— Только потому, что их, по-моему, нельзя описать словами — они просто потрясающи.

Он повел девушек за шатер, где были разложены пледы. Засунув руки в карманы брюк, их брат последовал за ними. А Фиц уже отправился за едой. Клод Руссо тоже пробирался к накрытому столу, старательно выбирая себе угощение среди множества блюд.

Эйдан поискал глазами Лорел и увидел, как она проходит через следующий шатер, по пути останавливаясь, чтобы поболтать и поздороваться со знакомыми. Сегодня на ней были бежевое, с розовым, платье и соломенная шляпа, украшенная крошечными шелковыми цветочками, с широкой бархатной лентой, завязанной под подбородком.

Он смотрел на нее, и сердце его сжималось от боли. В ярком дневном свете она ослепляла его, как и в тот день в Лондоне, несмотря на растрепанный вид и грязь на ее лице. До сих пор он видел ее только при свете свечей, в темной глубине его кабриолета. И под звездным небом. Неужели он на самом деле испытывает влечение к женщине, которая представляет угрозу всему, что он пытается совершить здесь, в Бате?

— Послушайте, кузен, не слишком ли вы задумались? — От игривого тона, каким заговорила одна из близняшек, у него заныли зубы.

— Ничего подобного. — Отыскав свободный плед неподалеку от их родителей, он предложил всем троим, и кузинам, и кузену, там расположиться, затем улыбнулся. Поддразнивая их, дернул одну из девушек за закрученный спиралью локон. — Я только не мог решить, которая из вас красивее.

Сэнфорд вытаращил глаза, когда сестра, сидевшая справа от него, заявила:

— Я, конечно. Все это говорят.

— О, Эдвина, ну это же полный вздор.

Пока родственники спорили, Эйдан пристально наблюдал, как гости разошлись по трем шатрам. Многие уже побывали у стола с закусками и возвращались с тарелками, полными ломтей холодного мяса, кусков пирога, фруктов, сыра, булочек, Лорел и Мелинда устроились с Фицем, Беатрисой и Девонли под самым большим из тентов. Уступив уговорам Фица, Лорел подставила свою чашку под струю вина, льющуюся из кувшина лакея. Не надеялся ли он напоить Лорел, чтобы воспользоваться ее состоянием? Фиц не впервые полагался на убедительную силу алкоголя, когда надо было уговорить сопротивлявшуюся женщину.

— Я утверждаю, что отсюда открывается прекрасный вид на Фенвик-Хаус, — размышляла Эдвина. — Жаль, что леди Фэрмонт живет там одна. По моему мнению, такое богатое имение пропадает понапрасну.

Эйдан повернул голову и проследил за взглядом своей кузины. То, что он увидел, поразило его. Он никогда не задумывался, как близко отсюда находился дом Мелинды. Только сейчас он понял: тот кусок земли, отведенной под павильон для избранных, изначально был частью владения Фэрмонтов.

В его голове мгновенно всплыло все, что он знал об этом имении. В отличие от титула Фэрмонтов дом и прилегавшая к нему земля принадлежали непосредственно Мелинде. Еще в давние времена они были переданы ей по наследству родителями ее матери. Еще он знал, что первоначально эти владения не доходили с восточной стороны до Котсуолдского предгорья и муж Мелинды скупил все земли в радиусе двух миль от дома, чтобы сохранить нетронутыми живописные виды.

Связь Мелинды с «Корпорейшн» — не на это ли намекал доктор Бейли в тот день, когда она заболела? Зачем ей продавать этот кусок земли? Она не могла нуждаться в деньгах. Эйдан знал, что ее ежегодный доход составлял более восьми тысяч фунтов.

Или он почему-то не был ей выплачен?

Обернувшись, он схватил руку Эдвины и поднес ее к своим губам.

— Спасибо, моя дорогая. Вы очень наблюдательны. А теперь, если позволите, мне нужно уйти. — Они бурно запротестовали, но он уже вышел из шатра.


— Какой восхитительный пейзаж! — воскликнула Лорел. Перекусив, она отправилась прогуляться с Мелиндой и лордом Манстером. С заросшей травой вершины холма во все стороны открывался изумительно красивый вид. На южной стороне возвышались шпили, башенки и купола. На северной стороне до самого туманного горизонта открывался великолепный вид.

— Вы говорите, эти очаровательные холмы и есть Котсуолдс?

— Ну разумеется, — сказала Мелинда с довольной улыбкой. Казалось, ей доставляло огромное удовольствие восхищение Лорел.

