КАА - Всего лишь сделка

— Не получится.

— Ой, ли?

— Не получится.

— Ладно, мне на работу пора, а то мой детский сад ещё чего натворит.

— Только сначала не забудьте обуться.

— Тапочки?

Кеды с мягкими стельками, почти нежными, воздушными, порезы даже не стали возражать против них, и как-то почти не ныли.

— Вас отвезут.

— Замечательно, я готова, пусть меня везут.

И ее повезли… А мысли были совсем не веселыми и дисгармония между солнцем за окном и мраком на душе была удручающей. Саврасов заставил ее вспомнить то, что она давно погребла в своей памяти. Он опять ее вернул к той пропасти, у которой она стояла семь лет назад. Хватит ли у нее сил остановиться или она шагнет и уничтожит всё вокруг и себя?

"Мать твою», — думала Кира про себя. Многолетняя выучка помогла остаться невозмутимой, улыбка была любезной, и никто не видел, насколько она была потрясена. Адвокат прибывал в легком состоянии шока. Он готовился к долгой войне, запасся снарядами, приготовил пути отступления, разработал план атаки, а бой не состоялся. Саврасов поступил изящно, и время с года стремительно сократилось до трех месяцев.

— Кирочка, я так рад, что вам удалось всё это решить.

Решить, Ильин был действительно далек от реалий современного мира, такое не заминается, а проплачивается и проплачивается очень хорошо. Адвокат понимающе кивнул Кире, откланялся и исчез.

Она сама последние семь лет тем и занималась, что не позволяла реальности мешать работать Ильину и Брагинской, они были специалистами по сохранению живописи. Их имена были брендами, они были широко известны в узкой среде специалистов, но пользоваться этим не умели. В советское время и перестройку у чиновников хватало ума понимать, кто приносит деньги и даже если им не нравились эти люди они их не трогали. Управленцы, выращенные и обученные по одной схеме, умели только стучать кулаком и выгонять неугодных. Когда-то такими неугодными стали Ильин и Брагинская, они были вынуждены открыть собственную фирму, но что с ней делать не знали. Им повезло, нашелся человек способный управлять всем этим «счастьем», Самсон Иванович Самин, он зорко следил за тем, чтобы «гениев» не облапошили, но делал это так тактично и незаметно, что Ильин и Брагинская всегда считали, что это они приняли решение, это они заключили договор, это они такие молодцы. Позже появилась Кира и, объединив свои усилия с Саминым, они стали создавать то, что сейчас и было фирмой «Ильбра». Холодкова занималась представлением фирмы на западе, организовывала обучение сотрудников, выбивала гранты, благодаря которым они благополучно выживали после введения закона о госзакупках, сотрудников фирмы приглашали работать в музеи Европы, частные коллекционеры стали постоянными клиентами.

Ильин был суетливым истериком, с ним было сложно договориться, он всегда волновался что что-то не так, что его не поняли, и если вдруг что проходило мимо него, он начинал истерить, пытаясь показать, что главный тут он. Самин и Холодкова давно к этому привыкли и перестали обращать внимание. Брагинская же была полной противоположностью Ильина, всегда спокойно, иногда казалось, что она вечно дремлет. Но как только в их руки попадал очередной экспонат, требующий спасения, они становились абсолютно одинаковыми, собранными, терпеливыми, могли сутками сидеть, согнувшись над картиной и кропотливо миллиметр за миллиметром восстанавливать полотно. Но вот к управлению фирмой их лучше не подпускать, совсем. «Помогать нужно гениям, бездари пробьются сами» — эта фраза стала лозунгом Самина и Холодковой, и они делали для этого всё возможное.

У себя в кабинете Кира позволила себе слегка выплеснуть эмоции, стукнув со всей силы кулаком по столешнице. Она уже и забыла о том разговоре больше месяца назад и вот теперь ей напомнили. Этот вариант она не предусмотрела, а должна была. Всё было сделано до гениального просто — налоговая признала иск и согласилась с тем, что их решение было незаконным. Теперь осталось дождаться, когда истекут апелляционный и кассационный сроки обжалования и часть своих обязательств Саврасов выполнил.

