— Милорд! — Галстук камердинера съехал набок, кончики усов подрагивали.

— Что случилось, Антуан?

— Нас взяли в заложники эти деревенщины в пивной!

Джейн взглянула на Рейли в тревоге, но тот оставался спокоен: возможно, привык к бурным проявлениям эмоций у француза.

— Кто-то держал вас против вашей воли? — поинтересовался Рейли.

— Эти… подлецы! Сначала они не давали нам комнату, а потом не выпускали нас из нее.

Рейли посмотрел на Антуана с недоверием, но тут подоспела Мадлен и сказала:

— Это правда, милорд. Вчера вечером они отказались дать нам комнату.

— Они назвали меня трусом! — Антуан был вне себя. — Обвинили в том, что, спасая свою шкуру, я бросил вас в Крейвен-Холле. Нам с трудом удалось вдолбить в их тупые английские головы, что вы остались по собственной воле. Но они стали болтать, что в этом доме вас поджидала опасность.

— Что-нибудь кроме паразитов и затхлых комнат? — сухо осведомился Рейли.

— Кровь и смерть! — воскликнула Мадлен. — Никогда не слышала подобной чепухи. А уж какую комнату нам отвели, просто ужас! — добавила Мадлен обвиняющим тоном.

— Плохие условия — это, по всей вероятности, проклятие Нортумберленда, — сказал Рейли.

— Что касается меня, — заявила Мадлен, — то я не собираюсь мириться с этими условиями. Я получила приличное воспитание, а обучала меня личная горничная самой графини.

— Может быть, в этом доме вы найдете для себя более подходящую комнату? — Рейли незаметно подмигнул Джейн. — Советую поговорить об этом с экономкой.

Джейн не знала, смеяться ей или негодовать: ее муж явно издевался над Мадлен. А он продолжал:

— И позаботьтесь о том, чтобы прислали вам в помощь кого-нибудь из деревни.

— Вы хотите сказать, милорд, что вы намерены здесь остаться? — ужаснулся Антуан.

— А почему бы и нет? А поскольку мой завтрак окончательно остыл, я отправлюсь в деревню на встречу с поверенным, если, конечно, мне удастся найти выход из дома. Не хотите ли присоединиться ко мне, миледи? — Рейли подошел к Джейн и склонил голову.

Джейн не сразу поняла, что он обращается к ней. Но ведь для слуг она виконтесса.

— Нет, — покачала она головой. — Мне хотелось бы осмотреть дом. — (Рейли глянул на нее вопросительно.) — Но я провожу вас.

Встав из-за стола, она взяла Рейли под руку, и они вышли.

— Может, поверенный знает более приличную гостиницу, и мы сможем переехать туда вечером, — пробормотал он.

— Ах, нет! Зачем же? — Джейн поняла, что ее планы рушатся.

— Зачем? Нам нужны более уютные комнаты и нормальная еда.

— Но если мы будем жить далеко, я вряд ли смогу заняться домом, — попыталась возразить Джейн.

— Чем тут заниматься? Все комнаты одинаковые — полны всякого мусора. Эту развалюху надо сжечь, и дело с концом!

— Но возможно, здесь есть и что-нибудь стоящее, — сказала Джейн, показывая на книги, бумаги и всевозможные ящики, когда они проходили через одну из комнат. — Неужели вы собираетесь все это выкинуть?

Рейли подошел к заваленному хламом столу. Сдув пыль, он поднял двумя пальцами старую рваную перчатку.

— Вот что можно здесь найти, Джейн. И еще счета — много счетов. А под мебелью, вполне возможно, живут крысы, в лучшем случае. — И он осторожно заглянул под стол.

У Джейн лоб покрылся испариной. Как объяснить, почему для нее так важно привести в порядок этот дом, если она сама не понимает? Ей бы пожать плечами и оставить все как есть, а она почему-то вцепилась в Крейвен-Холл. Может, от отчаяния?

— Откуда вам знать? Вдруг среди этого хлама окажутся ценные вещи? — сказала Джейн, взывая к его жадности. Увидев, что он колеблется, она добавила: — Может, даже какие-нибудь сокровища.

В ее голосе звучала такая настойчивость, что Рейли внимательно посмотрел на нее. Она вспыхнула и хотела отвернуться, но он двумя пальцами приподнял за подбородок ее лицо.

Она и не предполагала, что он такой высокий — выше ее, по крайней мере, на голову, — тем не менее, его красивое лицо оказалось так близко, что ее сердце бешено забилось.

