Джулия Куинн - Все в его поцелуе

Он не сказал: «Я же тебе говорил», а просто смотрел на нее – правда, немного разочарованно, словно в глубине души все же надеялся, что ошибается.

– Гиацинта?

– Я... Ну... – Она не знала, что сказать.

– У нас мало времени. – Он встал, отряхивая с ладоней пыль. Комната баронессы была всегда заперта, и, видимо, в ней почти никогда не убирали. Времени на размышления не было. – Сегодня день встречи членов клуба по разведению охотничьих собак. Они собираются у барона один раз в месяц.

– Разведение собак? – Гиацинта. – В Лондоне?

– Они непременно собираются каждый последний вторник месяца. Они делают это уже много лет, чтобы оставаться в курсе последних веяний.

– А они меняются очень часто? – спросила Гиацинта. Ее всегда интересовала любая информация.

– Понятия не имею. По-моему, это просто повод собраться и выпить. Собрания всегда заканчиваются в одиннадцать часов, а потом они проводят еще часа два в светской беседе. Это значит, что барон дома... – он достал карманные часы и выругался себе под нос, – как раз сейчас.

– Я сдаюсь, – мрачно заявила Гиацинта.

– Это не конец света, дорогая. И подумай – ты сможешь возобновить свои поиски, когда барон наконец сыграет в ящик, а я унаследую этот дом. На который я имею полное право, – добавил он. – Можешь вообразить себе такое?

– Как ты думаешь, Изабелла хотела, чтобы кто-нибудь нашел бриллианты?

– Не знаю. Если подумать, то в таком случае она оставила бы более четкие инструкции.

– Нам надо идти, – вздохнула Гиацинта. – В любом случае мне пора возвращаться домой. Надо пристать к маме с просьбой перенести дату свадьбы, а сделать это лучше всего тогда, когда она сонная.

Выглянув в коридор и убедившись, что никого нет, они прокрались в гостиную и вылезли, как обычно, через окно. Гарет шел впереди и, остановившись в начале переулка, вытянул за спиной руку, чтобы держать Гиацинту на расстоянии.

– Пошли, – шепнул он.

Они приехали к дому барона в кебе – квартира Гарета была слишком далеко, чтобы идти пешком, и оставили его ждать за два перекрестка от дома. Ехать в карете к дому Гиацинты было не обязательно, так как он был по другую сторону площади, но Гарет решил, что раз уж у них есть кеб, они им воспользуются.

– Иди сюда... – Гарет взял Гиацинту за руку. – Мы можем... – Неожиданно он остановился. – Что такое? – прошептал он, посмотрев на нее. Но ее глаза остановились на чем-то другом. Проследив за ее взглядом, он увидел... барона.

Лорд Сент-Клер – его отец, или, вернее, его дядя – стоял на верхней ступени лестницы, ведущей в Клер-Хаус. В руке он держал ключ. Видимо, он заметил их в тот момент, когда собирался отпереть дверь.

– Интересно, – сказал он.

Гарет толкнул Гиацинту себе за спину и сказал, немного бравируя:

– Сэр. – Он никогда по-другому не называл этого человека, а некоторые привычки удивительно стойки.

– Представь мое изумление. Я уже во второй раз сталкиваюсь с тобой здесь посреди ночи.

Гарет ничего не ответил.

– А сегодня, – барон кивнул головой в сторону Гиацинты, – ты привел с собой свою прелестную невесту. Смело, должен сказать. Ее семья знает, что она разгуливает по улицам по ночам?

– Что вам нужно? – сурово спросил Гарет. Но барон лишь хихикнул:

– Полагаю, более уместным был бы вопрос, что нужно тебе? Если только ты не собираешься убедить меня, будто ты здесь просто прогуливаешься на свежем воздухе.

Гарет смотрел на барона и искал в нем черты сходства с собой. Тот же нос, те же глаза, та же осанка. Именно поэтому Гарету никогда – до того рокового дня в кабинете барона – не приходила в голову мысль, что он, возможно, бастард. Он с детства был сбит с толку презрением человека, которого привык называть своим отцом. Когда он вырос и стал понимать, что происходит между мужчиной и женщиной, Гарет задумался: возможно, отношение к нему отца объяснялось неверностью матери. Но он каждый раз отметал эту мысль. У него был тот же проклятый нос Сент-Клеров. А потом барон сказал ему прямо в глаза, что он не его сын, не мог быть его сыном, а нос – это простое совпадение.

