Он протянул ей книжку и пробормотал:

– Прошу, мисс Бриджертон.

Гиацинта приняла книгу со странным чувством, будто он вручил ей свою судьбу. Девушка даже слегка поежилась под его изучающим взглядом.

– Вам холодно, мисс Бриджертон?

Она покачала головой и стала рассматривать книжку, чтобы избежать его взгляда.

– Страницы очень хрупкие, – сказала она, осторожно переворачивая одну.

– О чем это говорит?

Гиацинта снова стиснула зубы. Она чувствовала дыхание Гарета Сент-Клера на своей шее, и это вовсе не доставляло ей удовольствия.

– Что ты над ней навис! – рявкнула леди Данбери. Он немного отодвинулся, но недостаточно, чтобы Гиацинта почувствовала себя непринужденно.

– Ну что? – требовательно спросил он.

– Она пишет о своей предстоящей свадьбе. Я думаю, она должна выйти замуж за вашего дедушку через... три недели. Полагаю, церемония состоялась в Италии.

Гарет кивнул и потребовал:

– Продолжайте.

– И... – Гиацинта наморщила нос, как она всегда делала, когда задумывалась. Этот жест был не слишком привлекательным, но не могла же она сейчас не думать!

– Что она написала? – нетерпеливо спросила леди Данбери.

– ...О, правильно! Она не очень счастлива, что выходит замуж.

– А кто бы был счастлив? – вставила леди Данбери. – Этот человек больше напоминал медведя, да простят меня те в этой комнате, кто с ним одной крови.

Гарет проигнорировал реплику бабушки.

– Что еще?

– Я же сказала вам, что не очень хорошо знаю итальянский, – вспылила Гиацинта. – Мне нужно время, чтобы разобраться.

– Возьмите его домой. Вы все равно увидите Гарета завтра вечером, – сказала графиня.

– Вот как? – спросила она в тот же момент, как Сент-Клер сказал:

– Как это?

– Ты должен сопровождать меня на вечер поэзии к Плейнсуортам. Или ты забыл?

Гиацинта с удовольствием наблюдала за тем, как рот Гарета Сент-Клера сначала открылся, а потом закрылся в явном страдании. Она даже решила, что он немного напоминает задыхающуюся рыбу.

– Я право же... То есть я хочу сказать, я не могу...

– Можешь и пойдешь. Ты обещал.

Он смотрел на бабушку с недоумением.

– Что-то я...

– Если не обещал, то должен был, и если ты меня любишь...

Гиацинта кашлянула, чтобы скрыть смех, а потом напустила на себя серьезность, когда он бросил на нее злобный взгляд.

– В моей эпитафии, – сказал Гарет, – будет написано: «Он любил свою бабушку даже тогда, когда никто ее не любил».

– И что в этом плохого?

– Я приду, – покорно вздохнул он.

– Захватите вату, чтобы заткнуть уши, – посоветовала Гиацинта.

– Неужели это будет хуже вчерашнего музыкального вечера? – Его ужас был неподдельным.

– Леди Плейнсуорт до замужества была Смайт-Смит.

Леди Данбери подавила смешок.

– Мне лучше поехать домой. – Гиацинта встала. – Я постараюсь перевести первую запись до завтрашнего вечера, мистер Сент-Клер.

– Буду вам очень признателен, мисс Бриджертон.

Гиацинта кивнула и пошла к дверям, стараясь не замечать странного ощущения у себя в груди. Господи, это же только книга! А он всего-навсего мужчина.

Ее раздражало странное желание произвести на него впечатление. Она хотела сделать нечто, что свидетельствовало бы о ее уме и интеллигентности, нечто, что заставило бы его смотреть на нее по-другому, а не с нескрываемым сарказмом.

– Разрешите проводить вас до двери.

От удивления Гиацинта остановилась. Она не ожидала, что он окажется так близко.

– Я... а...

Все дело было в его глазах. Они были такими голубыми и пронзительно чистыми, что ей показалось, будто она может читать его мысли. Однако наделе выходило, что это она ничего не могла от него скрыть.

– Да? – Он взял ее за локоть.

– Нет, ничего.

– Подумать только, – говорил он, провожая ее в холл. – Я никогда не видел, чтобы вы не находили слов. Разве что вчера вечером, – добавил он, слегка склонив голову. – Я имею в виду музыкальный вечер. Он был замечательный, не правда ли?

– Мы едва знакомы, мистер Сент-Клер. Откуда вам знать, как часто я лишалась дара речи.