— Хорошо, Джейн, — сказал он тихо, — разберите весь этот хлам. Вы правы, на поверку все может оказаться не так, как на первый взгляд. Даже у обыкновенного камня много граней.

С этими загадочными словами Рейли повернулся и ушел, оставив Джейн недоумевать, что именно он имел в виду. Кажется, она начинает ему нравиться. А он с каждым днем становится все прекрасней, все нежней и все меньше ее раздражает. И ей все труднее не поддаваться его чарам.

Глава восьмая

Рейли велел кучеру объехать стороной деревню, потому что был уверен: она кишит помешанными. И ему не хотелось, чтобы эти люди знали, что он уехал из замка. Хотя жители деревни вряд ли полезут в дом — скорее они постараются держаться от него подальше, — он все же беспокоился, что оставил Джейн одну в Крейвен-Холле.

Вообще с ним происходят странные вещи. Взять хотя бы желание уберечь Джейн от неприятностей. Или согласие остаться еще на одну ночь в Крейвен-Холле. Ну, не безумец ли он?

А Джейн… Почему она так настойчиво уговаривает его остаться? И откуда такое желание разбирать рухлядь в практически необитаемом доме?

Разве можно предугадать, какие фантазии взбредут в голову женщине? Неудивительно, что он всегда предпочитал женщин простых и веселых. А чтобы постичь натуру Джейн, придется приложить кое-какие усилия. Впрочем, такая перспектива сейчас не казалась Рейли удручающей, как в начале их брака. Наоборот, ему захотелось пробиться через суровую внешность Джейн к ее сердцу.

Эта мысль вызвала в его воображении образ Джейн, лежащей в постели в белой ночной рубашке. Привыкший к более экзотическим ночным одеяниям своих любовниц, Рейли вдруг почувствовал, что белая рубашка, застегнутая наглухо, возбуждает его гораздо больше. В свете свечей шея Джейн показалась ему такой восхитительной, что он с трудом удержался, чтобы не прижаться к ней губами.

Вот когда Джейн закричала бы еще громче — если бы узнала, что он завернулся в одеяло вовсе не потому, что не хотел ее смущать своей наготой, а для того, чтобы прикрыть… свидетельство растущего возбуждения.

Ему показалось, что пару раз в ее глазах мелькнуло любопытство, хотя он в этом не был абсолютно уверен из-за толстых стекол этих чертовых очков. Он на секунду представил себе, как будут выглядеть без них ее глаза необыкновенного зеленого цвета, и на душе у него стало тепло.

Если бы он просто мог выполнять свои супружеские обязанности! Но при всем ее пристальном внимании к его телу она вряд ли готова к чему-нибудь большему. А он не был готов к тому, чтобы получить отказ от супруги, которая отзывалась о нем так презрительно. Ее острый язычок помимо воли ранил его довольно чувствительно.

Задумавшись, Рейли не заметил, как карета остановилась возле дома поверенного Феликса Фермана. Приготовившись к самому худшему, он вышел из кареты и собрался постучать в дверь, но увидел в окне записку: «Уехал по делам».

Что за невезение, подумал он. Не может же он уехать, не переговорив с человеком, для которого составлял завещание! Может, подождать? Но ни секретаря, ни какого-либо другого служащего в конторе не было.

Вспомнив, что в деревнях все обычно знают про всех, он решил зайти в соседний дом. Это была кондитерская. Рейли заказал бисквиты и пирожные с изюмом. Интересно, сможет он уговорить жену попробовать эти сладости? Усмехнувшись, он решил, что непременно накормит ее, причем из собственных рук.

— Скажите мне, любезный, — обратился он к хозяину кондитерской, — вы знаете вашего соседа мистера Фермана?

— Поверенного? — спросил хозяин, вытирая руки о фартук. — Странный человек. С тех пор, как появился здесь, то работает все дни без отдыха, а то вдруг закроет контору и умчится невесть куда. Очень странный!

Рейли едва не застонал от разочарования. Похоже, в Нортумберленде все не как у людей!

— Он уехал сегодня?

— Нет, сэр. Его нет уже две недели, а должен был заплатить за квартиру первого числа. Если он скоро не вернется, его вышвырнут, помяните мое слово. — Возможно спохватившись, что наговорил лишнего, кондитер добавил: — Вообще-то он неплохой человек, но мне никогда не нравились законники. А вы случайно с ним не связаны? — заподозрил вдруг он.

Рейли ничего не ответил, а только покачал головой и дал кондитеру лишнюю монету, чтобы тот не задавал больше вопросов. После приема, оказанного ему и его людям в деревне, он не хотел, чтобы кондитер узнал, что он из Крейвен-Холла.

