– По-моему, я это слышу не в первый раз.

– Конечно, – леди Данбери. – всегда читаешь недостаточно громко.

– Интересно, моя мама никогда на это не жалуется.

– Уши твоей мамы более позднего производства, чем мои, – фыркнула леди Данбери. – Где моя трость?

С тех пор как она увидела, как с нею управляется Гарет, Гиацинта стала смелее, когда бабушка угрожала ей тростью.

– Я ее спрятала, – с ехидной улыбкой сказала она.

– Ах ты, хитрая кошка, Гиацинта Бриджертон.

– Кошка?

– Я не люблю собак, – заявила леди Данбери, – или, например, лисиц.

Гиацинта решила отнестись к высказыванию как к комплименту – это был самый лучший способ, когда леди Данбери отпускала свои обычные шуточки – и снова раскрыла книгу.

– Посмотрим, где мы остановились...

– А где ты ее спрятала?

– Если я скажу где, то она уже не будет спрятана. – Гиацинта даже не подняла головы.

– Без нее я не могу встать со стула. Ты же не хочешь лишить старую женщину средства передвижения, ведь так?

– Хочу, – все еще не поднимая головы, ответила Гиацинта.

– Ты проводишь слишком много времени с моим внуком, – пробурчала графиня.

Гиацинта по-прежнему прилежно смотрела в книгу, но знала, что неудержимо краснеет.

Боже милостивый!

Урок номер один: никогда не показывай своей слабости, если имеешь дело с леди Данбери.

Урок номер два: если сомневаешься, обратись к уроку номер один.

– Гиацинта Бриджертон, – произнесла леди Данбери, что свидетельствовало о том, что она что-то задумала. – У тебя порозовели щеки?

– Я не могу видеть своих щек, – с невинным видом ответила Гиацинта.

– Но они порозовели!

– Раз вы так говорите.

– Почему ты покраснела?

– Я не покраснела.

– А я говорю, что покраснела.

– Я не... – Гиацинта остановилась и чуть было не рассмеялась: они пререкаются, как дети. – Просто мне жарко.

– В комнате совсем не жарко, – немедленно отозвалась леди Данбери. – Почему ты покраснела?

Гиацинта сердито на нее посмотрела.

– Вы хотите, чтобы я читала вам эту книгу или нет?

– Нет. Мне гораздо интереснее узнать, почему ты покраснела.

– Я не покраснела! – заорала Гиацинта.

Леди Данбери улыбнулась с выражением, которое у другого человека было бы приятным.

– Вот теперь ты покраснела.

– Это от злости.

– Ты на меня злишься? – Леди Данбери с невинным видом прижала руку к сердцу.

– Я собираюсь продолжать читать, – провозгласила Гиацинта.

– Если хочешь, читай, – вздохнула леди Данбери и добавила: – По-моему, мы оставили мисс Баттеруорт на склоне холма.

Гиацинта обратилась к книге.

– Ну! – потребовала леди Данбери.

– Я должна найти место, где мы остановились. – Она просмотрела страницу, чтобы найти мисс Баттеруорт и холм, на который та в очередной раз карабкалась, но буквы плыли у нее перед глазами. Она могла думать только о Гарете и везде видела только его.

Гарет с его насмешливыми глазами и идеальными губами. Гарет с ямочкой, от которой он явно станет открещиваться, если она скажет ему о ней. Гарет... Что-то она несет какую-то чушь, вроде мисс Баттеруорт. Почему он должен отказываться от ямочки?

Гиацинта перевернула несколько страниц назад. Да, вот это место, в середине шестнадцатой главы.

«Его глаза были насмешливыми, а губы – идеально очерчены. И у него была ямочка, как раз над левым уголком рта, от которой он наверняка будет отказываться, если она наберется смелости указать ему на нее».

– Боже мой! – пробормотала Гиацинта. Она не знала, что у Гарета была ямочка.

– Ты потеряла место? Ты уже перевернула назад по крайней мере три главы.

– Я ищу, ищу. – Она сходит с ума, не иначе. Подумать только – неосознанно цитирует мисс Баттеруорт.

Но ведь... Он поцеловал ее. Он по-настоящему ее поцеловал. Первый поцелуй, когда они были в Бриджертон-Хаусе – был совершенно другим. Их губы – на самом деле и кое-какие другие части тела – соприкоснулись, но все же это был не поцелуй.

Не такой, как этот.

Гиацинта вздохнула.

– Что это ты надулась? – потребовала леди Данбери.

– Так, ничего.

– Вы сегодня явно не в себе, мисс Бриджертон. Гиацинта не хотела это обсуждать, лучше уж читать.

