Еще больше портя его настроение, в голове всплыли события вчерашнего дня. Ссора с лучшим другом. Ссора, вызванная этой Алиной Калиновой, что сейчас просто ушла, напоследок назвав его мразью.

Леха пытался убедить Кирилла прекратить все это. Снова. Но на этот раз он отчего-то взбесился, хотя его практически нереально вывести из равновесия.

Взбесился, потому что видел, что Кирилл ничего прекращать не собирается. И Кирилл не был уверен в том, что правильно понял причину, по которой Леха пытался его остановить. Не был уверен, что он беспокоился только за Алину Калинову…

Его друг слишком хорошо помнит, что было несколько лет назад. Кирилл даже не сомневался в том, что Леха не меньше его опасается повторения прошлого.

Только на этот раз Леха пытается уберечь его не от девчонки, а от самого себя.

И от этого Кириллу было еще более тошно. Его бесило собственное бессилие.

И все же, его друг явно перегнул палку, когда заявил, что если он трахнет Алину, то они больше не друзья. Калинова Алина — не тот человек, из-за которого их многолетняя дружба может вот так просто рухнуть.

Но все же в его словах не приходилось сомневаться. И это бесило его еще больше.

И ему просто до одури хотелось курить.

* * *

Я вернулась в аудиторию, увернувшись от чьих-то рук, и пропустив мимо ушей все ехидные замечания в мой адрес. Присела на свое место, устало прикрыв глаза. Иванка так и сидела рядом, но я не знала, что говорить. Меня сейчас больше волновали мои собственные проблемы. Этот дурацкий спор. Кажется, Сомаров проиграет свой мотоцикл.

Я и не заметила, как вошел преподаватель, и началась пара. Лишь когда Иванна потормошила меня, я обратила на это внимание, и переключилась с мыслей на учебу. Еще две недели, и нам начнут выставлять зачеты. Возможно, мне удастся как-то уговорить преподавателей по экзаменационным предметам поставить мне автоматы перед каникулами. Тогда можно будет наведаться на недельку домой, а необходимую работу переделать в то время, как остальные будут сдавать сессию. И маму с Владиком порадую, и сама немного отдохну от всей этой суматохи.

Лишь когда прозвенел звонок я начала нервничать. Следующая пара была потоковой лекцией. А это означало, что мне вновь придется встретиться с Сомаровым. И я не знала, как он будет себя вести. Лично меня по-прежнему воротило от мыслей о нем.

Иванна обеспокоенно и сочувствующе смотрела на меня. А стоило мне подняться со своего места, как она вскочила следом и поравнялась со мной, чем немало меня удивила.

На мгновение я внимательно на неё посмотрела, а после, ничего не говоря, направилась в нужную аудиторию. Девушка не отставала ни на шаг, неожиданно приняв боевой вид. Кажется, в этом мире еще остались люди, которые готовы защищать таких, как я, от таких, как Сомаров. Единственное, что мне совершенно в этом не нравится, так это то, что меня вызвалась защищать Иванна. Хрупкая маленькая девочка, которую мне самой хотелось загородить от всех проблем.

Мы увидели его до того, как дошли. Он стоял возле двери, подперев стенку спиной, с невозмутимым выражением лица. Мы синхронно остановились, глянув друг на друга. Если честно, за Иванку я беспокоилась даже больше, чем за себя. Кто знает, что еще может сделать Сомаров.

Но девушка лишь вздернула подбородок, и пошла танком прямо на парня. Я поспешила следом, готовая встать перед ней в любой момент.

Кирилл заметил нас буквально сразу же, и теперь внимательно наблюдал за нашим приближением. Его взгляд с нескрываемым интересом скользил по Иванке. На губах заиграла едва заметная усмешка.

— Оставь Алину в покое, — воинственно произнесла девушка, оказавшись прямо перед ним. Его улыбка стала шире, и он перевел взгляд на меня. Я поежилась, чувствуя поднимающееся отвращение.

— Кажется, я знаю, кто стал виной изменений в тебе, — обратился он ко мне. Иванка поджала губы.

— Когда кажется, креститься надо, — хмуро отозвалась я.

— И что же тебе про меня наговорили? — Кирилл приподнял брови, и вновь глянул на мою одногруппницу.

— Правду, — с вызовом сказала та.

— Правда бывает лишней, — фыркнул он, отстранившись от стенки. И неожиданно схватил меня за левое запястье, где все еще заживал ушиб.

— Лучше горькая правда, чем сладкая ложь, — сузив глаза, я подавила новый приступ отвращения. И попыталась выдернуть руку. Его пальцы сжались сильнее, причиняя боль.

— Отпусти её, — Иванна все еще не желала сдаваться.

