– Если это первый блин, то я уже наелся, – сварливо оповестил домочадцев папенька.

– А мне они вообще не понравились, – поддакнула Лелька.

– Мне тоже много чего не нравится, – намекнула Татьяна. – Но я же терплю.

Она посмотрела на часы и заторопилась. Вечером они с Андреем собирались идти в театр.


Зима свалилась на город внезапно. Сразу после Катиной свадьбы.

– Нет, ну надо же, – сокрушалась Катерина. – Как у памятников фотографироваться, так дождь. А как второй день и похмелье, так сразу мороз и солнце, день чудесный…

– Не бухти, – смеялась Татьяна. Она сидела на работе и улыбалась в телефонную трубку. Стол был завален бумагами, но разбираться с ними не хотелось.

Зима. Снег. Как новый, чистый лист, с которого можно начать писать новую историю.

– Теперь твоя очередь, – хихикнула Катерина. – Ты меня в свидетели возьмешь?

– Мы еще не так далеко продвинулись.

– А как далеко? – задышала в трубку подруга. – Ну, Тань! Расскажи, чего у вас там? А то я со всей этой суетой чуть все не пропустила. Я, знаешь, так боялась, что Генка передумает и сбежит из загса!

– Да ладно! – рассмеялась Таня. – У тебя комплексы.

– Теперь уже нет. Теперь я полноценная, замужняя женщина. И для полного счастья мне надо пристроить любимую подругу. Не томи, рассказывай!

– Да особо нечего рассказывать, – смутилась Таня. – Я же тебе вчера все рассказала.

– Вчера у меня была свадьба, – напомнила Катерина, – и я была невменяемая. Я лишь помню, что вам квартиру не продать.

– Да, – печально кивнула Таня. – Не продать. Просто замкнутый круг. То покупателям цена не нравится, то нам не нравится то, что предлагают на обмен.

– Вам или Лельке твоей?

– И нам, и Лельке. Она, кстати, так и продолжает гулять, как мартовская кошка. Ночует через день, улыбается, как дура. И жрет с отменным аппетитом.

– Только жрет? Без утренней тошноты? – строго уточнила Катя.

– Типун тебе на язык!

– Ага, испугалась! – хихикнула Катя. – Давай-давай, выселяй ее быстрее. Слушай, я тут подумала, может, найти ей работу за границей? Ну, чтобы с проживанием. Хоть на полгода съедет. А там, глядишь, и приживется на загнивающем Западе. Подошлем нашего диверсанта расшатывать их нервную и финансовую систему.

– Ой, не знаю. Сил уже никаких нет. Мы с Андреем решили съехаться. То есть не съехаться, а я перееду к нему. Попробуем жить вместе. А то, знаешь, одно дело по выставкам и в кафе, и совсем другое – вместе тарелки пачкать.

– Отлично! А чего голос такой грустный? Что-то не так? – Катя сразу уловила суть. – Колись!

– Кать, он с мамой живет. И мама там, похоже, не бабушка-ромашка. Я с трудом представляю, как это все будет выглядеть.

– Да уж, – оторопело протянула Катя. – А чего, без мамы никак? Снимите квартиру.

– Андрей против, – вздохнула Таня. – Ладно, иди, наслаждайся своим счастьем. Если что, буду держать тебя в курсе.

– Как-то ты быстро беседу свернула, – разочарованно вздохнула Катерина. – Ты не обиделась?

– Нет, конечно. Работы много. И подумать надо.

– А, это дело хорошее, – усмехнулась Морковкина. – Думай.


Думать Тане не хотелось, потому что любые размышления стимулировали всякие неинтересные мысли. Грустные. А в общем и целом, если не копаться, все было вроде бы хорошо.

Когда Андрей впервые заговорил о совместном проживании, Таня испугалась. Звучало это так серьезно и обстоятельно, словно ее уже звали замуж и рожать детей. Провожая ее, как обычно, после театра, Андрей вдруг сказал:

– Таня, мы продолжительное время общаемся, ведь так?

– Да, – осторожно подтвердила Таня.

– Мне кажется, пора предпринимать более решительные шаги.

«Целоваться, что ли, будет?» – заволновалась Татьяна.

– Почему ты молчишь? Ты не готова? – Андрей говорил таким тоном, словно они обсуждали, на какой фильм пойти в следующие выходные.

– К чему не готова?

– К более решительным шагам и действиям.

– Я готова, – кивнула Таня, судорожно соображая, на что именно она сейчас соглашается. Учитывая характер Андрея и его осторожность, вряд ли предстояло что-либо радикальное.

– Так я и предполагал, – удовлетворенно кивнул кавалер.