Упертый тип. Столько денег потратить, времени убить, на удовлетворение собственного желания. Боюсь, что с такой же упертостью он и танцы штурмовать будет, Вот счастье подвалило во всей своей красе. И что теперь с ним делать? Относиться проще, необременительный любовный роман сроком три недели и здоровье поправлю, а то давненько никто с таким рвением не пытался залезть мне под юбку. Но время для смирения ещё не настало, а три месяца большой срок, или ишак сдохнет, или шах. Ещё к матери на выходные ехать, вот это сейчас более реально, нужно продумать багаж».

— Мама, почему каждый раз, когда я к тебе приезжаю, то попадаю на очередной прием?

— Ты, наверное, чувствуешь, когда я устраиваю прием и мчишься на всех парусах.

— Опять улыбаться всем подряд и быть основным блюдом для острот. «Ой, милочка, а как там в вашей дикой стране?», «Ах, деточка, вот вам мой сын в качестве мужа, мы должны вырвать вас из этой страны», «А почему вы не пьете водку, ведь ее пьют все ваши». Надоело.

— Кирочка, это часть нашей жизни, это нужно для Марка, а мы потом вечером посмеемся над этим.

— А сейчас они будут смеяться надо мной.

— Ни у кого и мысли такой не возникнет. Тебе ещё сегодня развлекать наших гостей.

— Что?

— Как всегда Магда захочет услышать знаменитые русские романсы.

— Может я сразу сбегу?

— Кирочка, трусость тебе не свойственна.

— Свойственна. А почему ты никогда не спрашивала меня, из-за чего я всё бросила семь лет назад?

— Это только твое дело, если бы ты хотела, то рассказала.

— Ты меня не осуждаешь?

— Нет. Я горжусь тобой.

— Было бы чем.

— Поверь есть, я это говорю не только как твоя мать, но и как человек много старше тебя и поживший на этом свете. Ты готова?

— Готова.

Она ходила от одного гостя к другому, отвечала на вопросы, больше слушала и вот настали ее «пять минут славы», Магда, немного глуховатая дама громко попросила Киру исполнить какой-нибудь замечательный романс.

«Ну что ж романс, так романс. Получите прекрасный романс, знатоки русской культуры». Кира села за рояль, а гости расселись, чтобы было удобней слушать.

Краем глаза Кире было видно Марка и мать, мелодия заполнила комнату, все замолкли и приготовились к действу.

Говорят, что в любовных историях

Предисловья сродни хвастовству.

Вот и я предложил от теории

Перейти, так сказать, к естеству.

Старательно выводила Кира, когда-то бабушка заставила ее ходить в музыкальную школу, как она это ненавидела, но в дальнейшем пригодилось.

Ваши ласки как пресс гидравлический

Мне сломали седьмое ребро, но

Кто же знал, что в далёком девичестве

Вы метали на дальность ядро.

Лицо матери оставалось невозмутимым, а вот Марк элегантно прикрыл рот, чтобы не выдать рвущеёся наружу смех. Ещё пара бывших соотечественников старательно сдерживала хохот, но это им удавалось с трудом, а остальные же слушали как завороженные, слова они все равно не понимали.

А когда Вы решились на главное

И сорвали последний покров,

Я сумел прошмыгнуть под диванами

И в окно сиганул без трусов.

Как же горько, что культ грубой личности

В наши дни побеждает добро, да

Кто же знал, что в далёком девичестве

Вы метали на дальность ядро.

Последние звуки смолкли, и Кира стоя принимала овации. Она насмешливо окинула взглядом зал и чуть не рухнула от неожиданности, как хорошо, что ей годами вбивали о необходимости держать лицо и на этот раз лицо ничего не выдало. Ей пришлось исполнить ещё несколько романсов, и только после этого она смогла скрыться на балконе.

— Кира, вот ты где.

— Марк?

— Я хотел тебя познакомить с моим деловым партнером — Константин Михайлович Саврасов. А это Кира Алексеевна Холодкова.

— Очень приятно, — с улыбкой Кларка Гейбла протянул Саврасов слова и поцеловал руку Киры.

— Я вас оставлю, а то Ольга начнет меня искать.

Марк исчез с балкона, и они остались наедине.

— Вы прекрасно пели. А первый романс был просто чудесен.

— Спасибо.

— Надеюсь, решение суда вас порадовало.

