— Какие?

— Первая: мне никогда не понравится рыба.

Джорджиана улыбнулась.

— И вторая: за пределами Корнуолла совершенно не на что посмотреть. — Он покачал головой. — К своей досаде, я выяснил: я такой же, как ты. Я ошибался, когда надеялся найти на краю света что-то важное.

— Я знаю это чувство, Грейсон.

— Похоже, мы с тобой товарищи по несчастью: мы нигде не сможем быть счастливее, чем в Корнуолле.

— Как изменился ход твоих мыслей, — сказала Джорджиана. — Я слышала, моряки говорят, что они никогда не бывают так счастливы возвращению домой, как счастливы возвращению в море.

— Ну может, ты и права, но я решил, что только первая часть этого утверждения содержит хоть сколько-нибудь правды. — Грейсон поднял большой камень с земли и кинул его в ближайшую кучу. — Я не вернусь в море, Джорджи. Мне предстоит теперь неприятный разговор с его светлостью, который был так добр устроить меня на это место.

— Ты еще можешь поменять решение… Или Люк может поменять его за тебя.

Брат рассмеялся:

— Ты что, пытаешься от меня избавиться? Я уж было, решил — ты не хочешь больше меня куда-нибудь отпу…

Он не успел закончить фразу, как она сжала его в объятиях.

— Я больше не дам тебе никуда уехать. Господи, как я скучала по тебе, — прошептала она.

— И я тебя тоже люблю, Джорджи. — Он тихо засмеялся и посмотрел на нее своими теплыми карими глазами. — И кстати, со времени возвращения я успел заметить нечто замечательное.

— И что же это?

— Я наконец-то стал выше своей старшей сестры, и теперь у меня есть преимущество.

— Не смей… — начала она и не успела закончить, потому что засмеялась, когда Грейсон стал щекотать ее.

— Тебе воздастся за много лет, — шутливо предупредил он ее.

Смех Грейсона и ее визг вызвали теплую, уютную улыбку на лице отца:

— Джорджиана и Грейсон, подойдите, сядьте рядом со мной.

Они тут же выпрямились, стряхнули грязь с одежды, и подошли к нему.

— Я не ослышался, сынок? — Узкое лицо отца украшала улыбка. — Ты увольняешься из королевского флота?

Грейсон заколебался. Они все посмотрели на рыжего кота, кравшегося рядом с живой изгородью.

— Что? — Отец толкнул его. — Язык проглотил или коту отдал?

— Отец, — проговорила Джорджиана сквозь смех, — не надо. Ты же знаешь, он не любит твоих каламбуров. И если ты опять начнешь, он может и передумать.

Грейсон улыбнулся:

— Я вижу, ты все еще живешь под кошачьей лапой, папа!

Отец широко улыбнулся и извлек из кармана мятый список:

— Ну что ж, теперь, когда Грейсон решил остаться с нами, у меня есть небольшой список вещей, которые нужно сделать до…

— О Боже, — энергично мотая головой, сказал Грейсон, — только не списки, нет, только не это… Я совсем о них забыл…

Джорджиана вытащила другой список из собственного кармана.

— На самом деле, отец, я хотела обсудить канаву в… — Она рассмеялась, увидев, как лицо брата исказилось от ужаса.

Отец почесал голову.

— Тебе бы лучше самому взяться за перо, Грейсон. Если интуиция не обманывает меня, ты скоро будешь сам составлять списки. Не удивляйся, если Куинн Фортескью прибежит царапать твою дверь, и будет предлагать катать тебя в масле и баловать, как кота сметаной, если ты возьмешь на себя заботу о Пенроузе.

Джорджиана метнула взгляд в сторону отца и нахмурилась.

— Но Грейсон только недавно вернулся. Я уверена, он не…

— Если дело не касается рыбы, я согласен, — вмешался Грейсон. Он покосился на Джорджиану: — Ну, ты же не думала, что я останусь здесь, и буду выполнять твои указания?

Она заставила себя улыбнуться:

— Я вижу, что старого пса все-таки можно выучить новым трюкам.

— Когда рак на горе свистнет, — глубокомысленно заметил отец.

Оба его ребенка застонали в ответ.

Глава 19

Список Фэрли

Дела на конец октября

— кататься на лошадях;

— разыскать более удобный способ улизнуть из комнаты, когда нужно;

— подкупить конюха и добиться разрешения кататься на Леди, когда захочу;

— не покидать Пенроуз;

— придумать способ уговорить всех навечно остаться в Пенроузе, особенно папу… и Джорджиану.


