— Я думаю, пусть доктор посмотрит вашу лодыжку. Лучше перестраховаться, — сказал Джо, когда мы вышли в коридор.

Я услышала, как Парки сказала:

— Я поставлю чайник.

— Нет, мать, этой девушке нужна хорошая доза шотландского виски, а не чай, — возразил Джо.

Хилари обхватила меня еще крепче, когда мы начали подниматься по лестнице.

— Вы сможете подняться? — спросила она обеспокоенно.

Я кивнула.

Приведя меня в спальню, она пошла напускать ванну.

Я скинула грязную одежду, бросила ее на пол и накинула халат. Хромая, пошла в ванную комнату.

Хилари взглянула на меня, когда я пошла, и спросила:

— Насыпать соли «Эпсом» в ванну? Она утоляет боль и лечит ссадины.

— Да, это хорошая мысль, — сказала я, садясь на скамейку около ванны.

— Я вернусь через пять минут с чаем и виски. — Хилари направилась к двери. — Я оставлю их в спальне для вас. Да, а на поднос положу аспирин.

— Спасибо, Хилари. Спасибо за все.

— На здоровье, — пробормотала она и закрыла за собой дверь.

Я долго сидела в горячей ванне, наслаждаясь теплой водой и чувствуя, как я оттаиваю. Соль «Эпсом» очень хорошо подействовала на мое избитое тело и пораненную лодыжку; хотя она и была вывихнута, теперь я была уверена, что перелома нет.

Было совершенно очевидно, что мне повезло. Когда я уходила на прогулку сегодняшним утром, я никому не сказала, что собираюсь идти, и только совсем случайно увидела Уилфа во фруктовом саду, когда проходила мимо. Он помахал мне рукой, я помахала в ответ, а затем направилась по дорожке в лес. Когда началась буря, а я все не возвращалась, то именно он забил тревогу. Я испытывала чувство вины, когда думала о том, как его обычно характеризовал Эндрю — «тупица».

Эндрю…

Я закрыла глаза, сосредоточившись, пытаясь восстановить образ мужа перед своим внутренним взором.

Действительно ли он разговаривал со мной сегодня во время грозы? Замерзшая, с больной ногой, испуганная, что меня не найдут до наступления ночи, что я потеряюсь в болотах, возможно, я просто вообразила себе это? Может быть, я просто вызвала его в моем воображении, чтобы успокоиться?

Я не знаю. Так же, как не знаю, снилось ли мне, что Лисса спала у меня на руках несколько месяцев тому назад в «Индейских лужайках».

Существует ли жизнь после жизни? Безусловно, различные религии тысячи лет учат, что существует. А если существует жизнь после жизни, то должны существовать и привидения, духи усопших, возвращающиеся в эту физическую область с разными целями. Может быть, чтобы утешить и успокоить своих любимых, которые остались горевать в другом мире? Появиться в роли ангелов-спасителей?

Внезапно я вспомнила о книжке, виденной мною на днях в библиотеке. Она была посвящена ангелам и привидениям; тогда я быстро ее пролистала. Надо будет попозже снова в нее заглянуть.


— Вам очень повезло, миссис Кесуик, — сказал доктор Гордон, убирая стетоскоп обратно в сумку. — Действительно, очень повезло.

— Я это понимаю, — ответила я. — Я бы могла что-нибудь сломать, а не просто вывихнуть лодыжку.

— Совершенно верно. Но я имею в виду и другое. Вам повезло, что вы не пострадали от переохлаждения. Вы пробыли на улице во время всей этой жуткой бури около двух часов, а температура человеческого тела очень быстро понижается при таком похолодании в воздухе. А если происходит переохлаждение, то это может привести к серьезным заболеваниям.

— Но с миссис Эндрю все в порядке, не так ли? — спросила Хилари с явным участием.

— Да, у нее все в порядке. — Он посмотрел на Хилари, потом снова на меня. — У вас нормальная температура, и не похоже, чтобы вам был причинен большой вред. Даже вывих не очень серьезный. Через пару дней все придет в норму. Но вы обязательно должны перебинтовать лодыжку.

— Хорошо, доктор, спасибо, что вы пришли.

— Я был рад прийти на помощь, и если у вас появятся какие-нибудь затруднения, не колеблясь вызывайте меня.

— Хорошо. Спасибо, доктор Гордон.

— До свидания, миссис Кесуик.

— До свидания.

Хилари вскочила.

