Майя Бэнкс - Всем бедам вопреки

— И этого я не ведаю, лэрд. Девочка почти не могла говорить. Я не стал ждать, пока она все расскажет, и немедленно пустился в погоню.

— Ты все сделал правильно, Хью.

К ним подошел Саймон. Лицо его было мрачно.

— Я поеду с вами. Небезопасно для двоих оказаться в лесу без сопровождения.

— Хочешь защитить меня?

Саймон помедлил, прежде чем ответить:

— Ты мой лэрд. Моя обязанность — постоянно стоять у тебя за спиной. Я не смогу сделать этого, если останусь.

— Хорошо, Саймон, я рад, что ты поедешь с нами. Давай поспешим, чтобы я скорее смог увидеть жену.

Солнце еще не встало, когда Кэлен, Гэннон и Саймон въехали во двор.

Не дожидаясь, пока конь остановится, Гэннон спрыгнул на землю. Сара встретила его на крыльце.

— Как она? — выдохнул он.

Сара заломила руки. Лицо ее было встревоженным.

— Слава Богу, вы приехали, лэрд. Не знаю, что с ней делать. Она не выходит из комнаты. Она не в себе. Ничего не ест. Сидит и смотрит в окно.

Кэлен встряхнул ее за плечи, чтобы остановить истерику.

— Она здорова? Или сильно искалечена?

Слезы переливались в глазах Сары.

— Не знаю, что с ней сделали. С тех пор как она пришла в себя, не произнесла ни слова. Не хочет никого видеть. И ничего мне не говорит.

— Пойду к ней, — сказал Кэлен, протискиваясь мимо Сары.

Его одолевали тоска и дурные предчувствия. Он вдруг понял, как испуган. Странное для него состояние. И еще более странно, что он признается себе в этом. Он видел, как братья шли сквозь ад ради любимых женщин, но не представлял, что испытает тот же ужас, который изведали они.

Кэлен покачал головой. Он посочувствовал бы любой женщине, с которой так обошлись. Но это его женщина, и поэтому он был вне себя. Как посмел другой мужчина коснуться ее?

Он подошел к двери спальни и уже поднял руку, чтобы постучать, когда сообразил, что делает. Опустил руку и открыл дверь.

Он ожидал найти Рионну спящей, но кровать была пуста. Не похоже, что на ней вообще спали. Он повернул голову и увидел, что она сидит у огня со склоненной набок головой.

При виде синяков, покрывавших ее лицо, Кэлен задохнулся. Он видел только ее профиль, но глаз заплыл, и даже с такого расстояния были отчетливо видны отпечатки пальцев на шее.

Кэлен осторожно закрыл дверь, боясь разбудить Рионну, и подобрался ближе.

Иисусе сладчайший, кто-то жестоко избил ее!

Кэлен в бессильной ярости сжал кулаки. Она выглядела такой хрупкой. Такой нежной. Как только она пережила такой ужас! И что всего хуже, что еще с ней сделали?

Ему стало нехорошо при одной мысли о том, что могло произойти. Сара сказала, что Рионна не выходила из спальни и ни с кем не говорила. Неужели ее изнасиловали?

Дрожащей рукой он погладил ее щеку. Господи, ему невыносима мысль, что кто-то посмел дотронуться до нее. Кто-то посмел причинить боль.

Ноги подкосились, и пришлось поскорее присесть на угол каменного очага.

Когда он отнял руку, она шевельнулась, моргнула и поморщилась, словно было больно открыть правый глаз.

— Кэлен, — прошептала она.

— Да, девочка. Как ты? Очень больно?

Она облизнула губы и потерла шею, чем еще отчетливее напомнила о своей хрупкости и вызвала новый приступ ярости.

— У меня все болит, но ничего страшного. Ваша охота была успешной?

Официальный тон беседы раздражал Кэлена. Можно подумать, в его отсутствие ничего не случилось и жена вежливо приветствует его после трехдневного отсутствия.

Тени вокруг ее глаз беспокоили его, и дело было не только в синяках. Слабость, которую он уже заметил, стала видна отчетливее теперь, когда она не спала. С ней было что-то не так, и теперь он понял, почему так волнуется Сара.

— Рионна, — мягко начал он, — не расскажешь, что с тобой случилось? Мне важно знать все. Не спеши, говори спокойно, нас здесь только двое, и ты можешь открыть мне все.

Она бесстрастно смотрела на него. Он хотел коснуться ее, но, зубы Господни, не знал, как это сделать, чтобы не причинить боли.