— И не подумаю. Не мешай, иначе я изменю правила, не на пользу Алины, — предостерегающе отозвался Сомаров. — Не делай так, чтобы у неё не осталось выбора. Исчезни, — резко закончил он, потащив меня в сторону. Мне ничего не оставалось, кроме как следовать за ним.

Оглянувшись, я посмотрела на Иванку. Та выглядела расстроенной и с отчаянным взглядом провожала меня. Я ободряюще улыбнулась, прекрасно зная, что это не поможет. А после оказалась за поворотом, в плохо освещаемом коридоре, скрываемом от любопытных глаз.

— Что тебе сказали? — припечатав меня к стене, неожиданно резко начал Сомаров. Его рука по-прежнему сжимала мое запястье, прижав его к бетону на уровне головы. Пальцы давили еще сильнее, и именно эта боль подавила отвращение к нему.

— Правду, — раздраженно ответила я, плотно сжав зубы.

— Конкретно? — Кирилл прищурился, уже привычным жестом собрав мои волосы в кулак. Только на этот раз он, кажется, не рассчитывал силу вообще, причиняя мне своими движениями боль.

— То, как ты унизил моих сожительниц, — с отвращением выплюнула я. В голове вновь всплыли слова Иванки.

Сомаров замолчал, еще сильнее сжав свои руки. С большим трудом мне удалось сдержать болезненное выражение лица. Отныне перед ним совершенно не хотелось показывать слабость.

В его глазах было что-то такое… Что я никак не могла понять. Сузив глаза, он все так же смотрел на меня.

— Они заслужили, — наконец проговорил Кирилл.

— Такого не заслужил никто, — я говорила резко, надеясь, что он поймет, насколько мне противен. — Это мерзко, Сомаров. Забудь про мотоцикл, ты проиграл.

— Я не проигрываю, Калинова, — твердо проговорил он, и рука с моего затылка переместилась мне на шею. И вновь он не рассчитал силы, слишком сильно сжав пальцы.

— Это будет исключением из правил, — прохрипела я, попытавшись свободной рукой оттолкнуть его.

— Посмотрим, — ухмыльнулся Кирилл, и неожиданно обе его руки переместились мне на талию, сомкнувшись в кольце. Я оказалась прижатой к его телу, и это заставило меня вздрогнуть. Дыхание мгновенно сбилось. — Я так просто не сдамся, — его голос понизился до шепота, а слова прозвучали приглушенно, потому что он выдохнул их мне в макушку. Только сейчас подумала о том, что он на голову выше меня.

— Отпусти, — сдавленно проговорила я, почувствовав, как к горлу подступил ком. Что-то было не так в его поведении, и я никак не могла понять, что именно. Но это что-то было тем, что вызвало ком.

— Ты такая… Не такая, Алина, — совсем тихо отозвался Кирилл. Вновь в его голосе скользило что-то неуловимое. — Мне хочется тебя сломать, подчинить, — он слегка отстранился, и приподнял мое лицо за подбородок. На этот раз он касался осторожно. Пальцы коснулись щеки. Мы встретились взглядами. — И в то же время хочется видеть тебя такой, какая ты есть сейчас. Сильной, не ломаемой. И никак не могу понять, почему панькаюсь с тобой? Я добьюсь своего и забуду. Ты мне не нужна, Алина, — его слова резанули по сердцу. Мне было не просто обидно, мне было больно. Он задевал за живое. — Ты груз, багаж, который невыгодно тянуть. Ты как какая-то старинная эксклюзивная вещь. Тебя хочется заполучить, и чтобы об этом знали все, а потом ты становишься ненужным хламом, который можно либо выкинуть, либо продать. Новость о её приобретении уже неактуальна. Так почему я даю тебе выбор? — он усмехнулся, а я молчала.

Мы так и продолжали смотреть в глаза друг другу. Он все ждал моего ответа, а я старалась сдержать эмоции внутри. Когда прозвенел звонок, я резко вырвалась из его объятий и пошла в аудиторию. Плюхнувшись на место рядом с Иванкой, я закрыла глаза, пытаясь совладать с чувствами.

Когда и по другую сторону от меня сели, я удивленно посмотрела на Сомарова. Он выглядел совершенно невозмутимым, и совсем не обращал внимания на мое потрясенное состояние. Иванна потормошила меня за руку, и я перевела свой ошарашенный взгляд на неё. Она смотрела вопросительно и обеспокоенно. Я лишь состроила гримасу, все еще не в силах поверить, что он соизволил сесть рядом.

Вновь переведя на него взгляд, меня передернуло от недавно сказанных им слов. Отвернувшись, я сосредоточилась на вошедшей преподавательнице. Эмоции я оставила на потом. Когда буду в общежитие. Буду вместе с сожительницами, молча, разбирать свое горе по кусочкам.