– «Мисс Баттеруорт карабкалась по склону холма, с каждым шагом все глубже впиваясь пальцами в землю», – прочитала она.

– Разве пальцы могут шагать?

– В этой книге – могут. – Гиацинта откашлялась и продолжала: – «Она слышала, что он поднимается вслед за ней. Расстояние между ними все больше сокращалось, и скоро она будет поймана. Но с какой целью? Хорошей или плохой?»

– Я надеюсь, что плохой. Так будет интереснее.

– Полностью с вами согласна. «Как это узнать? Как это узнать?» – Гиацинта оторвалась от книги. – Выделено мною.

– Разрешаю, – согласилась леди Данбери.

– «И тогда она вспомнила совет, который ей дала ее мать перед тем, как заклеванная голубями несчастная леди отдала Богу душу...»

– Такого не может быть!

– Конечно, не может! Но так написано в романе. Клянусь! Так написано на странице сто девяносто три.

– Дай-ка взгляну.

Леди Данбери часто обвиняла Гиацинту в украшательстве, но в первый раз потребовала подтверждения. Гиацинта встала и показала графине книгу, ткнув пальцем в соответствующий абзац.

– Подумать только! Бедную женщину погубили голуби. – Графиню передернуло. – Я бы не хотела так умереть.

– По-моему, вам незачем беспокоиться на этот счет. Леди Данбери потянулась за палкой, но, не обнаружив ее, нахмурилась:

– Читай дальше.

– Где это? А... нашла, «...отдала Богу душу». Простите меня, но без смеха я это читать не могу.

– Читай!

Перед тем как продолжить чтение, Гиацинта как следует откашлялась.

– «Ей было только двенадцать лет, а значит, она была слишком молода для такого разговора, но, возможно, ее мать предвидела свой ранний уход в мир иной».

– Вы меня простите, но как можно предвидеть такое?

– Как ты уже сказала, – сухо ответила леди Данбери, – в романе все возможно.

Гиацинта стала читать дальше:

– «Мать схватила ее за руку и, печально посмотрев на нее, сказала: «Дорогая Присцилла. В этом мире нет ничего более дорогого, чем любовь». – Гиацинта глянула украдкой на леди Данбери, ожидая, что та начнет фыркать от отвращения. Но графиня была явно восхищена, внимательно слушая каждое слово. – «Но на свете много обманщиков, дорогая Присцилла, и есть мужчины, которые попытаются воспользоваться тобою без единения ваших сердец».

– Это правда, – вздохнула графиня.

Гиацинта подняла глаза от книги, и стало очевидно, что леди Данбери не поняла, что говорила вслух. Гиацинта не стала смущать ее и вновь обратилась к книге:

– «Присцилла наклонилась и, погладив бледную щеку матери, спросила: «А что это такое, мама?» «Если ты хочешь узнать, любит ли тебя джентльмен, – ответила мать, – есть только один верный способ».

Леди Данбери подалась вперед.

– «Это в его поцелуе, – прошептала мать, – все в его поцелуе».

Гиацинта непроизвольно потрогала свои губы.

– Вот этого я не ожидала, – заметила леди Данбери. Все в его поцелуе. Неужели это правда?

– Я-то думала, что любовь проявляется в делах и действиях, но полагаю, что для мисс Баттеруорт это прозвучало бы недостаточно романтично.

– И для Безумного барона тоже, – пробормотала Гиацинта.

– Верно! Кто в здравом уме захочет выйти за сумасшедшего?

– Все в его поцелуе, – тихо прошептала Гиацинта.

– Что? Не слышу!

– Ничего, я просто задумалась.

– Осмысливала интеллектуальные догмы мамаши Баттеруорт?

– Нет, конечно. Будем читать дальше?

– Да, чем скорее мы закончим эту книгу, тем быстрее начнем новую.

– Нам не обязательно кончать эту, – возразила Гиацинта, хотя про себя подумала: «Тогда я возьму ее домой и там дочитаю.

– Не глупи. Мы не можем не закончить эту книгу. Я заплатила хорошие деньги за эту чепуху. И кроме того, я хочу знать, чем все кончится.

Гиацинта улыбнулась:

– Хорошо. Сейчас найду место, где мы остановились.

– Леди Данбери, – услышали они ровный бас дворецкого, – мистер Сент-Клер просит об аудиенции.

– Просит? Обычно мой внук просто вваливается без всякого разрешения.

Дворецкий поднял бровь – единственный признак удивления, какой Гиацинта когда-либо видела на его лице.

– Он попросил аудиенции у мисс Бриджертон.

– У меня? – робко спросила Гиацинта.

У леди Данбери открылся рот от изумления.

– Гиацинта! В моей гостиной?

