Дверь распахнулась. В комнату влетела Петти. Глаза у нее были круглые, как блюдца.

– Миледи, там вас просит какой-то молодой человек! И такой красавчик – закачаешься!

Оливия зарылась поглубже в подушки.

– Скажи, что я уже замужем.

Петти почтительно, но настойчиво тряхнула ее за плечо:

– Миледи, по-моему, это слуга высшего ранга. И ему нужна работа. О, миледи, пожалуйста, наймите его! Ну пожалуйста!

Оливия приоткрыла глаза.

– Слуга, который просит, чтобы я взяла его на работу? – «Странно, я не давала никаких объявлений. А Петти-то чего так всполошилась?»

Одного любопытства было достаточно, чтобы с Оливии слетела всякая дремота. Кроме того, встретиться с этим образцом мужской красоты определенно интереснее, чем укладывать чемоданы.

Несколько минут спустя Оливия приняла юношу в третьей гостиной. Очевидно, миссис Хафф сочла, что этот посетитель не заслуживает ни первой, ни даже второй. Но незнакомец и впрямь был хорош собой: светловолосый, голубоглазый, к тому же с весьма приятными манерами. Правда, на ее вкус он был слишком молод и худосочен. И ростом был с нее, и все время делал такое страдальческое лицо…

Но Петти глаз не могла оторвать от юноши. Оливия заметила, что она то и дело украдкой бросала на него любвеобильные взгляды.

– Итак, мистер Самнер, с чего вы решили, что мне нужен слуга? Пожав плечами, парень устремил на нее печальный взгляд:

– Я лишь надеялся, миледи. Услышал, что вы вышли замуж. Подумал, что раз домочадцев у лорда Гринли прибавилось, то, вероятно, не помешает и пара лишних рук. – Он вздохнул. – Знаю, с моей стороны было слишком самонадеянно прийти сюда. Но лорд Уолтер всегда выслушивал человека, коли тот нуждался в работе. Вот я и подумал…

Оливия подняла руку:

– Лорд Уолтер? Вы служили у моего брата?

Юноша энергично кивнул, нервно крутя в руках шляпу:

– Да, миледи. Я два года служил у его сиятельства камердинером, до самой его смерти. – Он часто заморгал, словно прогоняя слезы. – Хорошее было время. Мне недостает его сиятельства.

«Камердинер, который видел, как погиб Уолтер? Единственный свидетель его кончины?» Оливия резко встала.

– Никуда не уходите.

Она вышла, нисколько не заботясь о том, что Петти осталась в гостиной. Пусть себе влюбляется. В два счета Оливия очутилась перед дверью кабинета, но заколебалась. Дейн ясно дал понять, что не любит, когда его беспокоят. С другой стороны, она понятия не имела, можно ли ей брать слуг по собственному разумению. Обычно прислугу нанимала миссис Хафф, и Оливия предпочла спросить Дейна, чем спорить с грозной домоправительницей.

Она легонько постучала в дверь.

– Войдите.

Оливия сразу заметила, что Дейн в одиночестве просматривает какие-то документы. Когда она подошла поближе, он небрежно сунул их под стопку промокательной бумаги. Честное слово, неужели они считают ее шпионкой?

Разумеется, их осторожность только разжигала ее любопытство, но леди должна держать себя в руках, а Оливия, конечно, была леди.

К тому же пришла она по делу. Нужно было выяснить, что на самом деле случилось с Уолтером. И почему он водил дружбу со всяким сбродом. И как так вышло, что он утонул, будучи отменным пловцом.

– Дейн, можно мне нанять слугу? – Виконт откинулся в кресле и улыбнулся:

– И вам добрый день, миледи. – Оливия вспыхнула.

– Прости. Как дела?

Склонив голову набок, Гринли игриво выгнул бровь.

– Извини, я немного устал. Вчера никак не мог уснуть, все что-то мешало…

Она еще сильнее залилась краской.

– Тише, Дейн, – смущенно шикнула она. – Как можно! Ведь день на дворе!

Виконт запрокинул голову и расхохотался:

– Прекрасно. Стало быть, у нас строго деловой разговор. Так зачем тебе понадобился слуга? У меня целый штат прислуги.

Оливия кивнула:

– Да, но все они работают на тебя да на Гринли. Мы же отправляемся в путешествие. Вот я и подумала, что личный слуга придется мне как нельзя кстати. Он поможет Петти приглядывать за моими вещами, и тяжести будет кому таскать.

– И тебе его жалко?

– Ну да. Он два года служил у моего брата, а теперь остался не у дел. Я с ним ни разу не встречалась. Он жил в Лондоне, когда Уолтер гостил в Челтнеме. Но я слышала о нем только хорошее.

