Она смотрела на сцену, улыбалась, была как всегда сама любезность. Уже три долгих часа продолжалась эта пытка музыкой. Терпение Холодковой подходило к концу.

— Всё больше не могу, прости, Коста. Но с меня хватит.

Кира старалась незаметно выскользнуть из зала, но это не удалось, на выходе ее поджидали организаторы вечера, а следом шел Саврасов.

— Вам не понравилось?

— Все просто великолепно, Эльвира Марковна, но у меня скоро самолет, я получила столько положительной энергии от концерта. Я в восторге. Спасибо, вам, огромное. Но я вынуждена покинуть, вас. Работа, есть работа.

— Как жаль, Кирочка. А вам понравилось, Константин Михайлович?

— Все прекрасно, но я обещал проводить Киру Алексеевну. Спасибо. До встречи.

— До свидания.

Кира ещё раз поблагодарила организаторов, ещё раз извинилась и покинула это мероприятие.

Они ехали вроде бы как и в одной машине, и в тоже время находились на совершенно разных полюсах. Саврасов видел, что Кира раздражена, но понять, почему не мог. А еще этот самолет, она же никуда не собиралась?

— Какой аэропорт?

— Никакой. Домой меня отвези и всё.

«Все вы, мужики, одинаковые, делаете выводы на пустом месте, а потом ещё удивляются, что их усилия не оценены должным образом. Один на балет тащит, не спрашивая, другой…».

— Что случилось?

— Ничего.

— Тогда едем ко мне.

— Нет. Я хочу домой. Твоего общества на сегодня с меня хватит.

— И что я опять сделал не так?

— Объясню, на будущее. Я не-на-ви-жу джаз. Я могу послушать две, максимум три композиции, но угробить на ЭТО три часа, моей выдержки не хватит.

— Но у тебя же прекрасная коллекция компакт-дисков с джазом?

— Потому что все думают, что я просто обязана любить джаз, и дарят мне из года в год эти диски, а его ненавижу. А ты не подумал, почему музыкальный центр находится в другой комнате? Или я чтобы насладиться любимой музыкой слоняюсь из комнаты в комнату?

Кира отвернулась к окну и стала смотреть в темноту, злость все ещё в ней бушевала, и никак не хотела затихать. «Странно, всегда удавалось держать себя в руках, а тут… Просто я ожидала другого после месячного расставания, а он…»

Саврасов смотрел на ее профиль, Кира злилась, но ещё больше он злился на себя. «Вот придурок, месяц ее не видеть и вместо того, чтобы отвезти ее к себе и запереть в своей спальне на выходные, повез на концерт где три часа мучил и ее и себя, но что хоть что-то общее у них есть, пусть это и нелюбовь к джазу, но общая».

— Теперь штрафовать будешь?

— Ещё не решила. Хотя эта мысль мне нравится. Осталось только с количеством часов определиться.

— Все-то уж не снимай, оставь парочку на исправление.

— Хм.

В молчании они быстро добрались до ее дома. Кира не стала ждать, когда Саврасов откроет дверь и самостоятельно выбралась из машины. «Если ты сейчас ничего не сделаешь, я точно сниму все часы. Чертова лампочка опять не горела. Что за чертов вечер!». Кира не успела и пары шагов сделать, как Константин ее подхватил и понес к подъезду на руках.

— Это ещё что?

— Хочу убедиться, что доберешься в целости и сохранности. Если я ещё раз увижу твою кровь на моих руках, боюсь, что окажусь в морге.

Он быстро поднялся на второй этаж и так и стоял около двери с Кирой на руках

— Может опустите?

— Нет. Открывай дверь, я хочу быть уверен, что всё нормально, поэтому собственноручно внесу в квартиру.

Холодкова открыла дверь, хоть это и удалось с трудом, не часто она открывала дверь, находясь на руках мужчины, а точнее это она делала впервые. Они все же попала в квартиру, Константин отнес ее в гостиную, усадил в кресло, снял с нее пальто и туфли и отнес всё это в прихожую. Он вернулся к Кире постоял какое-то время и собрался уходить.

— Константин Михайлович, раз уж вы решили помочь мне разоблачиться, то расстегните молнию.

Кира повернулась к нему спиной, задание было легким и он быстро с ним справился, хотя пальцы не очень-то и слушались. Платье соскользнуло к ее ногам. Холодкова повернулась к Саврасову.

— И отпусти машину…

— Миша привет, это Кира.

— Здравствуйте мадам Холодкова.