Лорел беспокоилась, что сегодняшние развлечения переутомят графиню. Она даже предложила вместе тихо провести день в Фенвик-Хаусе, но та настояла на поездке. Сейчас, глядя на шелковые цветы, украшавшие ее шляпу и отбрасывавшие розовую тень на ее посвежевшие щеки, Лорел была вынуждена признать, что несколько дней отдыха совершили чудо, вернув женщине прежнюю жизнерадостность.

Успокоенная, она смотрела на панораму, открывшуюся передними.

— Я и не знала, что Котсуолдс находится так близко к Бату.

— Рукой подать. — Лорд Манстер поднял камешек и бросил его вниз по склону. Он с увлечением стал рассказывать, как известняковый водоносный пласт, находящийся под холмами, насыщен минеральной водой, сделавшей Бат знаменитым.

Лорел почти не слышала его, глядя на сине-зеленые холмы, уходившие вдаль, на сколько хватал глаз. Однако, как ни мало она помнила о своем раннем детстве, она знала, что ее жизнь началась где-то в этих краях.

Дядя Эдвард очень мало рассказывал о Биллингтоне. Понимая, какую боль ему причиняли воспоминания о сестре, которую он потерял, Лорел перестала расспрашивать дядю. Теперь его уже не было, и ответы на ее вопросы навсегда ушли вместе с ним в могилу.

Если только она не сумеет узнать что-нибудь сама…

Лорд Манстер что-то бубнил, а она продолжала смотреть на холмы и долины, которые когда-то называла домом. Почему она не могла ничего вспомнить о той жизни? Все ее существо до кончиков пальцев дрожало от желания дотронуться до чего-нибудь из своего прошлого.

Мелинда взяла в ладони ее руку.

— Что-то случилось, дорогая? Вы побледнели, и рука у вас совсем холодная.

— Ветерок становится прохладным. Давайте вернемся к остальным гостям.

— Еще один бокал вина согреет вас, Лорел.

Она почувствовала, как сжались пальцы Мелинды, когда лорд Манстер назвал ее по имени. Их взгляды встретились, и она приподняла бровь, как бы говоря: «Это не моя идея», — и надеялась, что графиня это поняла.

Они вернулись под тент, где было шумно и суетились лакеи, собирая посуду. Все уже встали со своих мест.

— Мистер Джайлс Хендерсон из «Бат корпорейшн» отвечает на вопросы, касающиеся павильона, — сообщила им леди Девонли. — А потом он проведет всех и покажет, где будут установлены все эти устройства.

Лорд Манстер вложил в руку Лорел бокал с вином. Она рассеянно поблагодарила его, все ее внимание сосредоточилось на походке, легких движениях длинных ног появившегося Эйдана. Он остановился около толпы, собравшейся вокруг олдермена.

Толпа расступилась, впуская его в круг. Женщины приседали, мужчины кивали. Некоторые, перед тем как снова остановить свое внимание на ораторе, перекинулись с Эйданом несколькими словами.

Лорел испытывала противоречивые чувства, глядя, как властно он управляет людьми. И думая, как легко он одним словом или жестом мог бы подчинить ее, если бы она не была осторожной. Она уже уступила соблазну в театре, когда позволила ему поцеловать ее, и еще раз вчера, когда поехала за ним на Эйвон-стрит. Она сделала это, чтобы побольше узнать о нем, а то, что она выяснила, давало ей повод никогда не доверять ему.

«Вы расскажете мне, что вы делали в том месте и в той странной одежде?» — спрашивала его она.

«А вы рассказали мне, почему вы однажды надели желтое платье, когда должны были носить черное?»

Так они зашли в тупик. Что дальше?

Лорд Манстер, стоявший рядом, отвлек ее, предложив свою руку:

— Пойдем поближе и послушаем, что скажет мистер Хендерсон. Павильон для избранных и эликсир Руссо тесно связаны, ибо каждый должен обеспечить успех другого. Вас интересуют капиталовложения в этот курорт?

Она чуть не сказала «нет», что у нее нет средств на такую роскошь, как инвестирование курорта. Но, как богатая вдова, она наверняка должна была иметь их. И не только это, но и проявить интерес к предприятию, которое имело такое важное значение для него, и этим заставить его продолжить разговор.

Накануне за ленчем у его сестры больше всего говорили о политике, на что Лорел и надеялась, однако ее ожидание оказаться в окружении «радикальных реформаторов» не оправдалось.