— Я провожу вас, доктор. — Она поспешила за ним. Обернувшись ко мне от двери, она спросила: — Вам что-нибудь еще нужно, миссис Эндрю? Может, мне прийти попозже и помочь вам одеться?

— Спасибо, Хилари, очень мило с вашей стороны, но я справлюсь сама.

Оставшись одна, я сняла халат, надела на себя серые фланелевые брюки, золотисто-коричневую шелковую рубашку и подходящий по цвету шерстяной жакет. Усевшись на скамеечку у подножия кровати, я надела пару белых шерстяных носков и сунула ноги в мягкие замшевые мокасины.

Взяв принесенную Парки трость, я поскакала из спальни, потом через прихожую, спустилась по лестнице, ступая очень осторожно.

За последние четыре месяца пребывания в Килгрэм-Чейзе библиотека стала моим излюбленным местом, и, зная это, Джо включил там лампы и разжег камин заранее, когда у меня еще был доктор.

Хотя стоял май, большой каменный дом остывал за ночь, особенно эта комната с высоким потолком и чрезмерно увеличенными пропорциями. Горящий в камине огонь и тепло от ламп создавали радостную атмосферу в этот дождливый вечер.

Найдя книгу об ангелах и привидениях, я подошла к камину и села в кресло с высокой спинкой. Я просмотрю ее в ожидании Дианы. Вместо того чтобы приехать, как обычно, завтра, она приедет сегодня, чтобы мы смогли вместе провести этот вечер; она не смогла бы оставить меня одну в мой день рождения. Она должна была уже через час быть здесь, и я была этому рада.

Воспоминания о моем последнем дне рождения пришли мне на память, и я не могла не отметить, какая я была счастливая. Мама устроила в мою честь ранний обед у себя, и мы пришли туда все вместе: Эндрю, я, Лисса, Джейми и Сэра. Вначале было шампанское, а потом сладкий пирог на десерт, и близнецы запели «Счастливого дня рождения!» для меня. Эндрю подарил мне жемчужные серьги; близнецы нарисовали особые открытки для меня и накопили денег на красивый шелковый шарф.

У меня сжало горло, и я почувствовала, что к глазам подступают слезы, когда я погрузилась в эти воспоминания. Я отогнала их, взяла себя в руки, снова села в кресло и закрыла глаза. Постепенно острое ощущение утраты отступило.

Я принялась листать книгу об ангелах и привидениях и вскоре нашла раздел, который искала.

Я прочитала, что ангелы считались божественными посланниками, что они приносили только хорошие новости и помогали тому, кто в них нуждался. Люди, которые видели их, утверждают, что от них исходит доброта и тепло и вокруг них образуется свет, что часто они имеют яркий облик и от них исходит особое сияние.

Люди, опрошенные составителями книги, говорили, что когда они видели ангела или сразу нескольких ангелов, на них нисходила радость, они испытывали счастье; некоторые говорили, что на них нападал внезапный радостный смех.

Затем шел раздел о привидениях, и я прочитала, что это были духи умерших, они принимали свой собственный вид, когда материализовались. Мысль о существовании привидений, по-видимому, была свойственна каждой культуре, существовала в каждой стране, и рассказы большинства людей, описывавших их, совпадают. Они были окутаны туманом, дымом, прозрачны и плыли по воздуху.

Обычно привидения приходят, чтобы помочь тем, кого любят, — так утверждалось в этой книге. Они приносили послания, полные любви и надежды, и часто материализовались для того, чтобы сказать живущим, что все в порядке. По всей видимости, привидения были привязаны к физическому миру, нашему миру, своей тоской о тех, кого они там оставили.

В книге говорилось также, что бывают плохие привидения, злые духи, которые могут навредить и которые иногда демонически овладевают человеком. Я стала читать о позиции католической церкви в этом вопросе и о том, как священники изгоняли злых духов. Я нашла это немного пугающим и закрыла книгу. Я не хотела ничего знать о злых духах. Я испытала столько зла, что хватит до конца жизни.

Поставив книгу на полку, я села перед большим окном, глядя на болота. В этот сумеречный час свет был странно голубым; все было умыто дождем и выглядело замечательно, и по мне пробежала дрожь, когда я подумала о том, что я могла бы остаться на улице в такую погоду.

И все же, как ни любопытно, я была ближе к Эндрю там, во время бури, ближе, чем всегда, в какой-то момент я почувствовала его присутствие очень остро.