Мне понадобилось полчаса, чтобы осознать, что в аудитории стоит полнейшая тишина, разрушаемая лишь голосом женщины. Осмотревшись, я заметила всего пару косых взглядов, направленных на меня. И те тут же исчезли, переведя взгляд на доску. Мои брови поползли вверх, и я с большим усердием стала высматривать тех, кто смотрит в мою сторону. Один из парней покосился на Сомарова. Я тоже посмотрела на него. Он выглядел слишком спокойным. Руки ловко вертели… Нож?!

Да, это действительно был небольшой складной ножик. Я почувствовала, как по спине прополз липкий страх. Вот почему никто не смотрит. Сомаров попрактиковался не только над моими сожительницами.

Я посмотрела на Иванну, которая с кривой улыбкой наблюдала за мной. На мой вопросительный взгляд она скорчила рожицу и передернула плечами. Ткнула пальцем на впереди сидящего парня, который был из группы Сомарова. Провела ребром по горлу. Я ничего не поняла, и недоуменно приподняла брови. Она вздохнула. Снова ткнула пальцем на человека, сидящего через ряд впереди нас, которого я прекрасно знала. Друг Кирилла. Насколько я знаю, лучший. Алексей Солдатов. И, как мне известно, кардинально отличающийся от Сомарова. Всегда недоумевала, что их объединяет. Было, конечно, несколько предположений, но я в них не верила.

Сейчас он выглядел весьма необычно для него. Его брови были сдвинуты к переносице, образуя складки. Он был чем-то недоволен. И он сидел один, что было странно. А прямо перед ним… В дерево парты был воткнут такой же самый ножик, как вертел сейчас Сомаров.

Все еще ничего не понимая, я вновь посмотрела на Иванну. Та вновь вздохнула. Достала из сумки блокнот, открыла чистый лист, и стала что-то писать. Минут через пять, или даже больше, протянула мне.

«Не знаю, что там произошло, но Солдатов и Сомаров крупно повздорили вчера. Алексей был просто в бешенстве, да и Кирилл не лучше. Знаешь, я ожидала этого от Сомарова, а не от Солдатова. Но именно Солдатов первый достал нож. Этот парень, что впереди нас, стал жертвой обстоятельств. Я была там, и все видела и слышала. Парень всего лишь слишком громко предположил, что это все из-за тебя. Решил, что они тебя не поделили. А Солдатов быстро оказался за его спиной, и прижал нож к его горлу. Тот мгновенно умолк, а Алексей угрожающе и громко сказал, что если он услышит или увидит еще хоть что-то в твой адрес, что будет касаться Сомарова, то медлить не будет. Знаешь, он вчера действительно выглядел устрашающе.

А после вернулся к Сомарову. Удивительно спокойному Сомарову. Что-то тихо и резко сказал ему, и ушел, спрятав нож. А Кирилл вмиг озлобился от тех слов. Достал такой же нож, и метнул его прямо в дверь, к которой приблизился Солдатов. Никогда не думала, что он умеет метать ножи. Но он воткнулся всего в сантиметре от лица Алексея. Солдатов бросил злобный взгляд на Сомарова, и, дернув дверь на себя, вошел в аудиторию. Потом Кирилл забрал свой нож, вошел следом.

Теперь их обоих боятся все, даже их друзья. А они больше не общались, лишь ножи держат на виду.

Авдеев, Дмитров, Малышев, Хорьков и Царев — те, которые потакали Сомарову, когда тот решил унизить твоих сожительниц. На самом-то деле, я заметила, что они лишь собачонки на поводку. Сомаров им что-то скажет, и они это выполняют. А когда он с Солдатовым повздорил, то так гаркнул на них, что и те тоже замолчали.

Вот теперь при них все и молчат.»

Я читала это, и мое воображение с превеликим удовольствием мне подсовывало картины. Теперь я знала, почему все молчат. А так же знала имена тех, кто участвовал в унижении моих сожительниц. Меня передернуло.

Я вновь посмотрела на Алексея. Его руки были сцеплены в замок, а взгляд был направлен на лезвие ножа перед ним. Обычно спокойный, теперь он был каким-то чужим. Вероятно, не такой уж он и хороший, каким его все считали. Не зря же водится с Сомаровым.

Неожиданно его плечи расслабились, и руки наконец-то разжались, разминая пальцы. Он обернулся слишком внезапно, посмотрев прямо на меня. Я испуганно встретила его взгляд. Рядом послышался глухой удар, оказавшийся слишком громким для аудитории. Преподавательница замолчала. Вздрогнув, я посмотрела на Сомарова. Его рука держалась за рукоятку ножа, который оказался воткнут в парту так же, как и у Солдатова. Злобный взгляд был направлен на друга.