Невезение. Поразительно, как Джорджиане порой не везло. Она никогда не обращала внимания на суеверные советы Сильвии, сестры Розамунды, вышедшей замуж за очаровательного деревенского викария. А сама Розамунда не раз повторяла, что, если бы она не пренебрегала старыми корнуоллскими поговорками, ей, возможно, не пришлось бы десять лет страдать. А значит, Джорджиана могла винить только себя за внезапно возникшую необходимость вернуться в Пенроуз.

Джорджиана кинула взгляд на крупицы соли, рассыпавшейся по столу в роскошной столовой Пенроуза, кинула их через левое плечо и прочитала молитву об умеренности.

— Фэрли, — тихо спросила она, — ты уверена, что Грейс чувствует себя плохо и не сможет к нам присоединиться?

— Она говорит, что голова у нее гудит, словно огромная тыква. — Не обращая внимания на смущение Джорджианы, девочка положила себе на тарелку оладьи. — И папа решил, что лучше подождать еще один день, прежде чем отправиться.

Куинн и Грейс должны были уже уехать к тому времени, когда Джорджиана заберет Фэрли. Можно было бы прислать за девочкой экипаж, но у Джорджианы в Пенроузе оказалось множество дел: вернуть книги, одолженные Куинном ее отцу, организовать доставку нескольких повозок сена, мешка зерна, трех мешков крупы… и так далее, и так далее.

На следующее утро она должна вернуться с Фэрли. Она вздохнула. И чего стоило ее недавнее, полное драматизма прощание с Пенроузом? Неужели она никогда не освободится от этого места?

— А как чувствуют себя малыши? — спросила Фэрли, намазывая невероятно толстый слой масла на оладьи.

— Вчера я видела Ату. По ее словам, жар спал. — Она не сказала, что вдовствующая герцогиня также предположила, что куда больший уход требуется герцогу. Он сам не свой с тех пор, как Каро и Генри первый раз чихнули.

— А будут завтра Ата, Сара и Элизабет в Трихэллоу?

— Не знаю, милая. Ата выразила желание приехать сюда проведать Грейс теперь, когда малышам лучше.

— В таком случае ей лучше приехать завтра рано утром, ведь Грейс и папа собираются отправиться в путь вне зависимости от ее самочувствия. — Губы девочки вдруг задрожали.

— В чем дело, дорогая моя?

— Джорджиана, я не хочу, чтобы он уезжал. — Фэрли расплакалась. — Почему он не берет меня с собой? Грейс сказала, мне можно поехать с ними, но папа запретил. Он говорит, это прием для взрослых.

Джорджиана встала и обняла Фэрли:

— Пойдем. У меня длинный список дел, и мне пригодится твоя помощь, — сказала она на ухо девочке. Ее осенила идея. — У меня есть для тебя подарок.

Фэрли оторвала заплаканное лицо от мокрого плеча Джорджианы:

— Подарок? А что за подарок?

— До чего же ты любопытная.

— Нет, дело не в этом. Просто Грейс уже надарила мне так много подарков — платьев, жемчужных сережек, вышитых подушек, даже жемчужный браслет. По крайней мере, твой подарок не из жемчуга?

— Хм… Нет, жемчуга в нем нет.

— Ой, неужели лошадь? — Девочка широко распахнула голубые глаза.

Джорджиана взяла ее за руку и сдержала улыбку:

— Нет, не лошадь. Я не скажу тебе сейчас ничего больше, пусть будет сюрприз. — Ей необходимо было исчезнуть до появления Куинна. Возможно, ей удастся закончить все дела, не встретившись с ним. Возможно, все будет не так плохо, как она думала. — Пойдем, я хотела тебе кое-что показать. А потом нам надо приступить к работе, если мы хотим сделать все сегодня.

Они подошли к озеру Ло-Пул, и Джорджиана спустила на воду небольшую лодку. После нескольких попыток Фэрли наконец поняла, как надо грести, и они медленно поплыли к острову.

— Я всегда хотела побывать там, но папа говорит — туда слишком далеко плыть, а он не любит лодки.

Джорджиана знала, почему и сменила тему:

— Ты не видела в последнее время Оскара? — Она скучала по выдре.

— Нет. Мы с папой плаваем, когда достаточно тепло. Оскар больше не появлялся с тех пор, как ты уехала. — Фэрли опустила весло на борт лодки. — Как же мне хочется, чтобы ты продолжала здесь жить, Джорджиана. Все так неудобно. И без тебя совсем не так весело. Грейс любит рыбачить гораздо меньше тебя.

Дно лодки коснулось песчаной отмели, и Джорджиана осторожно перекинула через борт затекшие ноги.

— Поторопись, подарок внутри!

Глаза Фэрли блестели от возбуждения. Ее совершенно очаровал стеклянный павильон.