– Знаешь, жалость – не лучший советчик в найме прислуги, – вздохнул Дейн.

– Знаю. После смерти брата мои родители должны были предоставить ему рекомендательные письма, но почему-то не предоставили.

С ее стороны наивно было полагать, что хороший слуга только поэтому будет месяцами болтаться без дела. Надо побыстрее выяснить всю подноготную парня. Дейн взял это на заметку. С легкой руки Химеры он стал настороженнее относиться к английским слугам.

– Можешь принять его на испытательный срок. Если в пути от него не будет никакого проку, я оставлю его на обочине.

На щеках у Оливии заиграли ямочки.

– Нет, не оставишь. – К его удивлению, она бегом обогнула стол. – Ты душка!

Оливия наклонилась и торопливо чмокнула Дейна в щеку, окутав благоуханным облаком, смешанным из аромата розовой воды и запаха женщины. Виконт успел заглянуть в лиф ее платья и остался весьма доволен.

«Черт, фигурка у нее – высший класс!»

Леди Гринли выпорхнула из комнаты, предоставив Дейну бороться с новой волной похоти. А ведь ему только-только наконец-то удалось выкинуть из головы мысли о прошлой ночи и сосредоточиться на главной задаче. Надо было срочно уговорить принца-регента принять участие в его маленьком заговоре…

Глава 16

– Но я терпеть не могу Шотландию! – капризным голосом объявил на следующий день принц-регент Дейну с Соколом в своих личных апартаментах. – У меня от тамошней холодрыги на заднице высыпает простуда. Лучше я проведу осень в Брайтоне.

– Разумеется. Но сначала посетите Охотничий бал лорда Гринли в Шотландии.

– На кой черт я ему там нужен? – Сокол скрестил руки на груди.

– Не ему – нам.

Принц переводил сердитый взгляд с Сокола на Льва и обратно. Лорд Гринли даже глазом не моргнул. Да, Георг – будущий король, и Дейн поклялся его охранять. Стало быть, его обязанность – защищать его высочество, пусть даже от самого себя.

Но Георг не собирался так просто сдаваться.

– Пусть мне отведут целое крыло. – Дейн кивнул:

– Как скажете.

– Со мной приедет вся моя челядь!

Дейн снова кивнул, подавив вздох, не желая мелочиться.

– Как скажете.

– И мои собачки, и их слуги.

Собачки? Ну, хотя бы Оливия будет счастлива. Дейн снова кивнул:

– Мои ковры к вашим услугам. – Георг свирепо взглянул на них:

– Но зачем я вам понадобился?

– Хочу произвести впечатление на жену, – улыбнулся Дейн.

Георг усмехнулся:

– Ладно, брось. Чтобы произвести впечатление на жену, тебе достаточно войти в комнату. – Он отхлебнул вина. – Кстати, прими мои поздравления, – угрюмо буркнул он.

Дейн поклонился:

– Благодарю за честь, ваше высочество.

– Да проваливайте, зануды! Приеду! – Дейн снова поклонился, теперь еще ниже.

– Спасибо, ваше высочество. Жду вас через два дня, к утру.

Георг махнул рукой, приказывая им удалиться.

– Когда приеду, тогда и приеду. А теперь прочь с глаз моих. У меня от вас шею ломит.

– Как прикажете распорядиться вашими летними платьями, миледи?

Оливия слегка нахмурилась:

– Я думала просто оставить их здесь.

– Кому?

Оливию охватило такое чувство, будто двое говорят о разных вещах, а думают об одном и том же.

– Петти, что я, по-твоему, должна сделать со своими платьями?

Петти сосредоточенно заворачивала туфли хозяйки.

– Откуда же мне знать, миледи? – Оливия скрестила руки на груди.

– Так говорят, когда прекрасно все знают. – Петти завернула следующую пару туфель.

– Я не могу… это неприлично, миледи.

– С каких это пор тебя стали волновать приличия?

Девушка пожала плечами, от волнения развернув и снова завернув первую пару туфель. Оливия тоже пожала плечами:

– Петти, я понятия не имею, каких указаний ты от меня ждешь. Я никогда не распоряжалась вещами, которые можно еще носить и носить. Матушка по три года заново отделывала свои платья, прежде чем отдать их камеристке…

Но теперь ей ничего не надо отделывать заново, ведь она жена Дейна виконтесса, и должна к новому сезону полностью обновлять свой гардероб. Следовательно, старые платья надо отдать Петти. В этом состояло одно из преимуществ должности камеристки. Конечно, большинство камеристок не носили подаренные платья, а продавали. Вырученные деньги копили, как своего рода вознаграждение за заботу о внешности своих хозяек.