Гарет ему поверил. У барона было много плохих качеств, но он не был глуп и определенно умел считать до девяти. Но ни ему, ни барону не приходило в голову, что похожие носы – это не совпадение, что Гарет действительно мог быть Сент-Клером.

Гарет пытался вспомнить, любил ли барон своего брата. Были ли Ричард и Эдвард Сент-Клер близкими друзьями? Гарет ни разу не видел их в компании друг друга, но ведь ему почти всегда запрещали выходить из детской.

– Ну, что ты можешь сказать в свое оправдание? – потребовал ответа барон.

Гарет посмотрел в глаза человеку, который в течение долгих лет был правящей силой в его жизни, и ему захотелось сказать: «Ничего, дядя Ричард». Это был бы великолепный удар, рассчитанный на то, чтобы ошеломить и сбить с ног. Стоило бы сказать это хотя бы для того, чтобы увидеть, как барон будет шокирован.

Момент был идеальный, но Гарет не захотел им воспользоваться. Ему это было не нужно.

В прежние времена он постарался бы догадаться, что может чувствовать барон. Почувствует ли он облегчение, узнав, что титул перейдет к настоящему Сент-Клеру, или, наоборот, разозлится – ведь ему наставил рога собственный брат?

Раньше Гарет стал бы раздумывать, прикидывать, что лучше сделать или ответить, а потом, следуя своим инстинктам, нанести сокрушительный удар.

Но теперь...

Какая разница?

Он никогда не полюбит этого человека. Впервые за свою жизнь Гарет достиг той точки, когда это не имело никакого значения. Он даже сам удивился, как хорошо себя почувствовал.

Он взял Гиацинту за руку.

– Мы просто вышли погулять. – Это было заведомо смехотворное объяснение, но Гарет произнес его с привычным апломбом, в том же тоне, каким он всегда разговаривал с бароном. – Пойдемте, мисс Бриджертон.

Но Гиацинта не сдвинулась с места, она словно окаменела. Девушка вопросительно посмотрела на Гарета, не веря, что он промолчал.

Гарет глянул на нее, на лорда Сент-Клера, а потом заглянул в себя и понял, что нескончаемая война с бароном, возможно, не имеет значения, а правда – имеет. Не потому, что она может ранить, а просто потому, что это была правда и ее надо высказать. Это был секрет, определивший всю их жизнь. И пора было обоим от него освободиться.

– Я должен вам кое-что сказать, – сказал Гарет, глядя барону прямо в глаза. Это было нелегко. Он не привык говорить с этим человеком без злобы.

Лорд Сент-Клер ничего не ответил, но явно насторожился.

– Ко мне попал дневник бабушки Сент-Клер, – сказал Гарет и, увидев, как вздрогнул барон, добавил: – Каролина нашла его в вещах Джорджа с запиской, в которой было написано, что дневник надо отдать мне.

– Она не знала, что ты не ее внук, – резко бросил барон.

Гарет хотел было возразить, но удержался. Он сделает все правильно. Он должен сделать это, как полагается. Рядом с ним была Гиацинта, и его злость неожиданно показалась ему незрелой. Он не хотел, чтобы она видела его таким.

– Мисс Бриджертон немного знает итальянский, – ровным голосом продолжал Гарет, – и она помогла мне с переводом. Изабелла знала, кто мой отец. Это был дядя Эдвард.

Барон не произнес ни слова. Неужели он знал? Или подозревал? Барон отвернулся и стал смотреть на улицу, остановив свой взгляд где-то вдалеке. Когда он снова посмотрел на них, он был бледным как полотно.

Он откашлялся и кивнул.

– Тебе надо жениться на этой девушке. Одному Богу известно, как тебе пригодится ее приданое.

Он поднялся по лестнице, отпер дверь и скрылся в доме.

– И это все? Это все, что он собирался сказать? – Гиацинта не поверила своим ушам.

Гарет рассмеялся.

– Он не может так поступить, – сверкая глазами от возмущения, сказала Гиацинта. – Ты только что раскрыл самую большую тайну... Ты что, смеешься?

Гарет покачал головой.

– Что здесь такого смешного?

У нее было такое выражение лица, что он засмеялся еще сильнее.

– Почему ты смеешься? – дернула его за рукав. – Скажи мне.

– Я счастлив, – сказал он и понял, что так оно и было. В жизни у него было много счастливых моментов, но уже очень давно он не чувствовал полного и безраздельного счастья. Он почти забыл, каким бывает это чувство.