– Ваша репутация известна.

– Так же, как и ваша.

– Вы меня сразили, мисс Бриджертон.

Увидев у дверей свою горничную, Гиацинта высвободила руку.

– До завтра, мистер Сент-Клер.

Она могла поклясться, что, когда за ней закрывалась дверь, он ответил:

– Arrivederci[2].

Гиацинта приезжает домой.

Ее мать ждет ее, и это не сулит ничего хорошего.

– Шарлотта Стоукхерст, – заявила Вайолет Бриджертон, едва Гиацинта появилась на пороге входной двери, – выходит замуж.

– Сегодня? – поинтересовалась Гиацинта, снимая перчатки.

Вайолет посмотрела на нее с нескрываемым неудовольствием.

– Она обручилась. Ее мать сказала мне об этом сегодня утром.

Гиацинта огляделась.

– Вы ждали меня здесь, в холле?

– За графа Рентона, – добавила Вайолет. – За Рентона.

– У нас еще остался чай? Я всю дорогу шла пешком, и мне очень хочется пить.

– За Рентона! – воскликнула Вайолет, в отчаянии воздевая руки. – Ты меня слышала?

– За Рентона, – покорно повторила Гиацинта. – У него толстые лодыжки.

– Он... Почему ты смотрела на его лодыжки?

– Больше смотреть было не на что. – Гиацинта отдала ридикюль с итальянским дневником служанке.

– Отнеси, пожалуйста, это в мою комнату. Подождав, пока служанка уйдет, Вайолет сказала:

– В гостиной есть для тебя чай, и я не вижу ничего необычного в лодыжках Рентона.

– Значит, тебе нравятся толстые лодыжки, мама, – пожала плечами Гиацинта.

– Гиацинта!

Тяжело вздохнув, девушка поплелась вслед за матерью в гостиную.

– Мама, у тебя шестеро детей женаты и замужем. И все они довольны своим выбором. Почему тебе непременно хочется навязать мне неподходящего жениха?

Вайолет села и налила дочери чашку чая.

– Я ничего не навязываю, но ты могла хотя бы посмотреть...

– Мама, я...

– Или хотя бы притвориться ради меня.

Гиацинта не смогла удержаться от улыбки.

Вайолет протянула Гиацинте чашку, но потом добавила в нее еще одну ложку сахару. В семье только Гиацинта пила очень сладкий чай.

– Спасибо. – Она попробовала чай, он был не так горяч, как она любила, но девушка все же его выпила.

– Гиацинта, – начала мать таким тоном, который неизвестно почему заставлял Гиацинту чувствовать себя виноватой, – ты же знаешь, что я просто хочу видеть тебя счастливой.

– Да, я знаю.

Если бы Вайолет стремилась выдать дочь замуж из соображений социального статуса или финансового положения, ее желания можно было легко проигнорировать. Но мать любила ее и желала ей счастья, поэтому Гиацинта изо всех сил старалась поддерживать хорошее настроение матери.

– Я не требую, чтобы ты выходила замуж за человека, общество которого тебе неприятно.

– Я знаю.

– И если ты никогда не встретишь подходящего человека, я буду совершенно счастлива видеть тебя незамужней.

Гиацинта посмотрела на мать с недоверием.

– Хорошо, – поправилась Вайолет, – не совершенно счастлива, но ты знаешь, что я никогда не заставлю тебя выйти замуж за кого-либо недостойного.

– Я знаю.

– Но, дорогая, ты никогда никого не найдешь, если не будешь искать.

– Я ищу, – запротестовала Гиацинта. – Я выезжала в свет почти каждый вечер на этой неделе. Я даже была вчера на музыкальном вечере у Смайт-Смитов. На котором, смею добавить, тебя, мамочка, не было.

– У меня небольшой кашель.

Гиацинта ничего не сказала, но ее взгляд нельзя было истолковать превратно.

– Я слышала, ты сидела рядом с Гаретом Сент-Клером, – после подобающей паузы сказала Вайолет.

– У тебя везде есть шпионы?

– Это значительно облегчает жизнь.

– Для тебя, возможно.

– Он тебе понравился? – настаивала мать.

Понравился ли ей Гарет Сент-Клер? Странный вопрос. Гиацинту раздражала та снисходительная насмешливость, с которой он к ней обращался, даже после того, как она согласилась перевести дневник его бабушки. Она не могла сказать, о чем он думает, испытывала в его присутствии какое-то внутреннее беспокойство, если не сказать тревогу.

– Ну, что ты скажешь?