Оливия решила начать сначала.

– Кстати, Петти, – небрежно обронила она, – возьми себе мои летние платья.

– Да, миледи, спасибо. – Петти улыбнулась с явным облегчением. Очевидно, некоторые границы даже Петти не могла перейти.

И все-таки какая докука! Весной придется заново терпеть все эти примерки.

Оливия провела рукой по пологу кровати.

– До чего странно! Только я успела запомнить все комнаты в доме, как мне снова надо уезжать. К тому времени как я узнаю Керколл-Холл, придет пора уезжать в Гринли на Рождество, а в Гринли…

– В Гринли у вас, вероятно, уйдут годы, чтобы запомнить все комнаты. Их там больше сотни.

– В Челтнеме шестьдесят четыре комнаты, – гордо сообщила Оливия. Но потом пожала плечами: – Правда, почти все они закрыты. В них сыро и полно паутины.

Впервые за все время Оливия поняла, что проведет Рождество вдали от Челтнема. Она была так занята и поглощена мыслями о Дейне, что как-то не думала о будущем.

Больше не будет суматошных приготовлений к встрече ее родных. Миссис Абершем больше не подарит ей свой традиционный несъедобный кекс с цукатами. Бедняжка плохо видела и часто путала ингредиенты. А о том случае, когда она вместо фиников положила в кекс коровьи свечки, вообще лучше умолчать.

Уолтер каждый год с таким нетерпением ждал этого кекса! Обычно он разрезал его на огромном обшарпанном обеденном столе, гикая от восторга при виде очередного невесть как попавшего внутрь несъедобного предмета. Много лет Оливии было достаточно сказать «Му-у!», и брат покатывался со смеху.

Уолтер… О Боже, бедный Уолтер! И бедная Оливия. Ведь она больше никогда не будет на Рождество теряться в догадках, что же любимый брат нашел для нее на сей раз. Может, китайскую головоломку? Чучело бразильской ящерицы на подставке или дневник в темно-голубом кожаном переплете? Он всегда знал, что именно привезти, умел повеселить ее, а также давал почувствовать, что ее понимают. Внезапно Оливии захотелось побыть одной.

– Петти, ступай обедать. Если мы что-нибудь забудем, потом за этим пришлем.


В комнате наступила полная тишина. Оливия достала из-под кровати заветную шкатулку и задернула полог вокруг кровати. Она немного всплакнула, но потом почувствовала себя лучше, выразив свои переживания словами. Назад Уолтера не вернешь, но она больше никогда не забудет о брате.

Оливия вдруг вспомнила о Самнере.

Как бы припереть Самнера к стене и выведать у него подробности о гибели Уолта? Но вряд ли это возможно, пока они не прибудут на место, да и то после Охотничьего бала.

При мысли о бале внутри у Оливии все сжалось от страха. Она полностью вверила устройство бала в чужие руки. Миссис Хафф, миссис Арнольд, миссис Блайд. А вдруг кто-нибудь ее подведет?

Она зажмурила глаза, ужаснувшись. Что, если угощение придется не к месту? Или охотничий домик не успеют подго-товить к приезду гостей? А вдруг увеселения окажутся банальными?

Оливия вспомнила о миссис Блайд и ее поразительном пристрастии к лиловому цвету. Такая дама не может быть заурядной. Хоть это радует. Пусть даже угощение окажется дрянным, а охотничий домик – неудобным, но гости вовек не забудут бал леди Гринли.

– Уже разделась?

Дейн!

Оливия поспешно запихнула все под подушку: и дневник, и открытую чернильницу, и даже испачканное в чернилах перо. Дейн откинул полог кровати. Ледяное негодование миссис Хафф – пустяки. Оливия просто сгорит от стыда, если Дейн вдруг прочитает ее детскую писанину о нем.

Дейн бросил один-единственный взгляд на виноватое лицо жены, и радость от того, что он застал ее одну, мгновенно улетучилась. Можно сказать, он крался наверх. И это в своем собственном доме! Он мечтал найти ее и утащить в какой-нибудь укромный уголок, надеясь на повторение вчерашнего дообеденного приключения. Почти целый день прошел с тех пор, как Дейн в последний раз ласкал грудь жены. Он прямо-таки чахнул, оторванный от ее прелестей.

И вот она сидит перед ним ссутулившись, точно ощетинившийся от страха зверек. Серые глаза широко распахнуты, но взгляд неправдоподобно невинный.

– Привет, – сказала она каким-то искусственным голосом.