— Да, конечно.

Полли разжала объятия. Темные, почти черные глаза майора Ричардса был и так же холодны и равнодушны, как его голос, значит, нежность ей только почудилась.

Пока Полли стояла неподвижно, все еще ошеломленная, майор поднял с пола ее плащ и надел его ей на плечи. Только когда он завязывал тесемки у нее на шее, она впервые осознала, что ее платье порвано и грудь открыта. Полли вспыхнула, но майор уже прикрыл ее наготу. Полли не представляла, сколько времени была открыта его глазам. Она вспомнила, что загадочные глаза майора неотрывно смотрели ей в лицо. Полли покраснела еще гуще, теперь уже от стыда. Раньше она говорила себе, что он не джентльмен, и теперь поняла, что была не права, как и во многом другом.

Гнедой конь пританцовывал на притоптанном снегу возле салуна. Снаружи небольшими группками стояли молчаливые зрители. Не обращая на них внимания, майор легко подхватил Полли на руки, усадил на коня, потом сел в седло позади нее. Ей не оставалось ничего другого, кроме как прислониться к его груди. Они проскакали по безлюдной улице Коррингтона и поскакали обратно, на берег реки Фокс, где стояли их фургоны. Некоторое время Полли не решалась заговорить, потом все-таки спросила:

— А что с братом Спенсером и братом Коули?

— Они вернулись без провианта, единственный результат их вылазки — несколько царапин и синяков у брата Спенсера. К счастью, он вошел в магазин один и для богобоязненного человека на удивление умело дерется. Если бы брат Коули вошел с ним, это была бы совсем другая история: никто не может драться одной рукой.

Полли не знала, как задать свой вопрос.

— Когда вы?.. Как вы?..

— Нефи с Джосаей вернулись очень быстро и не тем путем, каким уезжали. Мы готовы были свернуть лагерь, когда узнали от сестры Марриот, что вы пешком ушли в Коррингтон.

— Понятно.

— Это был очень глупый поступок. — Дарт снова овладел своими чувствами, и его голос был холодным и колючим, как лед.

— Согласна.

— Из-за вас мы потратили добрых три часа, которые можно было бы провести в пути. И еще вы испачкали кровью мою форму.

— Прошу прощения, — прошептала Полли.

— У вас идет кровь! — воскликнул майор и резко натянул поводья.

Полли была на грани обморока, но старалась не поддаваться слабости.

— Скоро перестанет.

Майор повернул ее голову и с ужасом посмотрел на глубокую рану на ее щеке в том месте, где сапог мерзавца порвал ее кожу. До этого Дарт был так сосредоточен на подавлении своего желания, что не осознал серьезность раны. Если бы Полли не сделала то, что сделала, он бы сейчас был застрелен, а он еще жалуется, что она испачкала его форму!

— Дайте-ка мне. — Он осторожно прижал к ее щеке мягкий льняной носовой платок.

Конь стоял на месте, на землю спустились сумерки. В деревьях неподалеку шептал ветер. Губы Полли были совсем близко от его губ, и он медленно наклонил голову и поцеловал ее. Полли не отпрянула. Давление его губ увеличилось. И тогда Полли сделала то, чего ей давно хотелось: обняла его за шею и податливо приоткрыла губы навстречу его губам. Она почувствовала, как у майора перехватило дыхание, и поцелуй изменился. Дарт целовал ее долгим глубоким поцелуем — и ее тело откликнулось. В первобытном желании Полли прильнула к нему, и он обнял ее крепче.

Издали донеслось пение гимна. Пели не с радостью, а с тревогой. Мормоны с тревогой ждали их возвращения. Звук проник в сознание Дарта, и только это удержало его от желания снять Полли с коня, уложить на землю и овладеть ею. Она бы не стала противиться, страсть, которую Дарт почувствовал в ней, когда обнимал впервые, пробудилась в полную силу.

Он зажмурился и усилием воли взял себя в руки. Она только что пережила сильнейшее потрясение, и он воспользовался ее уязвимостью и невинностью.

Дарт открыл глаза и решительно прервал поцелуй, потом так же твердо снял руки Полли со своей шеи. В сгущающейся темноте она посмотрела на него с изумлением.

— Друзья будут нас ждать, — сказал Дарт. Его голос не выдавал никаких чувств, и было слишком темно, чтобы Полли могла рассмотреть выражение его глаз. Так и не поняв, что произошло, она отвернулась от него. Майор тронул поводья, и конь поскакал дальше. У Полли горели щеки. Его поцелуй был не чем иным, как реакцией мужчины после опасной схватки. А она показала себя бесстыдной особой, жадной до поцелуев. Губы ее горели и побаливали, но Полли старалась сидеть с прямой спиной и чуть не плакала от унижения.