— Миш, не в курсе, куда Васса исчезла, я ей уже неделю дозвониться не могу?

— Мы сможем увидеться?

— Что случилось?

— Это не телефонный разговор.

— Ты сейчас на работе?

— Да в отделе.

— Тогда я через час к тебе приеду. Жди.

«Что ещё могло случиться? Господи, только бы жива была. Вот и не верь в интуицию. Всю неделю звоню, а она не отвечает, на работе говорят в командировке, а куда уехала неизвестно. Так, остановись, сейчас напридумываешь всякого разного, заведешь себя. Через час всё узнаешь». Но это мало помогло, ощущение катастрофы уже засело у нее в голове. Этот час в дороге был одним из самых тяжелых за последние годы. Она влетела в кабинет Панфилова, дверь с грохотом стукнулась о стену и все присутствующие уставились на Киру. Мишу недавно повысили и перевели в другое ЛУВД, новых его сослуживцев она ещё не знала, так что ее появление вызвала скорей негативную реакцию.

— Девушка, вас стучать не учили? Здесь люди работают, вышли и закрыли дверь!

— Мне нужен Михаил Панфилов.

— Его нет, выйдете и ждите в коридоре.

— Спасибо, вы очень любезны.

«Вот уроды. И этот где-то ходит». Умом-то Кира понимала, что правильно ее выставили, и что у Миши работа не кабинетная, может, где происшествие случилось его и дернули, но сейчас ее мозг не главенствовал над чувствами, и последнее время это случалось часто.

— Здравствуй Холодкова.

— Привет, Миш. Что случилось?

— Сейчас телефон возьму, и пойдем в кафе поговорим, здесь всё равно не дадут.

Кире уже хотелось схватить Мишаню и вытрясти из него всё, но она взяла себя в руки, они дошли до кафе. Кира заказала кофе, Миша нервно курил и всё никак не мог начать разговор.

— Почему ты сразу мне не позвонил?

— Васса не хотела, чтобы кто-нибудь знал.

— А сейчас почему рассказываешь?

— Медсестра дура, сказала ей, что она потеряла ребенка, у нее истерика была, неделю на успокоительных была, а сейчас она словно умерла, я ничего сделать не могу, ничего! Она не плачет, не разговаривает, смотрит в пространство и всё.

Кира вытащила из Мишиной пачки сигарету и прикурила, эта была третья сигарета за всю ее жизнь, первые две она выкурила больше семи лет назад.

— В какой она больнице?

— В городской, первый корпус, на первом этаже, палата сто семь.

— К ней сегодня поеду.

— Я ключи от квартиры забрал и одежду, чтоб не сбежала.

— Правильно, это она может. Домой ей сейчас нельзя. Договорись с врачом, чтобы меня пропускали в любое время. А палата отдельная?

— Да.

— Плохо. Ну ладно, договорись, чтобы туда поставили дополнительную кровать для меня.

— Хорошо. А почему плохо, что отдельная?

— Когда один, все время и думаешь о произошедшем, никто не отвлекает он ненужных мыслей, и ты все время в этом варишься. Еще телефон ей принеси.

— Зачем? Ее с работы достанут?

— Вот и хорошо, что достанут. Работа это то, что ее всегда спасало и сейчас спасет, ей главное не думать о том, что она ребенка потеряла, а то свихнется. У тебя, когда выходной?

— В субботу.

— Хорошо, мне в субботу нужно будет уехать, ты тогда с ней побудешь. Я через час все свои дела устрою, отменю или перенесу, а ты пока обо всем договорись и через час я к ней поеду. Позвоню вечером.

— Спасибо. Ты же ее вытянешь?

— Вытяну.

«Хотелось бы в это верить. Но сделаю всё!».


Хорошо когда никто не задает лишних вопросов и не пытается из тебя все вытрясти. Кире удалось перекинуть часть дел на Самина, кое-какие встречи перенеслись, кое-что решилось по телефону, а то, что нельзя было изменить, теперь не занимало весь день. Кира быстро добралась до больницы. Ей оставалось сделать всего один звонок.

— Привет, Кира, рад тебя слышать.

— Здравствуй, Коста.

Кира так и не поняла, почему вслед за его сестрой она стала называть Саврасова Костой, но упорно называла, а он не возражал. Пауза затянулась.

— Кира, что стряслось?

— Пока никаких встреч не будет.

— Причину выяснять не стану. Помощь нужна?

— Нет, сама справлюсь.

— Звонить я тебе могу?

