Как же ей в таком случае помочь? Как стереть заботу с ее лица и расправить нахмуренные брови? Если уж он не сможет сделать ее счастливой, то, по крайней мере, попробует заставить эту девушку хотя бы улыбнуться!


Когда они въезжали в Лондон, Джейн почти охрипла. Никогда в жизни так много не говорила, подумала она, глядя в окно на город и удивляясь, как это Рейли удалось заставить ее рассказывать о своей жизни.

Сначала она заупрямилась: ведь раньше он ею не интересовался. Но муж сказал, что они «теперь вместе», и эти слова задели в ее душе какие-то струны.

Просьба Рейли ехать вместе немного успокоила Джейн. А когда он сказал, что не собирается оставлять ее в Лондоне, у нее вообще отлегло от сердца.

И она начала рассказывать. Сначала сдержанно, а потом все более свободно. Она сама удивилась тому, что рассказ доставляет ей удовольствие. Это ее даже немного смутило. Особенно то, что Рейли, известный своим остроумием и умением вести непринужденную беседу, оказался хорошим слушателем.

Она понимала, что такому человеку, как виконт, нет никакого дела до собаки Кита или кошек Кэрри, но он слушал с неподдельным интересом, а когда она останавливалась, вопросами вынуждал ее продолжать свой рассказ. Но самым невероятным оказалось то, что он знал по именам всех ее братьев и сестер и о каждом расспрашивал в отдельности. У него оказалась замечательная память, либо он действительно привязался к ним.

Время от времени Джейн начинала запинаться под пристальным взглядом его глаз, прикрытых тяжелыми веками. Она убеждала себя, что ей надо к этому привыкать, но пока чувствовала себя несколько неуютно. И старательно избегала его внимательного взгляда.

Его поза — а он полулежал на подушках сиденья — нервировала Джейн, особенно его рука в перчатке, покоившаяся на мускулистом бедре. Она помнила прикосновение его пальцев, когда он положил руки ей на плечи в доме родителей, и это беспокоило ее еще больше. Только хлыщ может так беззастенчиво развалиться на подушках. Настоящий джентльмен должен вести себя скромнее. Даже если перед ним всего лишь его жена!

Наконец они прибыли. Дом находился в Вест-Энде. Вдоль чистых, мощеных улиц стояли величественные особняки. Дом Рейли был четырехэтажным, и Джейн посмотрела на него не без внутреннего трепета — вдруг он окажется таким же неприветливым, как Уэстфилд-Парк!

Тревога оказалась напрасной. Дворецкий приветствовал их улыбкой. Слуги встретили виконта с искренней радостью. Здесь, по всей вероятности, были владения Рейли, а не его отца, так что Джейн вздохнула с облегчением. Внутреннее убранство было хотя и роскошным, но не столь помпезным. Пахло по-домашнему: воском и чем-то вкусным. В холле и парадных залах много мраморных статуй, а стены украшены изящными резными карнизами, но жилые покои оклеены обоями в цветочек и обставлены удобной мебелью.

Джейн заглянула в одну из таких комнат и наткнулась на крепкого мужчину маленького роста, безупречно одетого и холеного, который выбежал навстречу Рейли с криком «Милорд!». К удивлению Джейн, Рейли с таким же восторгом кинулся обнимать мужчину.

— Антуан! Признавайся, уже подумывал сбежать от меня?

— Нет, милорд, но я был в замешательстве, узнав о вашем отъезде.

— Я был мертвецки пьян, — признался Рейли. — Взгляни на меня! Без тебя я совсем пропал!

Человечек отступил на шаг и, разглядев Рейли, содрогнулся от ужаса, хотя Джейн не могла понять, что такого невероятного было в одежде мужа: все вроде бы было безупречно. Впервые Джейн заметила, что Рейли высок ростом и необыкновенно строен.

Неожиданно Рейли обернулся, и Джейн покраснела оттого, что он заметил, как она его разглядывает. Но Рейли, по-видимому, не обратил на это внимания. Указывая на джентльмена, он сказал:

— Джейн, познакомьтесь с моим камердинером Антуаном, автором «Неповторимого».

«Камердинер? — удивилась Джейн. — И такая фамильярность?» Впрочем, что еще ждать от человека, который превыше всего ставит заботу о своей внешности?

— А что такое «Неповторимый»? — не поняла Джейн.

— Один из самых популярных способов завязывания шейных платков, — пояснил Рейли. Маленький камердинер просиял от удовольствия. — Антуан, познакомься — это виконтесса, моя жена.