– Так он сказал, миледи.

– Ну и ну.

– Проводить его сюда?

– Конечно, но я никуда не уйду. Все, что он хочет сказать мисс Бриджертон, он может сказать при мне.

– Что? – потребовала Гиацинта. – Я думаю...

– Это моя гостиная, и он мой внук. А ты... – Леди Данбери посмотрела на Гиацинту и запнулась. – А ты есть ты. Хм-м.

– Мисс Бриджертон, – Гарет, появляясь в дверях и полностью заполняя собой проем. – Бабушка.

– Все, что ты хочешь сказать мисс Бриджертон, ты можешь сказать при мне.

– Я почти склонен проверить эту теорию.

– Что-то случилось? – спросила Гиацинта, сидя на краешке стула. Еще двух часов не прошло, как они расстались.

– Ничего не случилось.

Он подошел к Гиацинте. Бабушка смотрела на него с нескрываемым интересом. Он засомневался, правильно ли поступил, придя сюда прямо из Бриджертон-Хауса.

Но тут Гарет вспомнил, что был вторник, и это показалось ему хорошим предзнаменованием. Все началось именно во вторник. Неужели всего две недели назад?

Гиацинта читала бабушке вслух по вторникам. Каждый вторник, в одно и то же время, в том же самом месте. Гарет шел по улице, обдумывая новый поворот в своей жизни. Он точно знал, где сейчас находится Гиацинта. И если он хочет сделать предложение выйти за него замуж, ему надо лишь проделать короткий путь от Бриджертон-Хауса до дома бабушки.

Возможно, ему стоило подождать. Он мог бы выбрать гораздо более романтичное время и место. Но Гарет принял решение и не хотел ждать. К тому же бабушка столько сделала для него за все эти годы, что заслуживает того, чтобы узнать обо всем первой.

Он, однако, не ожидал, что ему придется делать предложение в присутствии старой леди.

– В чем дело? – резко спросила она. Надо бы попросить ее выйти. Хотя...

Она не выйдет из комнаты, даже если он встанет перед ней на колени. Не говоря уже о том, что Гиацинте будет очень трудно отказать ему при леди Данбери.

Он, правда, не думал, что она ему откажет, но стоило подстраховаться.

– Гарет? – тихо сказала Гиацинта.

Он повернулся к ней, соображая, сколько времени у него ушло на то, чтобы определить свой выбор.

– Гиацинта.

Она глянула на него в ожидании.

– Гиацинта, – повторил он немного более уверенно.

– Мы знаем, как ее зовут, – услышал он голос бабушки.

Гарет отодвинул столик, чтобы освободить место и встать на колено.

– Гиацинта, – сказал он и взял ее руку, – окажи мне честь и согласись стать моей женой.

Ее взгляд затуманился, а губы, которые он с таким наслаждением целовал всего пару часов назад, задрожали.

– Я... я...

Она не могла найти слов, и это было так на нее не похоже.

– Я... я...

– Да! – наконец крикнула бабушка. – Да! Она выйдет за тебя замуж!

– Она сама может сказать за себя.

– Нет, не может, это совершенно очевидно.

– Да, – сказала Гиацинта, кивая сквозь подступившие слезы, – да, я выйду за тебя.

Он поднес к губам ее руку.

– Хорошо.

– Очень хорошо, – заявила леди Данбери. – А где же моя трость?

– Она за часами, – сказала Гиацинта, не отрывая взгляда от Гарета, а потом спросила: – Почему?

– Что почему?

– Почему ты попросил меня выйти за тебя замуж?

– По-моему, это очевидно.

– Скажи ей! – Леди Данбери стукнула тростью по ковру. – Гарет и Гиацинта оба обернулись к ней с явным нетерпением. – Ну хорошо, – проворчала графиня. – Полагаю, вы хотите остаться одни.

Ни Гиацинта, ни Гарет ей не ответили.

– Ухожу, ухожу. Но не думайте, что я ухожу надолго. Я знаю тебя, – сказала она, ткнув тростью в сторону Гарета, – и если ты думаешь, что я доверю тебе ее невинность...

– Я твой внук.

– Это не делает тебя святым. – С этими словами она вышла и закрыла за собой дверь.

– Мне кажется, что она хочет, чтобы я вас скомпрометировал, – сказал Гарет, глядя вслед леди Данбери.

– Глупости. – В голосе Гиацинты послышалась бравада, но она почувствовала, как краска заливает ей щеки.

– А я думаю, что она хочет именно этого. – Гарет взял обе ее руки и поднес к своим губам. – Она мечтает, чтобы вы стали ее внучкой. И она достаточно умна, чтобы понимать, что ваше падение только приблизит счастливый конец.