Селеста Брэдли - Все твои тайны

Глядя на его колебания, Оливия испустила тяжелый вздох.

– Ну, не мне же начинать? Я даже не знаю с чего.

Ее наполовину раздосадованное, наполовину смущенное выражение лица разоружило Дейна.

– Ну, – медленно вымолвил он, вставая с кресла, – можно начать с поцелуя.

Оливия почувствовала, как лед и пламень вихрем пронеслись по ее телу, когда он двинулся на нее. И хотя она сама настояла на этом, она поймала себя на том, что отступает на шаг каждый раз, когда он делает шаг вперед. В конце концов она уперлась задом прямо в массивный столбик кровати и ухватилась за него, чтобы не упасть. Виконт продолжал наступать на нее. Он подошел так близко, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо.

– По-моему, выше тебя я никого не встречала, – услышала она свой тихий голос.

– Я внушаю тебе страх?

Из груди ее вырвался легкий, хриплый смешок. Уж чего-чего, а страха она решительно не испытывала. Гринли моргнул.

– Я так понимаю, это означает «нет»?

Оливия невинно распахнула глаза, не в силах удержаться от того, чтобы не уязвить его раздутое самолюбие, хотя сама с трудом переводила дух.

– Я могла бы прикинуться испуганной, если тебе угодно. – Уголок его точеного рта дрогнул.

– А я мог бы прикинуться коротышкой, если тебе угодно.

Надо же, здоровое чувство юмора! Еще одно восхитительное качество в копилку ее знаний о муже. Оливия буквально растаяла, а ее волнение снова пошло на убыль.

– Когда же ты наконец меня поцелуешь, муж мой? – прошептала она.

Гринли наклонился к ее уху, намеренно щекоча своим теплым дыханием чувствительные островки ее кожи.

– Когда же ты наконец замолчишь, жена моя? – «Жена моя».

Оливия вновь с потрясением осознала, что онажена норманнского бога.

«Теперь ты мой».

Должно быть, она произнесла эти слова вслух, потому что норманнский бог улыбнулся, уткнувшись ей в шею.

– Похоже на то, – промолвил он. Рокот его низкого голоса прокатился по закоулочкам ее существа, о существовании которых она даже не подозревала, отозвавшись ноющей болью где-то в животе и покалыванием в маковках грудей.

Теплыми губами Дейн коснулся шеи, линии подбородка. И вот его дыхание Коснулось ее уст. Замерев, он тянул время. И Оливия не вытерпела. Встав на цыпочки, она требовательно чмокнула его в губы. Гринли окаменел, когда Оливия с силой прижалась к его губам.

Вначале Оливия испытала острое разочарование. Ощущения от прикосновения к губам Дейна нельзя было назвать неприятными, но они не шли ни в какое сравнение с тем, что она чувствовала, когда его дыхание ласкало ей шею. Девушка неуверенно отступила назад, но в этот момент Гринли рывком прижал ее к груди и припал к ее устам.

Дейн не собирался вот так на нее набрасываться, просто очень уж неожиданно она оказалась рядом: Она нежно коснулась его губ, а восхитительная тугая грудь уперлась в его плотное тело.

Он чертовски долго сдерживал себя…

И внезапно иссушающие душу унылые годы нескончаемого воздержания умчались прочь, а жаркая волна острого желания поглотила его безупречную выдержку. На короткий, вобравший в себя вечность миг он прижал к себе целомудренную, непорочную дочь Челтнема так, будто она была его единственной надеждой. Словно он боялся утонуть в этом потоке. На коротенький отрезок пути секундной стрелки он впился в ее уста, словно умирающий с голоду дикарь, которому нежданно-негаданно перепало роскошное угощение.

Это длилось всего секунду, или две… или десять. Но Дейн резко пришел в себя. Все его существо кипело возмущением от собственного буйства. Он вдруг обнаружил, что его целомудренная женушка, вцепившись обеими руками в его рубашку и прильнув к его губам, издает еле слышные жалобные звуки.

Дейн молниеносно захлопнул дверь перед носом необъяснимой вспышки вожделения, с трудом оторвавшись от губ жены. Притянув девушку к себе, он прижался подбородком к ее макушке, силясь вернуть утраченное самообладание. Этак он ничего не добьется. Перепугать молодую жену необузданной похотью – не самое удачное начало для того, чтобы подобающим образом подготовить ее к своему вторжению.

Выдержка была наиважнейшим условием для успеха его предприятия. Из-за своего физического недостатка ему всегда придется держать себя в узде, даже если он каким-то чудом склонит ее к близости. Он никогда не станет докучать ей своими низменными желаниями. Ни к чему пугать бедняжку. Оставалось надеяться, что он еще не успел окончательно все погубить.

