась, что твой желудок разорвет.

Мэтью дергает ее за хвост на голове и строго ей говорит:

— Я сказал тебе, чтобы впредь ты была милой. Хватит этого дерьма.

Когда он поворачивается ко мне, Долорес показывает ему язык.

Адреналин от восторга, который охватил меня, когда я узнал, что не запихал свой член в киску, которая не принадлежит Кейт, начал отступать. В голове и желудке опять заиграла симфония тяжелейшего похмелья.

Я потираю виски и сообщаю Мэтью и Ди:

— Вы знаете, что вчера ночью Билли женился?

В один голос они устало отвечают:

— Дааа.

— На стриптизерше, которую он знает менее суток?

— Дааа.

Хоть мне и кажется, что я уже знаю ответ, я задаю третий самый глупый вопрос:

— Он заставил ее подписать брачный договор?

Долорес фыркает:

— Не уверена, что мой брат знает, как это пишется.

Бабах.

Бабах.

Они кажутся как-то уж сильно спокойными при таком развитии событий.

— Почему вы его не остановили?

Теперь Ди-Ди таращится на меня:

— Ты что ли шутишь?

Мэтью объясняет:

— Дрю, это была твоя идея.

У меня отвисла челюсть.

— Разве?

— Да. Когда ты очнулся после своего пике в стрип-клубе, ты только и делал, что бубнил о том, как прекрасно быть женатым. Как все должны нахрен пожениться. Что любовь — это драгоценный, прекрасный цветок, а брак — это вода и солнце, которые помогают ей расти.

Мне серьезно больше не стоит пить, никогда. Никогда.

— Я так сказал?

Мэтью кивает.

— Ты был очень поэтичным.

— Дерьмо. Надо позвонить Уилсону — он самый лучший адвокат по разводам в Нью-Йорке, и старый коллега моей матери. — Может, он сможет что-то набросать, что будет иметь обратную силу.

Мэтью съедает еще одну ложку колечек.

— Уже оставил ему сообщение.

Бабах.

Бабах.

Теперь я касаюсь пальцами своего лба, продолжая потирать его, чтобы избавиться от пульсирующей боли.

— Что еще я пропустил?

— А что ты помнишь последним? — спрашивает Мэтью.

— Ум… как мы играли в покер с тобой и Стивеном в Парадайзе. Как Уоррен пел Бэри Мэнилоу на сцене.

Мой лучший друг смеется.

— Ты пропустил много, — он ставит чашку на кофейный столик и продолжает, — Кейт, Ди, Лекси и Эрин решили прийти на нашу вечеринку и очутились в Парадайзе. После того, как мы уехали из полицейского участка …

Я его перебиваю.

— Почему мы были в полицейском участке?

— Потому что там ты и оказываешься, когда тебя арестовывают.

— Нас арестовали?

Он ухмыляется.

— О, нет, нас не арестовывали.

Ди поднимает руку.

— Нас арестовали.

Я выпучиваю глаза:

— Кейт была в тюрьме?

Бабах.

Мэтью спокойно машет рукой.

— Всего лишь минут двадцать. Они отпустили девочек под нашу ответственность — никаких обвинений не предъявили. Я все уладил.

Следуя мыслям о том, что кто у нас вечно завсегдай в таких ситуациях, я поворачиваюсь к Долорес.

— Что ты натворила, что Кейт арестовали?

Она просто смеется.

— В этот раз скажи спасибо своей сестре — Александра не оценила, что стриптизерши уделяли много внимания ее мужу. Когда одна из них оказалась перед ней, Лекси показала ей, что к чему, и всем нам пришлось ее оттаскивать. Я скажу больше: для богатенькой малышки у Сучки хороший хук справа.

Для меня это не новость.

— Господи Боже, — вздыхаю я. — Хорошо, забудем об этом, просто скажите мне, где Кейт.

Долорес смотрит на меня с непониманием:

— Что ты имеешь в виду? Она в твоей комнате.

Прежде чем я успеваю сказать, что Кейт нет, фактически, в нашей комнате, открываются двери в одну из спален. Завернутая в мягкий халат, появляется Эрин, волосы у нее мокрые.

— Всем доброе утро!

— Привет, проказница, — приветствует ее Ди.

Эрин идет в кухню.

— Мммм… кофе.

Приготовьтесь, что сейчас вы очень удивитесь, потому что из дверей Эрин появляется никто иной, как… Джек О’Шей.

Без рубашки. В одних боксерах.

Не может быть.

Он тянет руки над головой и зевает. Потом выпирает грудь и почесывает яйца.

— Что за охренительная ночь, да? Я, сказать по правде, даже опечален, что ты женишься всего раз, Эванс. Я бы проделал это еще раз.

Пожалуйста, посмотрите поближе на мое лицо. Мои зрачки не вывалились из глазниц? Потому что, кажется, так и есть.