Было бы это оттого, что он всегда любил бурю? Потому что он всегда стремился на улицу в бурю, когда был мальчиком, хотел слиться со своими предками, которые скакали на конях в бой с врагом?

Я невольно улыбнулась, думая о нем с огромной любовью. Мое сердце было полно им. Неожиданно на меня снизошло чувство глубокого спокойствия. Оно окутывало меня, пронизывало все мое существо. Это было такое спокойствие, о котором я давно уже забыла.

Я долго сидела, глядя в окно и думая о том, что мне сегодня сказал Эндрю. Мой день рождения. Может быть, он разговаривал со мной потому, что сегодня был мой день рождения?

Я вздохнула про себя. Я все еще не была полностью уверена в том, что случившееся здесь сегодня днем было реальностью. Возможно, его голос звучал внутри меня, вызванный в моем воображении тоской по Эндрю.


— Твое здоровье, дорогая, — Диана дотронулась своим бокалом с белым вином до моего. — Я рада, что ты здесь. Я рада, что мы можем вместе провести день твоего рождения.

— Я тоже, Диана.

Поставив свой бокал на кофейный столик, она достала маленький сверток в подарочной обертке, который принесла с собой в библиотеку минуту тому назад. Протянув его мне с улыбкой, она сказала:

— Это для тебя, прими вместе с моей любовью.

— Спасибо, — ответила я, беря сверток и разворачивая его.

Маленькая кожаная коробочка, лежавшая у меня на ладони, была потертой, немного поцарапанной с одной стороны, и когда я ее открыла, я издала негромкий возглас. На черном бархате лежала античная камея, одна из самых изысканных, которую я когда-либо видела.

— Это прекрасная вещь, Диана, спасибо вам большое.

Поднявшись, я подошла к дивану и поцеловала ее в щеку, а затем приколола камею на отворот моего жакета.

— Моя свекровь подарила мне ее много лет тому назад на один из моих дней рождения, — пояснила Диана. — Я думаю, что это хорошая мысль — передать ее тебе, поскольку это фамильная драгоценность семейства Кесуиков.

— Вы всегда обо мне думаете, заботитесь, — пробормотала я, возвращаясь в свое кресло и снова усаживаясь. — Вы меня балуете.

— Я хочу с тобой поговорить еще кое о чем, — продолжала Диана. — А сейчас самое подходящее время для этого.

Сказанное ею прозвучало серьезно, и я вопросительно посмотрела на нее.

— Да, конечно.

— Об этом доме, Мэл.

— Что вы имеете в виду?

— Ты теперь моя наследница… — Она замолчала на минуту, и я заметила на ее лице следы волнения. Но она немедленно взяла себя в руки. — …Моя единственная наследница; и я хочу, чтобы ты знала, что я заново составила завещание. Я оставляю Килгрэм-Чейз тебе, да и все остальное, чем я владею.

— Ох, Диана, я не знаю, что и сказать… спасибо, конечно… — Я внезапно почувствовала замешательство и не могла подобрать нужные слова, чтобы ответить.

Диана продолжала:

— Ты молода, Мэл, тебе только тридцать четыре года исполнилось сегодня, и у тебя впереди еще большая часть жизни. И я уверена, что когда-нибудь ты снова выйдешь замуж; может быть, у тебя снова будут дети, и мне приятно думать о том, что ты с ними будешь здесь бывать.

Я удивленно посмотрела на нее, я была поражена.

— Нет! — воскликнула я. — Я не выйду снова замуж…

— Ты не знаешь, что произойдет в будущем. — Она перебила меня. — Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, и, возможно, я не права, что завела сегодня этот разговор. Поэтому я его не буду продолжать. Разумеется, не сейчас. Тем не менее, я все же скажу одну вещь, и это вот что: Мэл, дорогая, ты должна двигаться вперед. Мы все должны двигаться вперед. Жизнь для жизни — ты знаешь.


У меня было странное духовное родство с Летицией Кесуик. Меня влекло к ней, а ведь она даже не была моей прапрабабкой. Она принадлежала к роду предков Эндрю. Тем не менее, я чувствовала странную близость к этой женщине из Йоркшира, жившей в семнадцатом веке и к данному моменту умершей уже несколько сотен лет тому назад.

Я все больше узнавала Летицию по ее запискам — по тем двум дневникам, описывающим два года ее жизни в Англии при Стюартах, по ее кулинарной книге со множеством рецептов вин и блюд и по ее очаровательной иллюстрированной книге о саде.