Дейн в последний раз сделал глубокий вдох, но тут до его сознания дошло, что Оливия вовсе не казачась безнадежно испуганной. На самом деле барышня в его объятиях продолжала цепляться за него, неуклюже пытаясь поцеловать в шею.

По телу виконта разлилось облегчение. Обняв Оливию за плечи, он бережно отодвинул ее от себя, предусмотрительно натянув вожжи самообладания.

Оливия удивленно заморгала, когда ее мягко, но решительно отстранили.

– У меня… у меня плохо получилось? – вымолвила она, ловя ртом воздух и силясь сфокусировать взгляд. – Я старалась делать, как ты. Может, попробовать еще разок?

Леди Оливия шагнула вперед, собираясь так и сделать. Ей просто не терпелось вновь оказаться втянутой в этот мимолетный водоворот страсти. Она никогда – ни разу! – за всю свою жизнь не… Ну разумеется, нет! Ни одна добропорядочная девушка этого бы не допустила.

Гринли не выпустил ее плеч. Он опять отодвинул ее от себя, держа на расстоянии вытянутой руки. Оливия разочарованно посмотрела на него, сдвинув брови на переносице. Бесстрастное выражение его лица привело ее в замешательство.

– Почему?

«Ни одна добропорядочная девушка этого бы не допустила».

Маменька постоянно твердила Оливии, что она слишком несдержанна, что с ней вечно получаются какие-то конфузы. Да ведь она не только целовала его. Она его еще и лизала! Отшатнувшись, Оливия высвободилась из его рук, прижав ладошки к пылающим щекам.

– О Боже! Что-то ты должен обо мне думать…

Сначала она отчитала его за пренебрежительное отношение, потом бесцеремонно потребовала, чтобы он остался и скрепил их брак. А после набросилась на него! Какое безумие!

Их поцелуй был пылким, необузданным, он превзошел ее самые смелые мечты. Губы Дейна были горячими и жадными. Все было так волнительно. И обжигающая влага рта, и то, как его язык ворвался в ее уста, вторгаясь в святая святых. И то, как властно он притянул ее к своей огромной труди, – все это будоражило ее воображение. Оливия вдруг почувствовала себя беспомощной крохой, всецело отданной в его власть, а когда он накрыл ее губы, завладев ее ртом, разжег в ней самой такой огонь желания, который чуть было не поглотил ее всю.

Даже теперь, когда она стояла перед ним, охваченная мучительным стыдом, жаркая дрожь вожделения пробежала по ее телу при воспоминании об этом. Она неисправима!

– Оливия.

Дейн еще ни разу не называл ее по имени. Ей понравилось, как он его произнес, слегка понизив голос на втором слоге. Большими теплыми руками он притянул ее за плечи к твердыне своей груди.

– Оливия, не расстраивайся. – Она быстро помотала головой:

– Я держалась ужасно развязно. Я слишком… – Гринли легонечко ее встряхнул.

– Нет. Посмотри на меня, милая, – ласково велел он. Оливия повиновалась. Его голубые глаза смотрели на нее совершенно серьезно. Она впервые видела его таким. Обычно он производил впечатление беспечного весельчака, но и серьезное выражение подходило ему.

– Я твой муж, – сказал он. – И моя святая обязанность – направлять тебя во всем, что касается физической близости. Ты просто отвечала на мою несдержанность.

Она закусила губу.

– Да?

Гринли нежно приложил ладони к ее щекам. Жар его рук проник в ее плоть и вновь разжёг ворох углей внутри ее.

– Милая, твой искренний отклик был во всех отношениях очарователи. Это я сбил тебя с толку.

– Да? – Оливия слегка нахмурилась. Почему-то ей казалось, тут что-то не так. Хотя, с другой стороны, откуда ей знать? – Значит, целоваться так, как целовал меня ты, неправильно?

Уголок его рта слегка дрогнул.

– Да, между мужем и женой не должно происходить таких бурных сцен.

О Боже!

У нее, вероятно, и впрямь нет ни стыда, ни совести, потому что она испытала глубокое разочарование при мысли о том, что Дейн больше никогда ее так не поцелует. Впрочем, это ее первый и единственный поцелуй.

А вдруг другие виды поцелуев еще лучше? Вряд ли, но возможно.

Оливия приободрилась. Подражая мужу, она ласково приложила ладошки к его щекам и пристально посмотрела в его глаза, готовая остановиться, если заметит хоть тень неодобрения. Дейн стоял совершенно спокойный. Тогда Оливия запустила кончики пальцев в золотистые волосы у его висков.