Группа, собравшаяся за обеденным столом, включая леди Девонли, осуждала многое в политике, проводимой новой королевой. Говорили, что, будучи женщиной, Виктория предоставляла слишком много свободы своим министрам, вигам и что в недалеком будущем влияние класса землевладельцев сменится системой, при которой даже самый бедный рабочий будет иметь голос в правительстве.

Лорел подумала, что вряд ли такое возможно, но понимала, что лучше не высказывать своих мыслей. Лорд Девонли больше всего опасался, что потеря власти приведет к утрате богатства. Лорд Манстер только поворчал. Вот, мол, к чему это приводит, когда корону надевают на голову наивной молоденькой девчонки.

Несмотря на неуважительный тон, это не был разговор предателей. Эти люди были традиционалистами, тори, а не радикалами, и Лорел начинала сомневаться, права ли была Виктория относительно своего кузена. Но вполне возможно, что Джорджу Фицкларенсу хватало ума скрывать от сестры и общих знакомых свои радикальные взгляды.

Может быть, он и его приятели-демагоги встречались тайно… Скажем, в заброшенных домах старой части города, куда люди, подобные лорду и леди Девонли, не решались ступить.

Куда накануне заходил переодетый Эйдан.

— А вы, Лорел? Вас интересует инвестиция, которую я имею в виду? — повторил свой вопрос Фицкларенс, прерывая ее размышления.

Она растерялась.

— Ну да, очень. Может быть, вы посоветуете мне, что надо делать, чтобы участвовать в таком предприятии.

Он расправил плечи.

— Я был бы с-счастлив. Этот проект очень важен для меня, от него зависит моя жизнь. Я вложил в него слишком много и уверен в успехе.

Мистер Хендерсон начал водить слушавших его по вершине холма с места на место, описывая, что и где будет находиться. Лорел с Фицкларенсом следовали за ним. Фиц взял ее под руку. Земля здесь была бугристой, и этот жест не казался неприличным, если не считать факта, что у его спутника была жена. Лорел постоянно думала о бедняжке Мэри Уиндем-Фокс, оставленной дома с детьми в то время, как ее супруг затевал интрижку с другой женщиной.

С ней в данном случае.

Она сдержала желание выдернуть свою руку.

— Я сомневаюсь, — спокойно сказала она, — что этот проект будет очень прибыльным делом.

— О, моя д-дорогая, он значит для меня бесконечно больше, чем просто деньги. Я хочу внести свою лепту в обустройство этого города, помочь создать что-то в-вечное. Наследие, можно сказать.

Он посмотрел вдаль, и неожиданно его лицо стало моложе, радостнее, и на нем появилось мечтательное выражение. У нее невольно дрогнуло сердце.

— Очень благородная цель, сэр. Я убеждена, что это предприятие оправдает ваши надежды.

— Вы думаете, они установят мемориальную доску с моим именем где-нибудь на з-здании?

Боже мой, неужели в его глазах были слезы? Не произнес ли он эти слова с легкой дрожью?

Следовало ли верить в эту трогательную беззащитность, или он унаследовал от матери актерский талант?

Скрывая свое недоверие, она ответила:

— Я не сомневаюсь в этом. Судя по вашему сотрудничеству с месье Руссо, вы обязательно достигнете успеха.

Она почувствовала, как его рука напряглась. Краем глаза он увидел французского ученого, стоявшего рядом с лордом и леди Харкорт, Джулианом Стоддардом и другими.

— А, вы, наверное, имеете в виду мое участие в расходах на создание эликсира. Сегодня вам предоставляется второй шанс попробовать творение господина Руссо.

Лорел взглянула на его карие глаза с отяжелевшими от алкогольных излишеств веками. Она поняла, что он забыл их разговор в театре, когда признался в сотрудничестве с Руссо и ему подобными, желавшими войти в «новый век».

Тогда он тоже был пьян и уже не помнил, что говорил. Что в его словах было правдой? Если он действительно хотел создать значительное наследие, зачем он лгал о своих отношениях с Руссо?


— Вам и вправду уже лучше?

Пока Джайлс Хендерсон объяснял систему цистерн, труб и насосов, которые направляли бы термальные воды, вытекавшие из-под холмов, в бассейны будущего павильона, Эйдан подошел к Мелинде.

— Если вы устали, я отвезу вас домой.

Она кокетливо покачала головой:

— Не говори глупостей. Я чувствую себя великолепно. Тем более в такой прекрасный день.

Эйдан взглянул на западный край неба, где собирались темные тучи.