Джулия Куинн - Все в его поцелуе

– Ты не зря тратил с ней время, – сказал барон с фальшивой улыбкой.

– Джентльмен должен когда-нибудь жениться.

Это, конечно, не то заявление, которое он хотел сделать в присутствии – пусть отдаленном – Гиацинты. Но сейчас было гораздо важнее поддерживать ссору с отцом.

– Да, джентльмен должен.

Гарет знал, на что намекает барон, и хотя он уже скомпрометировал Гиацинту, было бы лучше, если бы она узнала правду о его происхождении после свадьбы. Так, возможно, было бы легче...

А может быть, она вообще никогда не узнает правду. Но это было маловероятно, если учесть яд, переполнявший барона, и дневник Изабеллы. Но и более невероятные вещи иногда случаются.

Ему надо немедленно уходить.

– Мне надо идти.

Губы барона изогнулись в неприятной улыбке.

– Да-да. Тебе надо привести себя в порядок, перед тем как ты завтра отправишься лизать пятки мисс Бриджертон.

– Прочь с моей дороги, – процедил Гарет сквозь зубы.

Но барон и не думал отступать.

– Я вот о чем думаю... как тебе удалось заставить ее согласиться на брак?

Краска залила лицо Гарета.

– Я сказал...

– Ты ее соблазнил? – со смехом спросил барон. – Сделал так, чтобы она не могла тебе отказать, даже если...

Гарет не собирался этого делать. Он собирался оставаться спокойным, и ему это удалось бы, если бы барон оскорблял только его. Но когда он упомянул Гиацинту...

Ярость захлестнула его, и он припер отца к стене.

– Не смей, – прорычал он, не узнавая собственного голоса, – говорить так о ней при мне.

– Неужели ты совершишь ошибку и убьешь меня прямо здесь, на улице? – Барон тяжело дышал, но даже теперь в его голосе была ненависть.

– Ты меня вынуждаешь.

– Ты лишишься титула. И где ты тогда будешь? Ах да! Болтаться на виселице.

Гарет ослабил нажим. Не из-за слов барона, а потому что начал понемногу приходить в себя. Его слышит Гиацинта, напомнил он себе. Он не должен делать ничего такого, о чем потом пожалеет.

– Я знал, что ты это сделаешь, – сказал барон в тот момент, когда Гарет отпустил его и повернулся, чтобы уйти.

Черт! Он всегда знал, что сказать, на какую именно нажать кнопку, чтобы удержать Гарета.

– Сделать что? – Гарет остановился.

– Попросишь ее выйти за тебя замуж.

Гарет обернулся. Довольный собой, барон ухмылялся. У Гарета кровь застыла в жилах от вида этой ухмылки.

– Ты такой предсказуемый, – сказал барон, чуть склонив голову набок. Этот покровительственный и презрительный жест Гарет видел сотни – может быть, тысячи – раз, и всякий раз он заставлял его чувствовать себя маленьким мальчиком, которому так хочется заслужить одобрение отца.

Но ему никогда это не удавалось.

– Одно мое слово, – хихикнул барон. – Всего одно мое слово...

Гарет должен был помнить, что его слушают, поэтому он сказал:

– Понятия не имею, о чем ты говоришь.

Барон расхохотался, да так весело, что Гарет тут же замолчал.

– Да будет тебе. – Барон вытер выступившие на глаза слезы. – Ты говорил, что не сможешь ее завоевать, а посмотри, что ты сделал.

Сердце Гарета сжалось. О чем это говорит отец? Неужели он хотел, чтобы он женился на Гиацинте?

– Ты смело попросил ее руки. Сколько у тебя ушло времени, чтобы уговорить ее? День? Два? Уверен, что не больше недели.

– Мое предложение мисс Бриджертон не имеет к тебе никакого отношения.

– Полно, – презрительно процедил барон. – Все, что ты делаешь, это только из-за меня. Разве ты это до сих пор не понял?

Гарет в ужасе смотрел на барона. Неужели это правда?

– Что ж, пожалуй, пойду спать, – с притворным вздохом объявил барон. – Мы неплохо поговорили, не так ли?

Гарет не знал, что и думать.

– О! И до того как ты женишься на мисс Бриджертон, – бросил барон через плечо, ставя ногу на первую ступеньку лестницы, ведущей к парадному входу в дом, – ты, верно, захочешь уладить дело с другой своей помолвкой.

– Что?

– Разве ты не знал? Ты все еще помолвлен с бедной малышкой Мэри Уинтроп. Она так и не вышла замуж.