– Быть может…

Он выгнул бровь, и Оливия ощутила едва заметное движение мышц под его нежной кожей.

– Быть может? – переспросил Гринли.

Без малейшей задней мысли Оливия высунула кончик языка наружу и смочила пересохшие губы. Глаза Дейна потемнели. Он впился взглядом в ее губы.

– Быть может, ты покажешь мне… – Голос ее охрип. Она сама себя не узнавала, тяжело сглотнув и чувствуя, что балансирует на пороге неведомого мира. – Покажешь, как правильно тебя целовать?

Дейн понимал, что на этот раз надо подойти к делу деликатнее. Теперь Оливия казалась растерянной и неуверенной. И все из-за него! Проклиная себя за несдержанность, он хотел, чтобы этот поцелуй был зачтен в его пользу.

Виконт медленно приблизил губы к ее губам. Оливия начала было подниматься на цыпочки навстречу ему, но когда он замер, остановилась и выжидающе опустилась на пятки. В душе Дейна шевельнулась надежда, что он все-таки сделал прекрасный выбор. Эта барышня, похоже, схватывала все на лету и изъявляла поразительную готовность доставить ему немалое удовольствие.

Эта готовность также могла таить в себе и опасность, так как ее слепая покорность чуть было снова не раззадорила его похоть. Его животная натура ломилась из клетки, куда он ее заточил.

Подумать только! К чему он мог склонить этакую женщину, какие вольности она могла ему позволить! Порочные, сладострастные видения стрелами проносились у него в голове. Неуловимые, дразнящие и совершенно непристойные.

Усилием воли отогнав их прочь, Гринли сосредоточился.

Оливия прикрыла глаза. От предвкушения по ее спине побежали мурашки.

Теплыми губами Дейн бережно коснулся ее уст. И на миг ей почудилось, что она просто ощутила его теплое дыхание. Прикоснулся, отстранился, снова прикоснулся – словно бабочка усаживается на цветок. Мурашки волнами пробежали по ее телу, отзываясь уже знакомым трепетом внизу живота. Ее губы инстинктивно раскрылись, словно лепестки распускающегося цветка, готовые принять его в себя.

Дейн нежно прильнул к ее устам, и кончик его языка на миг скользнул внутрь, пройдясь по чувствительной кромке на внутренней стороне губ.

От этого сладостного вторжения колени ее вконец ослабли. Обмякнув, она упала ему на грудь. Гринли обхватил могучей ручищей ее стан, второй продолжая поглаживать щеку. Его губы разжигали пламя в ее устах, то требовательно, то нежно, то игриво посасывая их. Дейн надавил пальцем на подбородок, побуждая Оливию еще шире отворить врата для его медленного вторжения. Оливия вверилась мужу без остатка, предоставив ему руководить и распоряжаться ею по своему усмотрению.

Роскошная комната вокруг них исчезла, равно как и смущение Оливии. Даже нравоучительный голос маменьки бесследно растаял в дурманящем зное нежного мужниного поцелуя.

Дейн с трудом оторвался от ее губ и выпрямился. Оливия продолжала стоять, привалившись к нему. У нее не было выбора, потому что ноги по-прежнему отказывались ее держать.

– Я была права, – выдохнула она. – Это тоже восхитительно.

Рука его еще крепче обвила ее талию.

– Рад, что ты так считаешь.

Леди Гринли сделала глубокий вдох.

– У меня опять кружится голова.

– И часто это с тобой бывает?

– До сих пор ни разу. По-моему, это ты на меня так действуешь. Из-за тебя у меня сердце так и колотится.

Он вздрогнул и весь напрягся, с неистовой силой сжав ее в объятиях. Это длилось всего секунду и прошло так быстро, что она почти ничего не заметила.

Оливия открыла глаза и заглянула в лицо норманнского бога. Он смотрел на нее прищуренными глазами, подернутыми сумеречной синевой.

– Когда мы целуемся, то для тебя комната тоже исчезает? – На скуле у виконта задергался мускул.

– Нет.

Леди Гринли разочарованно нахмурила брови:

– Жалко. Это довольно приятно. Мне нравится. – Дейн закрыл глаза и прижался лбом к ее лбу.

– Оливия…

– Да… Дейн? – Она еще ни разу не называла его по имени.

– Замолчи.

Она закрыла глаза и улыбнулась:

– Да, Дейн.

После этого никто больше не проронил ни слова. Оливия замерла, предоставив его ручищам свободно блуждать по ее телу. Сначала он скользнул ладонями вдоль ее плеч, спустившись к запястьям, потом поднял ее руки и завел их себе за шею. Затем его ладони вновь прошлись по ее рукам от запястий к плечам и спустились к талии.