— Я стояла у ручья. Подняв глаза, заметила всадников, скачущих прямо по воде. Я поняла, что не смогу добежать до холма, прежде чем меня поймают, поэтому помчалась вдоль берега, но они быстро меня догнали.

Он положил руку поверх ее ладони, лежавшей на коленях, провел по костяшкам пальцем. Ее рука казалась совсем крошечной, и он снова вспомнил, какая она маленькая и легкая.

— Один сбил меня на землю и ударил по лицу. Я едва не выцарапала ему глаза.

— Молодец, — проворчал Кэлен.

— Тогда я снова пустилась бежать, но меня тут же схватили.

Впервые ее голос дрогнул. Она осеклась и уставилась в огонь.

— Но больше я ничего не могла поделать. Он бил меня. Разорвал одежду. Трогал меня, — выдавила она наконец.

Кэлен оцепенел. И пытался сглотнуть, но никак не получалось.

— Он изнасиловал тебя?

Она снова посмотрела на него широко раскрытыми испуганными глазами:

— Нет, но щупал груди. Унизил меня и едва не убил. И велел кое-что тебе передать.

Облегчение, охватившее его, было омрачено тем, что с ней обращались безжалостно. Похоже, что все это случилось, потому что кто-то намеренно хотел причинить боль близким Кэлена.

— Говори, что он сказал тебе.

— Сказал, что ни один Маккабе не спасется от Дункана Камерона. Ни Мэйрин. Ни Изабель. Никто из тех, кто дорог Маккабе. И что мое лицо — это знак того, как высоко ценит тебя Камерон.

Он так плотно сжал зубы, что побоялся, как бы они не сломались. Челюсть ныла от бесплодных попыток сдержать ярость. Его жена нуждается в нежности и понимании мужа. Не воина, готового убить каждого, кто встанет на пути.

— И что потом, Рионна? — осторожно спросил он.

Ее взгляд снова нашел его, мрачный и взволнованный. В золотистых глубинах прятались боль и стыд. Она выглядела избитой. Сломленной. Не только телом, но и духом. Ему словно вонзили кинжал в живот.

— Они уехали. А я поползла по холму и добралась до двора. Больше почти ничего не помню.

В груди ныло. К горлу подступала тошнота. Подумать только, его гордая, смелая, независимая жена была избита так, что должна была ползти по земле, как животное. Ползти.

Невыносимо.

Он резко встал и отвернулся, чтобы она не увидела уродливой ярости на его лице. Он не сразу смог нормально дышать. Повернулся и увидел, что Рионна, неподвижная, словно каменная, снова смотрит в огонь.

Он вернулся и, встав перед ней на колени, коснулся подбородка, она повернулась к нему.

— Ты спала?

Она не сразу поняла, о чем он. Глаза затуманились. Он сразу понял, что она скорее всего не спала совсем. Если не считать коротких моментов дремоты у огня.

Не дожидаясь ответа, он осторожно поднял ее, прижал к груди и, зарывшись лицом в ее волосы, отнес на кровать.

Уложил на матрац и укутал в меха, чтобы согреть.

— Я хочу, чтобы ты отдыхала. Тебе нужно больше спать. Я здесь, и больше тебя никто не обидит.

Она послушно закрыла глаза, но по-прежнему не смогла расслабиться. Кэлен наклонился и коснулся губами ее лба.

— Спи, девочка. Я буду здесь, когда ты проснешься.

Она немного расслабилась и погрузилась в матрац немного глубже. Губы уже не были так плотно сжаты. Она слегка вздохнула.

Он гладил ее по голове, пока она не успокоилась. Потом поднялся и отошел от кровати. Глаза ее мгновенно открылись.

— Не волнуйся, Рионна. Я не уйду. Мне нужно поговорить с людьми и позаботиться о тебе. Сара говорит, что ты отказываешься есть.

Судя по выражению глаз, она не хотела есть.

— Нужно набираться сил. Я принесу бульон, чтобы тебе не было больно жевать или глотать. Ты его выпьешь.

Он ожидал увидеть, что его повелительный тон вызовет гневные искорки в глазах. Так она обычно реагировала на его приказы. Но ее глаза оставались потухшими. Она повернулась на бок и закрыла глаза, очевидно, не желая больше видеть его.

Сыпля проклятиями, он вышел и увидел Гэннона, прислонившегося к противоположной стене. Увидев Кэлена, он выпрямился.

— Как она?

— Ее избили до полусмерти, — выдавил Кэлен.

— Кто?

— Люди Камерона. Велели передать мне, что это их подарок. Они места живого не оставили на ее лице и шее.

Глаза Гэннона гневно сверкнули.

