— Я и так прекрасна. Если больше обсуждать нечего, то до завтра.

— Есть что, Флоренция. Кира, скоро май.

— И?

— Мы, вместе и твои любимые мертвые итальянцы. Билеты, гостиница, целый день капелла Медичи только для нас, для остальных будет закрыта.

— Тибор, — хозяин все же решил навестить свои владения.

— Дорогая, какие-то проблемы?

— Нет никаких проблем.

— Все уже ушли. А вы остались.

Мужчины пожали друг другу руки.

— Всегда есть мелочи, что надо осудить, чтоб потом они не стали проблемой. Константин Михайлович советует посетить Флоренцию в мае.

— Ты любишь Италию? У нас были планы на Америку на это время.

— Помню, многомесячные планы, Тибор. Не до Италии. Но может включу ее в свадебное путешествие. Еще есть что обсудить, Константин?

— Нечего больше обсуждать. До помолвки. Хорошего дня.

После часа поздравлений, Саврасов ушел, если в ресторане он считал все это фарсом, в офисе надеялся, что она вспомнит их в отпуске, то сейчас у него не было больше отговорок, сейчас ей ничего не угрожало, она просто сделала свой выбор. Не в его пользу.


После каждой встречи с ней он напивался, потом звонил ей, телефон фиксировал все его выходки, чаще всего она не отвечала, иногда брала трубку, но что говорила, он не помнил. Одна анестезия не помогла, настала очередь другой, женщины сменяли друг друга, не оставляя след в его жизни. Сам виноват, она всегда говорила, что он просто сторона по контракту, когда все закончится, она с легкостью его выкинет, что и сделала. Это он надеялся на другое.

Сегодня очередная встреча по проекту, сегодня он опять напьется, опять будет звонить. Скоро май. И он все равно будет рядом, насколько это возможно.

Кира влетела в переговорную.

— Приношу свои извинения за опоздание, самолет задержали. Так, отчеты я уже видела комментарии, отправила. О, забыла. Представляю Вам нового руководителя проекта, Крепа Виктора Евгеньевича, теперь от нас проект будет курировать он. Я, к сожалению, на несколько месяцев уезжаю.

— В путешествие?

— Почти. Давайте вернемся к нашим баранам. Проблемы с электричеством решены, можно получать нужные нам ТУ. Сейчас быстро пробежимся по моим хотелкам, и распрощаемся, вечер пятницы, все уже хотят домой. Так. Вот, файл. Мы перенесли вертолетную площадку на крышу дата-центра, это будет эффектней. На следующей неделе будет подписан договор долгосрочной аренды земли, и мы устроим там парк, европейского образца. Это самый крупный объект в городе, мы сделаем из него центр, где люди могут не только работать, но и отдыхать. Да, и на этажах, тоже надо предусмотреть тоже небольшие зоны для релаксации.

— Это лишние затраты, — вставил финансист со стороны Косты.

— Они окупаются. Я могу сама лично оплатить эти расходы. Так, я сейчас все разошлю информацию, через неделю ее обсудите, правда уже без меня. Все свободны. Можете идти, а с Константином Михайловичем у нас еще есть о чем поговорить.

Кира подошла к панели, нажала, и скрытый бар отрылся почти бесшумно. Холодкова взяла бутылку виски и бокал. Села напротив Саврасова, налила янтарную жидкость в бокал и пододвинула его Косте.

— Пей. Сколько тебе времени надо дойти до того состояния в котором ты мне звонишь? Три часа хватит?

— Ты это к чему?

— Через пять часов улетаю, у тебя очень долго не будет возможности высказать мне все, что думаешь, мой телефон будет отключен несколько месяцев. Давай, пей. Время идет. Такой шанс, Саврасов. Бутылки хватит или вторую достать?

«Кажется, он сломал доводчик».


Холодковой уже казалось, что на ее лице навечно задеревенела вежливая улыбка. Она уже ненавидела Соединенные штаты, ей надоели все эти музеи, все эти знатоки, ее бесила уверенность некоторых, что произведения искусства, купленные богатыми американцами, являются частью «великой культуры штатов». Кира уже порядком устала от дорог, переездов. Холодкова выяснила все что хотела, попутно сделал все, что просил Тибор. Находясь недалеко от сестры, она так и не увидела ее, она так и не увидела племянника. Через несколько дней она возвращалась в Москву. Количество людей в списке сократилось, еще три человека и все.