– Но это не может быть законным!

– Уверяю тебя, что все по закону. Я об этом позаботился.

Гарет стоял, опустив руки. Если бы отец достал с неба луну и ударил бы ею его по голове, он был бы не менее ошарашен.

– Увидимся на твоей свадьбе. Какой же я глупец! На какой свадьбе? – Барон поднялся еще на несколько ступеней. – Сообщи мне, когда ты со всем разберешься. – Довольный собой, барон махнул на прощание рукой и скрылся за дверью.

– Боже милостивый, – прошептал Гарет: еще никогда в жизни у него не было более подходящего момента, чтобы воззвать к Всевышнему.

Что же ему теперь делать? Нельзя одновременно делать предложение больше чем одной женщине. И поскольку он сам не делал предложения Мэри Уинтроп, это от его имени сделал за него барон и подписал необходимые документы. Гарет не имел представления о том, как это повлияет на их с Гиацинтой планы, но ничего хорошего ожидать не приходилось.

– О Боже... Гиацинта! Она слышала каждое слово.

Гарет побежал было за угол, но остановился, чтобы убедиться, что отец не наблюдает за ним. Окна дома оставались темными, но это не означало...

Черт! Какое это имеет значение?

Он завернул за угол и остановился.

В переулке никого не было.

Все еще в переулке. Гарет в недоумении смотритна место, где должна была стоять Гиацинта.

Он больше никогда не хочет чувствовать себя так, как сейчас.

Сердце Гарета остановилось.

Где она может быть?

Может, ей угрожает опасность? Час был поздний, и хотя это был самый дорогой и фешенебельный район Лондона, здесь все равно могли быть воры и грабители.

Нет, не могла она пасть жертвой бесчестной игры. Ее здесь не было. Он бы услышал какой-нибудь шум – шорох, вскрик. Гиацинта никогда не сдалась бы без боя.

Что могло означать только одно... Она, должно быть, услышала, что сказал барон о Мэри Уинтроп, и убежала. Черт бы побрал эту женщину – неужели у нее не хватило ума и она поверила во всю эту чушь?

Гарет оглядел окрестности. Перед ним было – если сосчитать – не менее восьми переулков и аллей. Он только надеялся, что она не воспользовалась ни одним из них.

Он решил пойти по самому прямому пути. Если и она пошла по нему, он вывел бы ее на Беркли-стрит, где наверняка сейчас много карет, развозивших гостей с бала. Но Гиацинта, видимо, была слишком рассержена и ей хотелось добраться до своего дома как можно быстрее. Ничто другое ее не волновало.

Гарет решил, что так было бы лучше. Пусть уж ее увидят на главной улице и начнутся сплетни, чем на нее нападет грабитель в темном переулке. Гарет помчался в сторону Беркли-сквер, заглядывая по пути во все боковые улочки и переулки.

Нигде не было ни души.

Куда же, черт возьми, она побежала? И как быстро она могла бегать?

Он миновал Чарлз-стрит и выбежал на площадь. Мимо проехала карета, но Гарет не обратил на нее внимания. Завтра он станет предметом сплетен. Из уст в уста будут передаваться рассказы о том, что видели, как он ночью бегал, словно безумный, по улицам в районе Мейфэра, но это вряд ли повредит его репутации.

Он пересек площадь и оказался на Брутон-стрит. Дом номер шестнадцать, двенадцать, семь... И тут он увидел ее.

Она мчалась, словно ветер, и завернула за угол, чтобы войти в дом с черного хода. Гарет побежал еще быстрее. Его сердце бешено колотилось, ноги горели, а рубашка была мокрая от пота. Он поймает эту проклятую женщину до того, как она скроется в доме. А когда поймает...

Он не знал, что он с ней сделает, но ничего хорошего, это точно.

Перед тем как свернуть за угол, Гиацинта оглянулась и увидела Гарета. Было видно, как она напряглась, но потом еще быстрее побежала к черному входу.

Гарет удовлетворенно улыбнулся. Ей придется поискать ключ. Теперь ей не уйти. Он замедлил бег и перешел на шаг.

Ну и достанется же ей от него!

Но вместо того чтобы искать ключ, Гиацинта просто открыла дверь.

Черт побери! Они не заперли за собой дверь, когда уходили. Гарет снова побежал и почти успел... Она захлопнула дверь перед самым его носом. Он взялся было за ручку, но услышал, как щелкнул замок.

Гарет сжал кулак. Ему хотелось барабанить в дверь, вопить, выкрикивать ее имя – и к черту приличия! Все это лишь заставит ускорить свадьбу, а ему только этого и надо.