— Камерон самым бесчестным образом ведет войну против женщин. Но почему сейчас? Почему Рионна? В чем смысл? Почему просто не напасть на нас? Очевидно, они знали, что ты уехал на охоту.

— Хочет выманить меня, — мрачно пояснил Кэлен. — Разозлить настолько, чтобы я сделал глупость вроде той, чтобы погнаться за ним среди зимы во главе необученных воинов. Даже если мы выживем в этом холоде и не умрем от голода, нас легко разгромят, едва мы подъедем к его владениям.

— Должно быть, считает тебя дураком, — презрительно бросил Гэннон.

— Плевать мне на то, что он считает. Важно, что он поймет, когда мой меч пронзит его сердце.

— Думаю, за эту честь тебе придется драться с братьями. Он много зла причинил Мэйрин и Кили.

— А теперь и Рионне. Пытается ослабить нас через наших женщин.

— Не слишком много чести у человека, издевающегося над слабыми.

— Пошли гонца Юэну, пусть все расскажет. И добавь, что Камерон угрожал его жене и дочери и атаки участились. Пусть его люди ведут наблюдение день и ночь. Поставь часового на башню, пусть известит, если кто-то вздумает приблизиться к дому. И немедленно начинай тренировать людей. Никому не давай спуску. Теперь у них появилась цель, которой раньше не было.

Гэннон кивнул и пошел по коридору.

— Прикажи Саре принести воды и бульона для Рионны, — окликнул он Гэннона.

Гэннон поднял руку в знак того, что понял, прежде чем спуститься вниз.

Кэлен бесшумно вошел в спальню, чтобы посмотреть на Рионну. Она лежала так же неподвижно, утопая в мехах. Глаза были закрыты.

Желая узнать, спит ли она, он наклонился поближе и прислушался к ровному дыханию. Увидев, что она не шевельнулась, он отстранился и добавил дров в огонь. Когда пламя вновь поднялось высоко, он уселся в кресло и понурил голову. Как «благородно» он поступил, уехав на охоту! Тогда казалось, что еда — самое главное. Он хотел накормить клан, а уж потом позаботиться о его защите. Его первое решение в качестве лэрда было большой ошибкой. Ошибкой, за которую дорого заплатила его жена.

Рионна осторожно нажала на все еще распухший глаз и поморщилась, коснувшись особенно больного места. Кэлен во дворе наблюдал за тренировкой воинов. Он оставил ее, предварительно убедившись, что она хорошо поела, и велел отдыхать.

По правде говоря, последнюю неделю она отдыхала больше, чем нужно. Она страдала. Мучилась. Пыталась справиться со страхами и ощущением полной неудачи. А теперь… теперь она была просто взбешена.

Взбешена людьми, которые осмелились появиться на ее землях. Взбешена трусостью Дункана Камерона. Взбешена тем, что оказалась беспомощной против жестокой атаки.

Теперь она не могла смириться с приказом мужа стать покорным женственным воплощением того, какой он представлял идеальную жену. Она не сможет стать такой. Он должен был хорошенько подумать, прежде чем жениться на ней, если не был готов принять жену, которую считал совершенно неподходящей.

Она надела клетчатые штаны и тунику, которую берегла для особых случаев: мягкую, без единой дырочки, пятнышка, с хорошо подшитым подолом, из красного бархата с золотой вышивкой. На нее ушли все деньги, которые Рионна экономила три года. Но лучшей вещи у нее не было.

Она стерла грязь с сапог и потерла пальцем носок, где кожа была такая тонкая, что вот-вот порвется. Нужны новые. Но о такой роскоши даже мечтать нельзя, все остальные члены клана обуты в столь же поношенную обувь, если не хуже.

Все же Рионна не могла не представлять, как будет выглядеть новая пара сапог, подбитых мехом. Она просто ощущала их мягкость и удобство.

Рионна встала, и рука сама собой потянулась к горлу, которое все еще болело. Ей по-прежнему было трудно глотать, и голос был хриплым. Возможно, она выглядит ужасно, но времени прошло достаточно, и она была готова выйти из спальни.

Покинув безопасность комнаты, она на миг испытала неудержимую панику. Остановилась на лестнице. Перед глазами плавали черные точки, воздуха не хватало.

Такая слабость разозлила ее. Она сжала кулаки, зажмурилась и постаралась несколько раз глубоко вдохнуть.

Слишком долго она пряталась в спальне, потому что мысль о том, чтобы выйти, пугала ее. Это слабость, в которой она никому не признается. С пережитым унижением ей придется жить до конца своих дней.