Куда теперь? — думал Рейли. Зная педантичный характер матери, он был уверен, что она заранее уведомила поверенного о приезде ее сына. Но раз Ферман отсутствует две недели, письмо, верно, пылится у него под дверью непрочитанным. Ничего не поделаешь, придется завтра наведаться еще раз.

А это означает, что они в любом случае обречены на то, чтобы остаться в этом проклятом Нортумберленде еще на одну ночь. И притом в Крейвен-Холле. Он даже вздрогнул при этой мысли. Мало того, что спать на диване неудобно, так еще и еда отвратительная!

— Не могли бы вы подсказать, — спросил он у кондитера напоследок, — где здесь у вас лучше всего кормят?

— Кроме как у меня, — ответил тот, почесав в затылке, — я еще мог бы порекомендовать трактир «Четыре почты» в конце деревни, на перекрестке почтовых дорог. Там прекрасная кухня и отменное вино.

— Спасибо, любезный, за помощь.

Выйдя из кондитерской, Рейли приказал кучеру:

— Поезжай в «Четыре почты»! Там мы, наконец, сможем поесть!

Откинувшись на спинку сиденья, Рейли сунул в рот печенье. Его мысли снова вернулись к жене. Он представил себе, как будет уговаривать ее съесть пирожное, распустить волосы, прикоснуться к нему…

Рейли вздохнул. Может, на него действует воздух Нортумберленда, но у него вдруг появился аппетит. И не только к еде.


Закатав рукава и надев поверх платья фартук, Джейн собралась приступить к делу. Прежде всего, она займется комнатой, смежной с ее спальней, решила она, чтобы Рейли не пришлось снова ночевать в гардеробной.

По дороге на второй этаж ей навстречу попалась Мадлен. По лицу той было заметно, что у нее произошла стычка с миссис Грейвз. Джейн улыбнулась горничной, пытаясь отвлечь ее. Не хватало еще вмешаться в скандал между высокомерной француженкой и мрачной экономкой!

— Мадлен, — сказала она, — я рада, что ты с нами.

Но реакция горничной оказалась совсем не такой, какую ожидала Джейн.

— Что… это… на вас надето? — ужаснулась Мадлен.

— Я не хочу пачкать платье. Тебе тоже понадобится фартук. Здесь столько пыли. Я хочу, чтобы ты сегодня помогла мне привести в порядок хотя бы одну комнату.

— Никогда в жизни… я не надену ничего похожего на это… тряпье, — побагровев, сказала Мадлен с презрением, достойным самой графини. — Более того, я никогда не буду заниматься уборкой. Я горничная в услужении у дамы. В условия моего контракта не входит ни уборка хлама, ни ведение хозяйства. И я не собираюсь жить в таких невероятных условиях и так далеко от культурного общества!

Выпрямившись во весь свой небольшой рост, Мадлен заявила:

— Я беру расчет, миледи, и немедленно. Если вы будете столь добры и прикажете заложить экипаж, я сейчас же уеду в деревню, где надеюсь купить билет на почтовый дилижанс.

Джейн была ошеломлена напором француженки. Конечно, виконтесса могла бы возмутиться наглостью Мадлен, но дочь викария почувствовала облегчение от возможности избавиться от капризной горничной. Стараясь не выдать своей радости, Джейн сказала, притворно нахмурившись:

— Если вы решили уехать, я не буду вас задерживать.

Джейн дернула за шнур колокольчика, чтобы вызвать экономку, еле сдержав желание самой выбежать на крыльцо и велеть подать карету, только бы Мадлен поскорее убралась из Крейвен-Холла.

Как обычно, экономку пришлось ждать, но когда та, наконец, появилась, Джейн приказала:

— Велите отвезти Мадлен в деревню. Она уезжает.

— Начинается, — мрачно заметила миссис Грейвз.

— Что начинается? — спросила Джейн.

— Никто не остается в Крейвен-Холле… надолго. — Джейн показалось, что губы экономки слегка дрогнули в зловещей улыбке.

Игнорируя столь мрачное предсказание, Джейн кивнула француженке:

— Пришлите свой адрес, чтобы виконт мог отправить вам ваше жалованье.

— В этом нет необходимости, — высокомерно заявила Мадлен. — Я осталась в услужении у графини и вернусь к ней.

Про себя Джейн подумала, что графиня вряд ли будет в восторге от горничной, самовольно покинувшей место службы, но промолчала. Она холодно попрощалась с француженкой и пошла заниматься делом.