Впрочем, некоторые понятия слишком глубоко сидят в человеке, и он, вероятно, слишком джентльмен, чтобы погубить ее репутацию таким образом.

– Нет, – буркнул он себе под нос, направляясь к парадной двери, – все будет происходить строго между нами.

Он посмотрел на окно ее спальни. Он уже один раз залезал через него, придется повторить.

Убедившись, что на улице никого нет, он быстро взобрался по стене. Поскольку Гарет уже знал, куда именно ставить ноги и за что держаться, он проделал это очень быстро. Окно все еще было приоткрыто – так, как он его оставил в прошлый раз, – хотя он вряд ли предвидел, что ему придется опять им воспользоваться.

Он открыл окно, перекатился через подоконник и приземлился на ковер в тот самый момент, когда Гиацинта вошла в комнату.

– Тебе, – прорычал он, поднимаясь, – придется кое-что объяснить.

– Мне? Не думаю. – Она не сразу оценила ситуацию, но, опомнившись, крикнула: – Убирайся из моей комнаты!

– Мне пойти по парадной лестнице? – Он насмешливо поднял бровь.

– Полезешь обратно через окно, несчастный урод. Гарет вдруг подумал, что никогда не видел Гиацинту рассерженной. Она могла быть раздраженной, да, надоедливой. Но такой...

– Как ты смеешь... – пыхтела она. – Как ты смеешь... – И не успел он опомниться, как она ударила его кулаками в грудь. – Сейчас же убирайся!

– Но не раньше, – разделяя слова и размахивая указательным пальцем возле ее носа, – чем ты мне пообещаешь, что больше никогда не сделаешь такой глупости, как сегодня ночью.

Она чуть было не задохнулась от ярости и не могла произнести ни слова. Но когда к ней вернулась способность говорить, она произнесла опасно тихим голосом:

– Ты не в том положении, чтобы требовать.

– Разве? – Он посмотрел на нее с высокомерной полуулыбкой. – Как твой будущий муж...

– Даже не заикайся об этом сейчас. Что-то в груди Гарета оборвалось!

– Ты собираешься отказаться от своего обещания?

– Нет, но ты об этом позаботился сегодня ночью, не так ли? Твоей целью было заставить меня выйти за тебя замуж, чтобы я не смогла выйти ни за кого другого?

Поскольку именно это было его целью, Гарет почел за благо промолчать.

– Ты об этом пожалеешь, – прошипела Гиацинта. – Пожалеешь о дне, когда ты это задумал, можешь мне поверить.

– Неужели?

– Я превращу твою жизнь в ад на земле.

В этом Гарет не сомневался, но он решил, что займется этой проблемой, когда придет время.

– Я не о том, что произошло между нами раньше, и не о том, что ты могла или не могла услышать от барона. Это о том...

– О Господи! Кем ты себя считаешь?

– Я мужчина, который собирается жениться на тебе. А ты, Гиацинта Бриджертон, будущая Сент-Клер, никогда не будешь ходить по улицам одна, без сопровождения, ни днем, ни в любое другое время, тем более ночью.

Она молчала, и Гарет решил, что она тронута его заботой о ее безопасности. Но она сказала:

– Ты выбрал довольно удобное время, чтобы продемонстрировать свои собственнические чувства.

Он с трудом подавил в себе желание схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть.

– Ты хотя бы имеешь представление о том, что я почувствовал, когда вернулся на то место, где должна была стоять ты, а там никого не оказалось? Ты задумалась о том, что могло бы с тобой случиться, прежде чем ты убежала?

– Ничего такого, чего не случилось со мной здесь, в этой комнате, – высокомерно ответила она.

Удар попал в самую точку, и Гарет вздрогнул. Но он сдержался и ответил совершенно спокойно:

– Ты так не думаешь. И я тебя прощаю.

Она стояла, тяжело дыша, со сжатыми кулаками и все больше краснела.

– Не смей никогда говорить со мной в таком тоне. И никогда не претендуй на то, что знаешь, что я думаю.

– Не волнуйся, на это я не буду претендовать. Гиацинта сглотнула – единственный признак того, что она нервничает, – и сказала:

– Я хочу, чтобы ты ушел.

– Сначала пообещай мне.

– Я ничего вам не должна, мистер Сент-Клер. И вы не в том положении, чтобы предъявлять требования.

– Обещай.

Как он посмел прийти и еще чего-то требовать? Это она пострадавшая сторона. Это он, кто... Он...

Господи, она даже не может нормально говорить.