— Ваша жена, милорд? — воскликнул Антуан, закрыв лицо руками. Потом он оглядел ее помятое дорожное платье и выпучил глаза. — Ваша жена! Конечно же. Поздравляю, миледи, милорд. Замечательная новость! Но вы с дороги и, наверно, захотите… э… освежить свои костюмы. — Хотя Антуан поглядывал искоса на Рейли, Джейн поняла, что его слова адресованы ей.

— Что? — рассеянно спросил Рейли. — Ты сможешь заняться мною, когда я буду одеваться к обеду.

— Но, милорд…

— Потом, Антуан, — прервал камердинера Рейли. — Сначала я хочу показать Джейн дом.

Пока Рейли водил жену по дому, ее плохое настроение понемногу рассеивалось. Виконт был, по своему обыкновению, весел и дружелюбен, отпускал шуточки, но ненавязчиво дал ей понять, что здесь она дома. Последней точкой осмотра был кабинет. Рейли уселся на большой стул с высокой спинкой, а ноги водрузил на полированную поверхность письменного стола.

Воздержавшись от замечания по поводу его позы, Джейн присела на подоконник. Из сада, огороженного каменной стеной, веяло приятными ароматами цветов, и она решила, что перед отъездом непременно туда сходит. А сейчас сидела и терпеливо ждала, пока Рейли просмотрит корреспонденцию.

А может, ей лучше выйти и оставить его одного? Шарлотта рассказывала, что большинство мужчин проводят время на службе, в клубе или с любовницами, а жены ходят по магазинам или ездят с визитами. Эта информация и пугала, и огорчала Джейн, потому что она так жить не хотела. Чем будет заниматься Рейли? Он не работает, нигде не служит, следовательно, муж станет пьянствовать или играть в карты, а жена ничего не сможет с этим поделать.

Ее размышления были прерваны возгласом Рейли.

— Вы только взгляните на это! — Листок бумаги упал на ковер у ее ног. Джейн подняла его и увидела пригласительный билет на летний бал в Брэдли-Хаус. — Там всегда такая скучища! — бросил через плечо Рейли. — Я рад, что нас в это время не будет в городе. — Потом Рейли стал бросать на пол одну бумажку за другой, то и дело восклицая: — Здесь все ноги отдавят! А это прислал страшный хам! — Приглашения падали на пол, напоминая Джейн бумажных голубей, которых запускали ее братья. — Вы даже себе не представляете, какая здесь летом тоска, — пожаловался Рейли, хотя приглашения на балы и вечера почти сплошь покрыли пол. — Я даже рад, что еду в Нортумберленд. Почти рад.

Он снял ноги со стола и стал раскачиваться на стуле. Джейн хотела сделать ему замечание, но потом сообразила, что он не Кит и не Джеймс, а взрослый человек, хотя и с плохими манерами.

Джейн становилось все труднее не сердиться на него, но она призналась себе, что ей приятно его общество. Его хорошее настроение передавалось ей, его энергия придавала ей сил, а не изматывала. Дома Кит мог довести ее до изнеможения своими выходками.

Ее отец был добрым и заботливым человеком, но он постоянно занят, а после смерти матери Джейн пришлось помогать воспитывать младших братьев и сестер. Она их всех любила, но с ними много хлопот и так шумно, что девушка мечтала о минуте покоя. Этот покой она находила в своем садике.

Вот и сейчас в тиши кабинета, освещенного свечами, ощущение покоя окутало все ее существо. Джейн показалось это странным, но она действительно чувствовала себя покойно в обществе этого человека, несмотря на его эгоизм и непомерное тщеславие.

Все с тем же ощущением внутренней гармонии она поднялась наверх в свою комнату, где ее уже ждала Мадлен.

— Миледи, я приготовила вам чудесный наряд, — затараторила француженка, поднимая с кровати нечто цветастое и в оборках. Джейн в ужасе отшатнулась. В этом наряде она будет похожа на пугало!

— Это не мое платье, — запротестовала она.

— Нет, ваше, миледи. Горничная графини принесла мне несколько платьев перед тем, как мы уехали из Уэстфилд-Парка. Они принадлежат сестре виконта, но ей больше не понадобятся, потому что каждую весну и осень она полностью обновляет свой гардероб.

— А где она сейчас?

— Гостит у друзей и пока не знает о женитьбе брата.

— Вряд ли мне надо наряжаться сегодня вечером.

Было уже поздно. Дома в это время она давно уже была в постели. А после прошлой бессонной ночи усталость навалилась с удвоенной силой.

Она открыла сундук со своими вещами и достала платье из простого серого бомбазина.