— Скорей оно нас шокировало, и меня, и адвоката. А как ваши успехи в освоении танго и вальса?

— Семимильными шагами, это даже интересно.

«Да уж семимильными, никогда не чувствовал себя негнущейся дубиной, а тут оказалось, что тело совсем не слушается, ноги не хотят делать то, что от них требуют, а руки даже «рамку» не могут нормально сделать. А ещё у меня всё болит, но я все равно добьюсь своего».

— Вы давно знакомы с Марком?

— Не очень. У вас очаровательная мама.

— Вы собираетесь познакомиться со всей моей семьей?

— Только с теми, кто вам дорог. Может быть, с вашей сестрой в Америке встречусь.

И тут Кире стало страшно, действительно страшно.

«Нет, успокойся, если бы он хотел использовать маму и сестру, то появился бы не через полгода, а через неделю, просто он хочет быть уверен, что не сбегу, вот и показывает границы своей власти».

Он знал о ней слишком много, мог причинить вред семье, знал куда ударить, а она о нем таких вещей не знала. Пока не знала, но у нее есть ещё время, три месяца большой срок.

— Прохладно, пора возвращаться к гостям.

Они вернулись в зал, Марк и мама и ещё несколько пар танцевали.

«Вот сейчас и проверим ваши успехи».

— Может потанцуем?

— Я не могу отказать даме…

«Семимильными шагами, ха-ха-ха, да он во время танца дважды наступил мне на ногу, так что все не так плохо». С этой ободряющей мыслью Кира уснула.

«Подумаешь, на ногу наступил, ведь это она практически с рождения танцами занимается, а я всего полтора месяца. Ну, за полтора месяца мог бы и научиться дамам на ноги не наступать. Впереди ещё несколько месяцев, научусь, верней так, когда научусь, тогда и начнется исполнение сделки».

Вот уже и декабрь на исходе, ещё чуть-чуть и год закончится. Кира ждала аудиенции у начальника таможни, на которой застряло дорогостоящее оборудование для лаборатории, ей пришлось задействовать множество нитей, чтобы нужная привела ее в этот кабинет, ее приход всего лишь формальность и подтверждение, что всё будет сделано. Как это все надоело, почему за то, чтобы всё было сделано по закону, нужно этот самый закон и нарушить? Все прошло как по маслу, через пару дней оборудование будет у них. Вот подарок к Новому году для Ильина.

Настроение было хорошим, сегодня ещё предстояла встреча с подругами, а через неделю новогодние каникулы, встреча с сестрой, потом на пару дней к маме и пара дней для шопинга. Главное продержаться эту оставшуюся неделю, как всегда проблемы свалились в последние дни, словно кто-то развязал мешок с неприятностями и сыпал на них с удвоенным усилием. Но это происходило каждый год, и все уже привыкли к авралу, зато потом отдых. И никто не потревожит и не дернет, эти две недели были только ее.

А сразу после каникул в Италию, на конференцию, Ильин должен выступать с докладом, а Кира будет в очередной раз договариваться о совместных мероприятиях. Потом вместе с Саминым будем пробивать новые расценки через экспертизу, а потом выставка по городам России совестно с Белозерской. Но все это потом, после праздников. Несмотря на то, что все было расписано на несколько недель вперед, все равно было чувство, что все с чистого листа, как только часы пробьют двенадцать, белоснежный лист распахнется перед ней, и она будет выводить линии по этой чистой глади.

Холодкова прошла в себе в кабинет, не смотря на аврал, сотрудники ровно в шесть часов исчезли с рабочих мест, на столе стояла корзина с какими-то баночками. Разнообразные варенья — вишневое, абрикосовое, персиковое, сливовое и пр., пр. и папка с документами — платежка, вступившие в силу решение суда, приглашение на прием. Надежда на то, что все забылось, не оправдалась. Можно сослаться на занятость и не пойти на прием и перенести все на следующий год, но это трусость. А трусость ей не свойственна или свойственна?

— Кира что-то случилось?

— Нет, все тип-топ.

— Оно и видно, это уже пятая порция мороженого.

— И что? Люблю мороженое.

— Но не в таком количестве, не хочешь не говори.

— Не хочу. Васса у нас все к выставке готово?