– Немного.

В глазах Вайолет появился нехороший блеск, напугавший Гиацинту.

– Не надо, – предупредила Гиацинта.

– Он прекрасная партия, Гиацинта.

Девушка так посмотрела на мать, словно у той вдруг выросла вторая голова.

– Ты с ума сошла? Тебе хорошо известна его репутация.

Вайолет тут же отмела это заявление.

– Никто не вспомнит о его репутации, когда вы поженитесь.

– Даже если он будет продолжать проводить время с оперными певичками и им подобными женщинами?

– А он перестанет.

– Откуда ты знаешь?

– Просто у меня такое чувство.

– Мама, – терпеливо возразила Гиацинта, – ты знаешь, что я очень тебя люблю...

– Интересно, – в задумчивости сказала Вайолет, – почему я не ожидаю ничего хорошего, когда слышу предложение, начинающееся с этих слов?

– Но ты должна простить меня, если я не соглашаюсь выходить замуж за человека только потому, что у тебя появилось чувство, будто...

Вайолет продолжала безмятежно пить чай.

– Пока я еще никогда не ошибалась.

– Мама, – Гиацинта помолчала чуть дольше обычного, чтобы выиграть время и привести в порядок свои мысли, – я не собираюсь преследовать мистера Сент-Клера. Он не тот человек, который мне подходит.

– Я не уверена, что ты узнала бы подходящего тебе мужчину, даже если бы он появился у нас на пороге верхом на слоне.

– Я бы подумала, что слон является замечательным знаком того, что мне следует поискать в другом месте.

– Гиацинта!

– Кроме того, – добавила девушка, вспомнив, с какой снисходительностью на нее всегда смотрит мистер Сент-Клер, – мне кажется, что я не очень-то ему нравлюсь.

– Чепуха, – отрезала Вайолет с решительностью наседки. – Все тебя любят.

– Нет, думаю, ты ошибаешься.

– Гиацинта, я твоя мать, и я знаю...

– Мама, ты будешь последним человеком, которому признаются в том, что меня недолюбливают.

– Тем не менее...

– Мама, – Гиацинта решительно поставила на стол чашку, – это не имеет значения. Чтобы понравиться всем, мне пришлось бы все время быть доброй, обворожительной, глупой и скучной. И что в этом хорошего?

– Ты говоришь, как леди Данбери.

– Я люблю леди Данбери.

– Я тоже ее люблю, но это не значит, что я хотела бы иметь такую дочь.

– Мама...

– Ты упрямишься, потому что Гарет Сент-Клер тебя пугает.

– Неправда.

– Уверяю тебя. – Вайолет была необычайно довольна собой. – Странно, что это раньше не пришло мне в голову.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Почему ты до сих пор не вышла замуж? Вопрос матери огорошил Гиацинту.

– Я не поняла, мама.

– Почему ты не выходишь замуж? По-моему, ты даже не хочешь выходить?

– Конечно же, хочу.

Она действительно хотела иметь детей и семью и любить их с той же настойчивостью, как и ее мать.

Но это не означало, что она была готова выйти замуж за первого встречного. Гиацинта никогда не была прагматичной, она бы согласилась выйти замуж за нелюбимого человека, если бы во всем остальном он ее устраивал. Неужели у нее такие завышенные требования? Куда подевались все истинные джентльмены?

– Мама, – мягко сказала Гиацинта, понимая, что мать желает ей только добра, – я хочу выйти замуж. Клянусь тебе! И я искала...

– Правда?

– Я получила шесть предложений, но не моя вина, что все они оказались неподходящими.

– Вот как.

Тон матери удивил Гиацинту.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Половина из них охотилась за твоим приданым... Что касается другой половины – ты уже через месяц довела бы их до истерики.

– Какая нежность по отношению к своей младшей дочери, – пробормотала Гиацинта.

– Ах, пожалуйста, Гиацинта, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Ни один из них не был тебе парой.

– Именно это я и пытаюсь тебе объяснить.

– Но позволь спросить – почему твоей руки просят не те мужчины?

На это у Гиацинты не было ответа.

– Ты говоришь, что ищешь человека, который бы тебе подошел. Но дело в том, Гиацинта, что всякий раз, когда ты встречаешь мужчину, который может постоять за себя или равен тебе по уму, ты его отталкиваешь.

– Неправда, – не очень уверенно сказала Гиацинта.

– Ты их не поощряешь, и за тобой всегда последнее слово, ты всегда стремишься взять верх.

– А кто не стремится?