Гиацинта положила ему руку на лоб.

– У тебя жар?

– Нет, мне хорошо. – Он обнял ее. – Даже лучше, чем хорошо. – Он наклонился, чтобы ее поцеловать.

– Гарет! Ты с ума сошел! Прямо посреди Дувр-стрит! Он прервал ее возмущение поцелуем и усмехнулся:

– Разве ты не помнишь, что на следующей неделе мы поженимся?

– Да, но...

– Между прочим... – Он встал перед ней на одно колено.

– Что ты делаешь? – пропищала она, озираясь. Лорд Сент-Клер наверняка за ними подсматривает, а может быть, и еще кто-то. – Кто-нибудь увидит!

– Люди скажут, что мы влюблены.

– Я... – Но какая женщина может спорить, когда речь идет о любви!

– Гиацинта Бриджертон, – сказал он, беря ее за руку, – ты выйдешь за меня замуж?

– Я уже говорила, что выйду.

– Да, но ты сказала, что причина была не та. Причин было много, но не было главной.

– Я... я... – Она задохнулась от нахлынувших на нее эмоций.

– Я прошу тебя выйти за меня замуж, потому что я люблю тебя, потому что не могу представить себе свою жизнь без тебя. Я хочу видеть твое лицо утром и ночью и сто раз в промежутке между ними. Я хочу состариться рядом с тобой, смеяться вместе с тобой. Я хочу притворно вздыхать и жаловаться друзьям, какая ты своевольная, зная в душе, что я счастливейший человек на свете.

– Вот как?

– Мужчина должен соблюдать приличия. Все начнут меня презирать, когда поймут, какая ты идеальная.

– О! – Не может же женщина спорить с таким объяснением в любви.

– Я хочу, чтобы мы вместе создали семью, чтобы ты стала моей женой.

Он смотрел на нее с такой явной любовью и преданностью, что она не знала, что делать. Он словно окутал ее своей нежностью. Поэтому она лишь улыбнулась ему в ответ, чувствуя, как по щекам текут слезы.

– Гиацинта! Гиацинта! – Он сжал ее руку. – Я никогда не думал, что мне придется попросить тебя об этом, но, ради Бога, скажи хоть что-нибудь!

– Да, да. – И она бросилась в его объятия.

Вот несколько моментов, которые введут васв курс событий...

Через четыре дня после окончания нашей истории Гаретнанес визит лорду Роутему и узнал, что герцог считал егопомолвку с Мэри ни к чему его не обязывающей. К тому же он поведал Гарету, что леди Бриджертон пообещала емувзять под свое крыло одну из его младших дочерейв следующем сезоне.

Еще через четыре дня после этого леди Бриджертонсообщила Гарету в весьма недвусмысленной манере, чтоона не выдаст свою самую младшую дочь замуж в такойспешке, и ему пришлось ждать два месяца, прежде чем онповел Гиацинту к алтарю в церкви Святого Георгияв Лондоне.

Одиннадцать месяцев спустя Гиацинта родила здоровогомальчика, которого нарекли Джорджем.

Через два года Бог благословил молодую чету дочерью. Прикрещении ей дали имя Изабелла.

Через четыре года старого лорда Сент-Клера сбросилалошадь во время охоты на лис и он скончался на месте.

К Гарету перешел титул, и они с Гиацинтой и детьмипереехали в Клер-Хаус.

Это произошло шесть лет назад. Все это время Гиацинтане прекращала поиски бриллиантов.

– Эту комнату ты уже обыскала?

Гарет стоял на пороге туалетной комнаты баронессы, глядя на сидящую на полу Гиацинту.

– Я не была здесь по крайней мере месяц, – ответила Гиацинта, проверяя, не отходят ли где-либо половицы. Как будто она уже не проделывала это бессчетное число раз.

– Дорогая. – По его тону Гиацинта поняла, что он думает.

– Не надо. – Она многозначительно посмотрела на него.

– Дорогая, – повторил он.

– Нет. И слышать об этом не хочу. Я буду искать эти проклятые бриллианты до самой смерти.

– Гиацинта.

Не обращая на него внимания, она нажала на плинтус, соприкасавшийся с полом.

– Я совершенно уверен, что ты это уже делала.

Она лишь мельком на него взглянула и стала изучать оконную раму.

– Гиацинта.

Она обернулась так стремительно, что чуть было не потеряла равновесие.

– В записке было сказано: «Чистота сродни благочестию. А Царствие небесное поистине богато».