— Ой, это, наверное, самое красивое место в Пенроузе. Я спрошу папу, можно ли мне жить здесь следующим летом, а не в тех душных комнатах рядом с его. Тут все так волшебно. Я уверена, здесь живут эльфы. Озерные эльфы.

Фэрли закружилась, и свет, отражавшийся от множества стекол, заблестел на ее белокурых волосах. Джорджиана никогда не видела девочку такой счастливой. Она быстро достала подарок, который так неожиданно решила отдать Фэрли.

— Смотри, это для тебя. — Джорджиана заставила себя положить горький остаток прошлого в подставленные ручки девочки. В лучах солнца сверкнули золотые края брошки с Оком возлюбленного.

— Ой, Джорджиана, это же твоя брошка. Та самая, которую ты нарисовала. — Фэрли с трепетом рассматривала украшение. — Я не уверена, что могу принять ее. Она слишком… — Похоже, она не могла подобрать подходящих слов.

— Ты делаешь большие успехи, — тихо произнесла Джорджиана, — и я горжусь тобой, милая. Но я хочу подарить тебе эту брошку. Возможно, ты будешь меньше скучать по отцу, когда он путешествует. Это должно быть нашим секретом. И ты можешь носить ее, только когда папы нет рядом. А все остальное время ты должна ее прятать.

Фэрли опустила взгляд на украшение, потом снова посмотрела на Джорджиану:

— Это глаз папы, правда? — Она благоговейно погладила крошечную брошку.

— Да.

— Но все думают, что это чей-то еще глаз.

— Да, — ответила Джорджиана.

— Почему ты нарисовала его?

— Потому что мы с твоим папой были друзьями, и я скучала по нему. Но теперь, когда я выросла, я хочу передать брошку тебе. Кроме того, оправа принадлежала моей семье, и ты будешь вспоминать и меня.

Фэрли долго смотрела на нее своими невинными голубыми глазами. И Джорджиана могла поклясться — на мгновение во взгляде девочки промелькнула тень древней женской мудрости, прежде чем она сжала брошку в руке.

— Спасибо, Джорджиана. Ты лучшая на свете. А теперь каковы наши планы на сегодня? Нам пора начинать, как ты сказала. В мой список входит катание на лошади, — произнесла Фэрли, доставая из кармана сложенную бумажку. — Мне разрешат взять с собой Леди завтра, правда? Ей будет одиноко, если я оставлю ее здесь.

Джорджиана погладила Фэрли по головке:

— Конечно. Ой, смотри, — она показала на усатую морду, появившуюся из воды, — там Оскар. Давай найдем, чем его покормить.

— А он любит червей?

Джорджиана рассмеялась:

— Не думаю. Но он точно любит тех, кто ест червей.

Фэрли выбежала из павильона, чтобы получше разглядеть выдру, позабыв об упавшем списке. Джорджиана наклонилась и прочитала его. У нее сжалось сердце, когда она увидела последний пункт: «придумать способ уговорить всех навечно остаться в Пенроузе, особенно папу… и Джорджиану».


От искаженного болью лица Грейс Куинну было не по себе.

— Моя дорогая, я знаю, как сильно тебе хочется уехать, но я действительно не думаю, что ты будешь достаточно хорошо чувствовать себя завтра. Мы же никуда не торопимся. Я напишу письмо герцогине и объясню наше опоздание.

— Нет, — ответила Грейс, поднимаясь с диванных подушек. — Мне уже гораздо, гораздо лучше. Ата написала, что малыши тоже выздоравливают. — Она сделала глоток чаю. Куинн заметил, как чашка чуть дрогнула, когда она поднесла ее к губам.

Он попросил миссис Киллен, стоявшую на пороге, принести горячего чаю.

— У Джорджианы наверняка много дел в Трихэллоу. Она приехала для того, чтобы забрать Фэрли. Мне кажется, нехорошо задерживать ее.

При упоминании о Джорджиане Куинн напрягся.

— Ты твердо решил не брать Фэрли с нами? — тихо спросила Грейс. — Ты будешь скучать по ней — как и я.

— Мы будем отсутствовать совсем недолго. Я подумал, нам лучше поехать вдвоем, чтобы у тебя не было лишних хлопот. — Куинн встал и начал мерить шагами комнату. Боже, как же ему хотелось уехать отсюда, побыть вдалеке от Пенроуза. Это его единственный шанс начать новую жизнь с Грейс. Ему не понадобится много времени, хватит и нескольких недель. Потом он заберет Фэрли, и они втроем проведут сезон в Лондоне. Когда парламент закончит заседать в конце весны, они объедут остальные поместья Элсмиров.