— Привет, Тибор, соскучился?

— Конечно, как можно не тосковать по своей невесте.

— Очень даже просто. Держи. Зам раз, зам два, зам три, партнер раз, партнер два, и далее по списку, вся интересующая тебя информация.

Холодкова выкладывала папки одну за одной, вся информация о детях, любовницах, любовниках, друзьях, врагах и пр. Свои болевые точки все пытаются спрятать подальше от родной земли, словно заграницей при необходимости до них не доберутся.

— В курсе, что твой благоверный разбился.

— В курсе, пить надо меньше.

— Он не пьет, почудил малость и угомонился. Да и не он в аварии виноват. Что делать собираешься?

— Мне надо во Францию на пару недель, загар обновить и одежды прикупить.

— Помощь нужна?

— Неа. С этим я и сама справлюсь.

— Иногда мне хочется взломать твой кабинет и узнать, что ты там планируешь

— Захват мира я там планирую, милый. Что же еще. Сегодня схожу на совещание, узнаю, что там нового по проекту, как мой парк реализуется.

— Не реализуется.

— То есть?

— Я отменил. Там можно бизнес-центр воткнуть.

— Ты себе его в задницу воткнешь. Я землю, когда добывала, мы о другом договаривались!

— Не рентабельно.

— Значит, я сделаю все, чтоб ты эту землю даже во сне не увидел.

— Вот, она — Кира Алексеевна, а то загарчик, платьешки. Ты хоть мне не ври. Вот тебе контакты людей, они все, что тебе нужно, сделают.

— У меня есть к кому обратиться. Спасибо. Ты лучше придумай, чем меня занять после Франции.

— Не беспокойся, придумаю.

Кира влетела в переговорную, привычно плюхнулась в кресло, беззаботно перекидывалась фразами с окружающими и сорвала совещание. Должен был быть ор, в итоге все забыли из-за чего собирались спорить. Все обсуждали парк, делать который еще и не начинали, да и не думали даже начинать.

Холодкова также стремительно исчезла, и Саврасов обрадовался, что она не успела увидеть его хромающим, жалость ему была не нужна.


После солнца Ниццы слякотная Москва угнетала. Кира отправила водителя с вещами домой, а сама устроилась в уютной кофейне, минуты одиночества нарушил звонок.

— Привет, Марк.

— Кира, тебе Ольга не звонила?

— Нет. Что случилось?

— Она исчезла.

— Что значит исчезла?

— Утром была, и сейчас ее нигде нет. Телефон не отвечает.

— Может она в салоне?

— Какой салон, мы должны были пойти к Урихам.

— Так, успокойся. Ничего с ней случиться не могло. Перезвоню позже.

— Буду ждать.

Кира сорвалась с места, на ходу набирая номер Тибра.

— Ты слежку с моей семьи снял?

— Нет.

— Тогда как могла моя мать пропасть?

— Она не пропала, она в Москве.

— Почему мне об этом сразу не сообщили? Она не была в Москве шесть лет.

— Кира, я не знаю привычки твоей семьи.

«А я знаю привычки твоей семьи, о которой ты еще даже и не знаешь».

— Ты можешь узнать, где она сейчас?

— Да. Перезвоню через минуту.

Как же долго тянулась эта минута. Холодкова скорей по привычке махнула рукой, пытаясь поймать машину, куда ехать она еще не знала.

— Куда едем?

— Если бы я знала. Сигареты… сигареты есть?

— Конечно, Кира Алексеевна, а вы разве курите?

Водитель Косты с удивлением на нее смотрел.

— Редко очень. Сейчас такой случай.

Он протянул ей пачку Мальборо, она прикурила. Тибор наконец-то позвонил.

— Так, теперь надо вызвать такси.

— Роман отвезет тебя куда надо.

«И давно он тут стоит?».

— Спасибо.

Кира залезла в машину, Роман хоть и удивился адресу, но послушно поехал. Никольское кладбище.

Она шла привычным маршрутом, бывала она здесь часто.

— Что ты здесь делаешь?

— Захотелось приехать. С ним поговорить, о тебе посоветоваться.

— И что он тебе насоветовал?

— Сказал не трогать тебя.

— Правильно сказал.

— Кира, сколько это еще будет продолжаться?

— Что именно?

— Я не дура, и прекрасно знаю, что за нами присматривают постоянно, мне, конечно, льстит такой интерес со стороны молодых людей, но он угнетает.