А Татьяна немедленно обиделась. «О чем он? – сварливо размышляла она. – Можно подумать, я сплю и вижу шагать там куда-то… более решительно. О чем хоть речь?»

Но Андрей молча, радостно шел рядом, стуча каблуками.

– Андрюша, у тебя возник какой-то план?

Таня тоже решила говорить обтекаемо и не спрашивать, не собрался ли он случайно наконец-то с ней переспать. А то давно пора уже, а они еще даже не целовались. Но интеллигентные люди отличаются от более простых в общении тем, что сами создают себе сложности, маскируют чувства и желания ворохом красивых слов и в результате слабо понимают, о чем речь.

– Скажи, что у тебя с квартирой? – вдруг спросил он.

– Ой, тупик какой-то, – отмахнулась Таня.

– Надо ускориться.

– Да я пытаюсь.

– Давай я поучаствую. Кстати, мне кажется, что ты могла бы уже познакомить меня со своими родителями.

Таня смутилась. Это можно было расценивать как укор, мол, давно бы уже могла сама догадаться, и как разрешение, мол, ладно, я готов познакомиться с твой семейкой иждивенцев. Особенно пугало это в свете предложения поучаствовать в размене квартиры. Интересно, Андрей собирался помочь деньгами или силовыми методами, поспособствовав выдворению родственников с подведомственной территории?

– Хорошо, познакомлю, – вяло согласилась Таня. Ей почему-то не хотелось приводить Андрея домой.

««Я его стесняюсь?» – испуганно подумала Таня и, исполненная чувства вины, крепче ухватила кавалера за локоть.

– Я думаю, что нам пора съехаться, – вдруг заявил Андрей.

Это было настолько неожиданно и странно, что Таня немедленно представила процесс буквально: они вдвоем съезжают с горки и стукаются лбами.

– Ну вот, – с неудовольствием констатировал Андрей. – Ты опять молчишь. Значит, ты об этом даже не думала.

«Ну, хоть не предположил, что у меня от радости в зобу дыханье сперло», – удовлетворенно улыбнулась Таня и весело произнесла:

– Я просто не ожидала, что так быстро! Понимаешь, мне тяжело общаться с мужчинами, у меня была очень грустная история, поэтому я сама удивляюсь, как мы с тобой легко нашли общий язык. И вот даже съезжаемся…

– То есть мы все же съезжаемся?

– Ну, раз ты считаешь, что пора.

– А ты как считаешь? – Похоже, Андрей не хотел брать всю ответственность за столь важное решение на себя.

– Я даже не знаю. А как это все сделать?

– Легко. Ты собираешь вещи и приезжаешь ко мне.

– Так у тебя же там мама, – испугалась Таня.

Она почему-то надеялась, что Андрей, как истинный джентльмен, уже снял уютную квартирку и вот сейчас предложит ей поехать и посмотреть романтическое гнездышко.

– А что мама?

Мужчинам свойственно недооценивать степень влияния любящих мам на семейное счастье вообще и на психику любимой женщины в частности. Они искренне считают, что мама никоим образом не помешает их счастью. Иногда они ошибаются.

– Ну, ей может быть неприятно. – Таня не сообразила, как сформулировать причину своего недоумения. Не говорить же: «Только твоей мамы мне и не хватало».

– А ты сделай так, чтобы ей было приятно.

– Слушай, давай попробуем пожить на нейтральной территории. Квартиру снимем, например?

– Это нецелесообразно. Ты должна привыкнуть к моему дому, освоиться.

Таня почувствовала себя кошкой, которую заранее отдают на передержку, чтобы она привыкла и не драла мебель и обои у новых хозяев.

– А потом, если у нас все сложится, мама уедет жить в твою квартиру. Но надо ускориться, – напомнил Андрей.

Про «ускориться» Татьяна не забыла. А от слова «сложится» веяло основательным крестьянским духом, как от деревенской печи – коряво, но добротно.

Таня выторговала себе неделю, так как у Катюхи была свадьба.

И вот день знакомства с мамой наступил.


Такие дни обычно начинаются плохо и заканчиваются тоже не ахти. Это как поход к стоматологу: хочешь не хочешь, а идти надо.

У Татьяны этот знаменательный день начался даже хуже, чем можно было бы предположить. Выбрасывая утром мусор, она увидела в ведре пеструю упаковку, на которой было крупно написано «Тест». Остальное можно было не читать.

– Таня, ты что там роешься? – ужаснулась мама. – Потеряла что-то?

Татьяна молча с остервенением вытряхивала на газету мусор. Тест упал сверху, гордо продемонстрировав две полоски.

– Ах ты, зараза! – выдохнула она и рванула в комнату Ольги.