— Можешь.

— Позвоню вечером.

— Лучше утром.

— Позвоню утром.

— Спасибо.

— Береги себя.

— Хорошо. Пока.

— Пока.

Кира выдохнула, честно говоря, она ожидала допрос с пристрастием, но Константин повел себя по-другому, и пара баллов упала в его копилку. Кира беспрепятственно прошла в отделение, переговорила с врачом. Холодкова постояла какое-то время перед дверью, и зашла.

— Здравствуй, Васса.

Девушка даже не повернулась в ее сторону, погруженная в свое горе она уже не на что не обращала внимание. Белозерская была больше похожа на оживший труп, перевязанная голова, синяки под глазами, разбитые губы, и очень бледная. Кира набрала в рот воды и брызнула на подругу. Васса заморгала, удивление сменилось раздражением. «Жива, только слегка в коме. Вытащим».

— Ты что Белозерская в йоги записалась? Медитируешь?

— Что ты тут делаешь?

— Провожу реанимационные мероприятия.

— Я никого не хочу видеть.

— Не, подруга, так не пойдет.

— Кира, уйди! Я не хочу никого видеть!

— Нет. Я тут с тобой буду, и если я умру от скуки, моя смерть будет на твоей совести.

— Ты знаешь?

— Знаю. Всё знаю.

— Раз знаешь, отстань от меня!

— Нет. Это не обсуждается. Вон мне уже и койку рядом с тобой приготовили. Будем лежать вместе и умрем вместе, раз уж ты решила умерать, то только вместе со мной.

— Я ребенка потеряла! А ты, ты…

Васса разрыдалась, Кира села рядом с ней и обняла. Холодкова гладила ее по спине и говорила глупости, а Васса все плакала.

— Ну, ну, моя хорошая. Все будет хорошо, это просто полоса такая, а дальше мы все выдержим. Думай о другом, тебе нужно думать что дальше, а не о том что было. Медсестра, конечно дура, но в одном она права, у тебя ещё будут дети. Радуйся. У тебя они ещё будут, и ты будешь самая лучшая мама, ненормальная мамочка, сумасшедшая мамаша. Они у тебя будут.

— Прости, Кира. Я не хотела делать тебе больно.

— Мне не больно, я уже давно смирилась, давно.

Холодкова укачивала Вассу как маленького ребенка, Кира не замечала, что и сама плачет, слезы катились по щекам, но она этого не чувствовала.

— Если бы я знала, что все так закончится, я бы туда не пошла.

— Не терзай себя. Ты все равно пошла бы туда, иначе это была бы не ты. Даже если бы знала, что все так будет, ты бы все равно пошла. Просто ты не могла сделать по-другому. Поэтому мы тебя и любим, потому что можешь сочувствовать и переживать за других. Не мучай себя, все уже случилось. Ничего не поправить. Нужно жить. Нужно бороться. Нужно идти дальше.

— Как?

— Придумаем. Сегодня можно плакать, а завтра, завтра мы начнем жить.

Васса плакала, а Кира обнимала ее и утешала. «Главное заставить тебя думать о другом, я это сделаю, даже если мне придется делать тебе больно».


— Васса, я через пару часов вернусь.

— Хорошо.

— Вот ноутбук, интернет подключен и телефон я тебе оставлю, а вечером Миша твой принесет. Начинай работать.

— А надо?

— Надо. Это приказ.

— Хорошо.

Работа не избавит от боли, но поможет не думать о ней хоть какое-то время. Холодкова уехала, встреча прошла быстро и безрезультатно, только впустую потраченное время. Звони Самин, отчитался, как выполнил ее обязанности. Минут через сорок она уже будет у Вассы. Телефон опять начал звонить.

— Привет, Кира.

— Привет, Коста.

— Я тут подумал, я тебя совсем-совсем не смогу увидеть, хоть на десять минут?

Кира улыбнулась, было в этом «совсем-совсем», что-то детское и такое родное.

— Если хочешь, можешь увидеть меня в субботу, заодно заценишь какой я заправский учитель.

— Чему учишь?

— Как чему? Чему я могу научить? Только как выменять часы на евро по очень выгодному курсу.

— Куда ехать?

— А я знаю? мне дорогу показывали, а точный адрес я не знаю.

— Объясняй дорогу.

— Я адрес узнаю и скину тебе позже.

— Договорились.

— Я за рулем, ты меня слегка отвлекаешь.

— Понятно, вечно у тебя на меня нет времени.