— И давно ты слежку засекла?

— Давно, сразу после того, как Евсеева посадили. Ты не забывай в кого ты.

— Я всегда думала, что в папу.

— Нет, Кирхен, ты в меня. Точно такой же характер. Я знаю, что ты делаешь. Даже понимаю. Просто хочу знать, когда это все закончится.

— Не знаю.

— А если это никогда не закончится?

— Значит, все это будет вечно.

— Добровольная изоляция от всех навсегда. Ты остальных о согласии спросила?

— А ты?

— Не стала бы. Ты точная моя копия.

— Позвони Марку. Он там уже готов полицию вызывать.

— Хорошо. Уже темнеет.

— Машина ждет у входа. Я пока здесь еще побуду.

Могилы нужны живым, мертвым они не к чему. Она сходила в другую часть кладбища, могилка, как всегда, была убрана.

— Роман, тормозни у метро, Ольгу отвезешь в Шереметьево, билет я уже купила, переслала на почту. И пожалуйста, больше так не делай.

Кира скрылась в ледяном переходе метро. Полупустой вагон, желающих ехать в центр было мало, пара переходов, такси и она в своей привычной библиотеке. Осталось всего два имени, всего два.


Впервые она вошла к Тибру без приглашения, он хоть и удивился, но разрешил пройти.

— У меня для тебя есть шикарные новости.

— Какие? Ты решила рассказать, чем на самом деле занимаешься?

— Ой, женский глупости, чем я еще могу заниматься.

— Кира.

— Ладно. Знаешь, милый, а ты давно папа, уже лет семь как.

— Глупости. Ты перегрелась в Ницце.

— Вот документы, — она передала ему папку, — есть тест ДНК, только не спрашивай, как мне это удалось. Я прям вижу ваши отношения. У вас был страстный курортный роман, потом она исчезла, ты не стал искать. Интересно почему? Ты для нее слишком плох? Достойна большего? А?

Тибор молчал.

— И через девять месяцев родились мальчишки. Не думала, что любовь в овсяной каше передается генетически, они ее тоже по утрам едят.

— Что ты собираешься делать?

— Что мы собираемся делать, дорогой. А что мы можем сделать? Отобрать мальчиков, задарить их подарками, через пару лет они забудут мать родную и будут называть тебя папочкой, а меня мамочкой.

Тибор злился, Кира это прекрасно видела. «Что ж и тебе надо почувствовать, что такое быть уязвимым. Теперь и тебе есть, что терять. Добро пожаловать в обычную жизнь уязвимых людей, Тибор».

— Судья будет на нашей стороне, а чтоб мамашка не мешала ее можно в психушку упрятать.

Ручка в его руках хрустнула.

— Успокойся. Они под охраной, Леший обеспечил. Но раз я смогла их найти, то и остальные смогут. Человек, который пустил меня в твой кабинет в твое отсутствие, здесь уже не работает. Не факт, что другие окажутся верней.

Тибор усмехнулся.

— Она столько лет одна, возможности есть замуж выйти, но почему-то не хочет. Если бы ей твои деньги были нужны, давно объявилась бы. Ты только не рубани там сгоряча.

— Чтоб я не рубанул, ты и будешь посредником.

— Посредником между отцом, сыновьями и возможно будущей женой мне еще быть не приходилось. Ты действительно нашел, чем меня занять после Франции.


Кира медленно шла к дому, такси она давно отпустила, вещей с собой не было. Почти полтора года она не позволяла себе приближаться к близким. Впервые за все это время она чувствовала себя свободной, панцирь, в который она себя заковала, начал трескаться. Она сделала все, что могла. Полтора года она выискивала подручных Евсеева, его замов, что разбежались в разные стороны, как тараканы, его любовниц, жен, друзей. Сотни встреч, переговоров, взяток. Начальника службы безопасности экстрадировали неделю назад, он был последним в ее списке. Все ниточки, ведущие к ней и ее близким, оборвались вместе с Евсеевым, он сам зачистил следы, уничтожив тех, кто собирала информации, остальные ничего не знали. Через полгода можно будет снять охрану.

Кира села в старой беседке. Холод камня передавался телу, но сил подняться у нее уже не было, усталость, с которой она столько месяцев успешно боролась, навалилась разом.

— Еще одна решила замерзнуть в это беседке, Ольга вчера тут сидела, теперь ты. Разберу я ее когда-нибудь.