— Но миледи… Графиня считает, что надо быть прилично одетой в любой ситуации, даже когда нет гостей.

Джейн ничуть не интересовало мнение графини. Она никогда не стремилась к тому, чтобы выглядеть как светская дама, и не станет надевать платье, которое ей не подходит.

— Пожалуйста, миледи, — простонала горничная, — но ваши волосы… Эту шляпу нельзя надевать к обеду.

Мадлен почти насильно усадила Джейн за инкрустированный туалетный столик с большим зеркалом в золоченой раме и с таким выражением сняла с нее старомодный предмет туалета, как будто намеревалась вообще его выкинуть.

Джейн никогда не любила вертеться перед зеркалом, но сейчас заставила себя взглянуть на свое отражение, чтобы в очередной раз увидеть правду. Она разглядывала девушку в очках, с печальным лицом, с тусклыми волосами, туго стянутыми на затылке. И убеждалась, что ни новая обстановка, ни изменившиеся обстоятельства ничуть не украсили ее простоватый облик.

Джейн попыталась встать, но Мадлен возмущенно воскликнула:

— Постойте, миледи! Я уложу вам волосы!

— Нет, — решительно отрезала Джейн и встала. — В этом нет необходимости. — Она чуть не добавила: «И нет никакого смысла». Она такая, какая есть, и не будет себя стыдиться.

— Но, миледи, разрешите хоть немного ослабить пучок и выпустить несколько локонов. Сейчас все так носят.

— Поверь мне, Мадлен, — горько усмехнувшись, сказала Джейн, направляясь к двери, — ничто на свете не заставит мои волосы виться. Они прямые, как солома.

— Но, миледи…

Не обращая внимания на причитания горничной, Джейн вышла в холл. Шарлотта тоже упрашивала ее изменить прическу, но Джейн оставалась непреклонной. Она была убеждена, что ничто не сможет улучшить ее внешность.

Лучше смотреть правде в глаза, а не тешить себя иллюзиями. С этой мыслью она стала спускаться вниз по лестнице. Едва сделала несколько шагов, как увидела Рейли и рядом с ним какого-то незнакомого господина.

— Я настаиваю, чтобы ты пообедал с нами, — говорил Рейли незнакомцу.

Она оставалась незамеченной, но слышала каждое слово. Рейли приказал поставить еще один прибор. Джейн заставила себя спуститься на несколько ступеней. И тут же об этом пожалела.

— Рейли, кто это? — громко спросил гость, увидев Джейн, и стал разглядывать ее в лорнет. — Неужели у твоей сестры все еще есть гувернантка? По-моему, она достаточно взрослая.

Уже давно о ней так не отзывались. Бывало, что пожилые леди, цокая языком и качая головой, жалели «бедняжку Джейн». Ей так и хотелось показать им язык. Она достаточно взрослая и не станет устраивать истерик, но давнишняя горечь обожгла ее.

Неужели все друзья Рейли будут встречать ее подобным образом? Сможет ли она вообще приспособиться к тому миру, в котором живет ее муж? Не лучше ли ей в таком случае вернуться в Сассекс? Может быть, этот господин послужит Рейли «жилеткой» в Нортумберленде, а она уедет домой?

Однако не следует торопить события. Спустившись вниз, она приветствовала обоих джентльменов кивком головы. В глазах Рейли мелькнуло беспокойство, но, возможно, он был озабочен узлом на шейном платке, а не появлением жены.

— Пимперингтон, разве гувернантка будет держаться с таким величием?

— Прости? — не понял господин.

— Эта леди не гувернантка, а виконтесса. Моя виконтесса, — подчеркнул Рейли, улыбаясь. — Миледи, разрешите представить вам мистера Пимперингтона.

А он, оказывается, еще и неплохой актер, невольно восхитилась мужем Джейн. Даже ее на какую-то долю секунды ввели в заблуждение собственнические интонации. Но она-то знала, что все это обыкновенное притворство.

— Ты хочешь сказать, она твоя жена? — Пимперингтон стал разглядывать Джейн с такой бесцеремонностью, что ей захотелось затолкать лорнет ему в глотку.

— Извините, но я не позволю вести себя так в моем доме, — сказала она.

— Простите? — не понял Пимперингтон.

— Уберите свой лорнет, — приказала она и прошествовала в столовую мимо вытаращившего глаза Пимперингтона и посмеивающегося Рейли.

— Чем ей не нравится мой лорнет? — услышала она за спиной.

— Виконтесса не любит, когда ее разглядывают. Вот почему она изо всех сил старается скрыть свою красоту.