По мере того как они подъезжали, пение слышалось все громче. Полли пыталась успокоиться, но она ненавидела майора Ричардса, ненавидела себя, ненавидела всех.

— Они вернулись, они вернулись!

Им навстречу бежал по снегу Джейми Спенсер. И вот уже их окружили со всех сторон, на приветливых лицах читалось облегчение. Не глядя на майора, Полли позволила ему снять ее с коня и тут же попятилась, отступила от него. Люси обняла ее за плечи, и Полли охотно пошла с ней к их фургону. Ей не хотелось, чтобы остальные мормоны видели ее порванное платье, синяки и раны.

Уже забираясь в фургон, Полли слышала, как Нефи спросил:

— Вы догнали ее до того, как она дошла до Корринггона? Она не пострадала?

— Нет, все в порядке, — солгал Дарт и сменил тему. — Сестра Лайман, этот бульон очень аппетитно пахнет. Я бы не прочь его отведать.

От облегчения Полли даже ослабела. При всех недостатках майора надо отдать ему должное, он не собирается рассказывать о том, что произошло в отвратительной бакалейной лавке в Коррингтоне. Не станет он рассказывать и о том, что произошло на обратном пути. Да и с какой стати? Для него это ничего не значило. Он раздает поцелуи с легкостью.

Полли дрожащими руками умылась, сняла порванное платье и убрала его в узел до тех времен, когда сможет его зашить. А потом заплакала, крепко сжимая в руке льняной носовой платок Дарта.

Глава 6

Утром Полли перво-наперво занялась своим лицом. Увидев себя в зеркале, она вскрикнула от ужаса: на правой скуле красовался синяк, и рана была такой глубокой, что непременно останется шрам. Полли промыла ее и нанесла бальзам. Когда Люси с тревогой спросила, откуда взялась рана, Полли ответила, что это не имеет значения и все скоро заживет. Люси не стала приставать с расспросами, ее внимание и без того было занято мужем.

К Тому возвращались силы — он даже заявил, что сегодня сам будет править упряжкой, однако Люси уговорила его пока не торопиться.

Полли посмотрела на себя в ручное зеркало, которым очень дорожила. Ночью, когда майор ее целовал, было темно, он не мог видеть, насколько сильно распухла ее щека, а если б увидел, то не стал бы целовать, потому что презирал бы ее за бесстыдство, и к этому чувству наверняка прибавилось бы еще отвращение от ее вида. Полли пыталась представить, как бы он себя повел: поморщился, отвернулся?

— Полли! — крикнула снаружи Люси. — Посмотри, у нас есть сегодня яйца?

Клетка с курами была приторочена в таком месте, что добраться до нее изнутри фургона было невозможно. Полли попыталась, но не смогла. Ей был слышен глубокий голос майора, он разговаривал с Нефи и, судя по спокойному тону, пребывал в хорошем расположении духа.

— Полли, ну что там яйца! — крикнула Люси.

Полли стиснула зубы. Выходить из фургона все равно рано или поздно придется.

Стараясь вести себя как ни в чем не бывало, она спрыгнула на снег и быстро пошла к задку фургона, где стояла клетка с курами. Она слышала, как Сюзанна ахнула. Накануне никто не понял, что она ранена. Краем глаза Полли увидела, что Нефи с выражением ужаса на лице сделал быстрое движение в ее сторону, однако майор удержал его. Как бы Полли ни злилась на него, в эту минуту она была ему благодарна: без единого слова с ее стороны он понял, что она не хочет, чтобы происшествие в Коррингтоне стало известно всем.

Пока Полли доставала яйца, у нее тряслись руки. Майор все еще разговаривал с Нефи и стоял всего в нескольких ярдах от нее. Она понимала, что рано или поздно ей придется повернуться.

— Полли, сколько яиц? — нетерпеливо спросила Люси.

Полли постаралась говорить непринужденным тоном:

— Пять.

Тянуть время и дальше было невозможно, она подняла голову и натянуто улыбнулась. Все взгляды были обращены к ней, однако она постаралась ни с кем не встречаться глазами. Когда она подошла к костру, Сюзанна и Элиза, повинуясь предостерегающему взгляду Нефи, отвели глаза в сторону и продолжали заниматься своими делами. Ни одна из них ничего не сказала, ни о чем не спросила.