Ты вдохновенно махала кистью. В восемь утра это самое подходящее занятие. Из окон открывался замечательный вид на восход. Кровавые полосы размазывались по фиолетовой темноте, прорываясь сквозь тяжелые ноябрьские тучи.

– А ну пошли! – Таня схватила сестру за руку и потащила в кухню.

– Чего опять? – заинтересовался папашка. Когда человеку нечем занять себя, любые разборки скрашивают серость бытия.

– Это что? – Таня обличающе ткнула пальцем в мусорную кучу, увенчанную тестом.

– Чего это? – эхом изумился Анатолий Васильевич, далекий от всяких женских штучек. Но куча мусора посреди пищеблока не могла оставить его равнодушным.

Мама просто молча сидела за столом, закрыв лицо руками.

– Это не я, – покачала головой Лелька.

– А, так это папин тест, да? – взревела Татьяна. – Или мама решила украсить себе жизнь на старости лет? Или к Вадьке кто приходил?

– А, ты про это, – застеснялась Ольга.

– Именно!

– Я не хотела говорить. Так и знала, что ты опять орать станешь. Новопассита попей!

– Считаешь, должно помочь? – яростно прошептала Таня.

– Должно, наверное. По телевизору говорили, – пожала плечами сестрица.

– По телевизору еще презервативы рекламируют! Лучше бы ты про них смотрела, идиотка! Какой срок беременности? Сколько недель?

– Ах ты, ядрены утюги! – охнул Анатолий Васильевич и осел на табурет рядом с супругой.

– А нормальные люди обычно радуются. Я так и знала, что вы будете с кислыми мордами сидеть, – обиделась Лелька.

– А у нас уже сил нет радоваться, – злобно сказала Татьяна. – Ты нас всю жизнь радуешь и радуешь. И чем дальше, тем веселее. Все, не могу. Я сейчас заплачу. Или придушу эту юродивую.

– Вот поэтому ты без детей и без мужа, – сочувственно засопела Ольга. – Злобы в тебе много и гордыни. Считаешь себя самой умной.

– Ты самая умная у нас! И, наверное, даже придумала, как будешь рожать, растить и воспитывать, да? И даже сообразила, где Вадьке денег на выпускной взять! Ах, ты у нас не в курсе, что у ребенка выпускной и он после девятого класса в техникум собрался. Ну да, зачем засорять девственно чистый мозг всякой ерундой!

– А срок – восемь недель, – непоследовательно сообщила Лелька.

– Отца знаешь? – Татьяна накапала себе пустырника и медленными глотками выпила.

– Разумеется, – гордо ответила Ольга.

– Отлично, – потер руки Анатолий Васильевич. – Сейчас быстро собираем ее и везем к счастливому отцу. С вещами. Высаживаем на его территории, и пусть делают, что хотят. Вадика потом привезем. А то у мужика инфаркт может приключится от такого обилия радостей, будем дозировать. Где живет?

Лелька гордо смотрела в окно, как пионер-герой на допросе у фашистов.

– Я вам не скажу.

– Ну и не надо, – ласково просюсюкал папенька. – Поедешь к нему без нас. Иди, доча, вещи собирай. Только имей в виду: не надо сначала с ним разговаривать и спрашивать, как он к этому отнесется. Это и так ясно. Нужно сразу с чемоданом приехать и место там занять.

– Так. – Таня хлопнула рукой по столу. – Кто он? Знает ли про беременность? Женат или нет?

– Тебя это не касается. – Лелька продолжала изображать из себя партизанку во вражеских застенках.

– Пока касается. Но я очень надеюсь, что уже через пару часов меня это касаться перестанет. Я вырастила твоего первого ребенка и заниматься вторым не намерена. Я собираюсь переезжать. Но оставить у родителей такую обузу не могу. Поэтому мы должны прямо сейчас решить данный вопрос. Либо ты идешь на аборт, либо мы едем к твоему очередному хахалю.

– Он не хахаль! – обиделась Ольга.

– Выхухоль он, – мрачно предположил папашка. – И ты тоже.

– Меня нельзя нервировать! – взвизгнула Ольга и убежала в ванную комнату.

Татьяна молча подошла к ее куртке и вытащила мобильный. Все последние звонки были от некоего Люлика. В списке контактов нашелся и городской номер. Переписав цифры, Таня быстро оделась, поцеловала осунувшуюся маму и побежала на работу.

Вечером надо было ехать к Андрею. Как некстати!


Пробить номер по базе удалось довольно быстро. Жил плодовитый Люлик не так далеко от ателье, поэтому в обед Татьяна решила съездить на разведку. Тем более что трубку с домашнего телефона кто-то снял. Но, едва услышав щелчок, Татьяна сразу же отключилась. Ей было страшно.