Куда бы Полли ни пошла, повсюду она ощущала присутствие майора. Под ярким зимним солнцем плотный снег начал подтаивать, и мормоны завтракали в приподнятом настроении. Майор сидел по другую сторону костра прямо напротив Полли. Она же сидела, опустив голову, и могла видеть лишь его высокие сапоги и синие бриджи. Когда он поставил тарелку на землю и ее взгляд упал на его сильные смуглые руки, ей показалось, что ее сердце выпрыгнет из груди. Эти руки обнимали ее и дрались за нее. И они же холодно убрали ее руки с его шеи.

— Погода меняется, — жизнерадостно сказал Джосая. — Ехать теперь будет легче.

— Пока снег не растает, легче не будет, — заметил Нефи. — Чем быстрее мы двинемся в путь, тем лучше.

Женщины поняли намек, встали и пошли мыть посуду. Боясь остаться наедине с майором, Полли тоже поспешно встала и направилась к фургону Марриотов. Дарт, прищурившись, проводил ее взглядом, и его хорошее настроение бесследно улетучилось: он думал о том, что очень сильно ошибся в своей оценке Полли Керкем — сейчас она показала ему, что днем не имеет для нее никакого значения то, что произошло между ними вчера вечером. Она ни разу не посмотрела ему в глаза: была с ним холоднее, чем снег. Он встал и резче обычного приказал мужчинам сниматься с лагеря.

Караван двинулся в путь. Полли сидела рядом с Томом Марриотом и чувствовала себя совершенно несчастной. Сюзанна Спенсер запела восторженный гимн, но Полли не могла заставить себя подпевать. Ее одолевали мрачные мысли, она пыталась разобраться в себе, понять реакции своего тела и сердца на мужчину, у которого страсть может через минуту смениться полным равнодушием. На мужчину, который может быть и невыносимо жестоким, и удивительно добрым. У нее заболела голова. Она слишком мало знала майора Ричардса, но догадывалась, что он тоже чем-то подавлен. Ей от этого было ничуть не легче. Он скакал во главе каравана, и Полли все время видела только его широкую прямую спину.

Дарт мысленно прикидывал, много ли осталось времени до того, как растает снег, талая вода переполнит ручьи и сделает их путь непроходимым. Ему не пришлось долго гадать: впереди грозно ревела небольшая речка. Выше в долине снег уже растаял, и талая вода стремительным потоком устремилась вниз, подмывая берега. Фургон Коули неожиданно остановился. Полли едва успела натянуть вожжи и свернуть, чтобы не столкнуться с ним.

— В чем дело, что случилось? — с тревогой спросила из фургона Люси.

К ним подбежал радостно взволнованный Джейми Спенсер и удовлетворенно сообщил:

— Наводнение!

— Но до Ричардсон-Пойнта не должно быть рек, — возразил Том Марриот, садясь рядом с Полли.

Они ждали. Подъехал майор Ричардс, мрачный как туча. Скользнув взглядом по Полли так, словно ее не существовало, он отрывисто обратился к Тому:

— Одна из речек вышла из берегов — слишком много снега растаяло. Обычно она не глубже двух футов, но сейчас превратилась в бушующий поток.

— Что же нам делать?

Том Марриот побледнел: им никак нельзя медлить — скоро вода в речке поднимется еще выше. А таким маленьким караваном они не смогут выжить в лагере несколько недель — это будет возможно, только когда они соединятся с друзьями в Ричардсон-Пойнте.

— Мы его перейдем, — мрачно сказал Дарт. — Хотя одному Богу известно как.

— Он даже начинает говорить, как мормон, — донесся из глубины фургона довольный голос сестры Шалстер.

Остальные не обратили на нее внимания. Они знали про реки Чаритон, Локуст и Модкайн, которые протекали дальше Ричардсон-Пойнта. Но никому не приходило в голову, что им преградит путь эта разлившаяся безымянная речушка. Все четыре фургона медленно подъехали к берегу. Полли упала духом: перед ними предстал бурный поток, стремительно несущий свои воды.

— Это невозможно, — прошептала Сюзанна Спенсер, — нас унесет.

Побледневшая Элиза шевелила губами в беззвучной молитве. Это было их первое серьезное препятствие. Она знала, что будут трудности, и молила Бога, чтобы все прошло хорошо. Страх почти парализовал ее. Том и Люси Марриот молча взялись за руки. Сестра Филдинг выглянула в щель между полами навеса фургона и сказала: