Арина Ларина - Всем сестрам по мужьям

– Ничего. А вы, типа, временное явление – сахарозаменитель? Или вы на место моей сестрицы метите?

– Это как получится, – флегматично изрекла девица.

– Денис, а у тебя какие планы? – Таня с интересом взглянула на бордово-пятнистого донжуана.

– Какие надо, – буркнул тот.

– Ну ладно, не стану портить вам вечер. – Таня пожала плечами и быстро ушла. Ее трясло и колотило. Что делать со всем этим, она не представляла.

Александра Семеновна теребила край фартука. Взгляд у нее застыл, от чего лицо приобрело нездоровое выражение.

– Мам, ты чего? – Таня тронула ее за руку. – Давай решать, что делать. Это же кошмар.

– А ты рада, что оказалась права? – внезапно спросила мама и внимательно посмотрела на дочь.

Таня отнеслась к вопросу со всей серьезностью. Она помолчала, подумала, взвесив свои ощущения, и покачала головой:

– Нет. Мне казалось, что я буду рада. Потому что… Но это так дико. Я думала, что в обморок там упаду. Мне так плохо было только один раз, когда я гриппом болела. Знаешь, ничего не двигается, все тело ватное, и как-то даже наплевать, что с тобой произойдет. Хочется просто заснуть или отключиться. Мне и сейчас не хочется думать, как быть. Потому что в данной ситуации вообще невозможно как-то «быть». Хочется очнуться, когда все само разрешится. Но оно не разрешится само, да?

– Таня, пожалуйста, запомни на всю жизнь: все, что не имеет отношения к тебе лично, тебя не касается. Никогда не вмешивайся. Даже если ты будешь на сто процентов уверена, что знаешь, как поступить правильно. Это не твоя жизнь, а Ольгина. И если она ничего не знает, значит, так надо.

– Покрывать этого битюга?

– Нет. Просто самоустраниться.

– Это предательство! – Таня вспыхнула и с недоумением посмотрела на мать. – Это подло. Мы что, ничего ей не скажем?

– Представь, что мы скажем. И как нам всем жить дальше? – Александра Семеновна закрыла глаза и потерла виски. – Как минимум у нее от переживаний может что-нибудь случиться с ребенком. И как ей жить после такого?

– Я же как-то жила, – буркнула Таня.

– Ты его не любила. А она любит. Это все очень страшно. Я тоже не знаю, как поступить. Поэтому давай подождем. Если их поссорить и развести, то что в итоге? Ольга с ребенком и без мужа, ребенок без отца. Кому будет лучше?

– Зато это будет правильно! – воскликнула Таня. – Я не представляю, как жить в одной квартире с этим упырем. Ты бы видела: глазки бегают, щечки красные, как у диатезника! Тьфу!

– Жизнь – сложная вещь. – Мама вздохнула и поморщилась. – Здесь все не такое, каким кажется с первого взгляда. То, что хорошо одному, трагедия для другого. Что кажется правильным тебе, для кого-то станет фатальной ошибкой. Я просто хочу тебя попросить – не вмешивайся.

Денис приперся в выходные как ни в чем не бывало. Поцеловал Ольгу, погладил ее огромный живот, поддакнул тестю, ругавшему политику партии и правительства, и кивнул Тане.

Татьяна терялась в догадках. Она весь вечер ждала, что Денис попытается с ней уединиться и хоть как-то объясниться. Вероятно, он начнет униженно уговаривать и убеждать ее, чтобы она его не «закладывала»…

Ничего подобного не произошло.

Так мог вести себя только человек с кристально чистой совестью. Денис с аппетитом ел, громко смеялся и сюсюкал с Ольгой. Недоумевающая Таня не выдержала и перед сном подкараулила Дениса, направлявшегося в свою комнату.

– Ну и что дальше? – прошипела она, ухватив его за тренировочные штаны. – Ты расстался со своей девицей?

– Ага, – безмятежно кивнул молодой супруг и деликатно подергал штаны, намертво засевшие в крепких пальцах швеи. – Тань, спокойной ночи!

– Что?

– Все хорошо. Не волнуйся, – утешил ее Денис.

– Да я прям ужас как волнуюсь! – шепотом крикнула Татьяна. – Не понимаю, почему это я должна не волноваться? У тебя баба какая-то, у меня сестра на сносях. Я не готова заменять отца твоему отпрыску! Поэтому я кранты, как взволнована, и хочу внятных пояснений!

– А чего непонятного? Все хорошо! – повторил Денис и снова подергал штаны. Ему хотелось спать.

– Кому хорошо? Тебе? Я хочу знать, кому конкретно хорошо! И кому будет хорошо потом?

– Всем. – Денис высвободил наконец портки и ускакал от Тани, бросив на ходу: – Всем будет хорошо!

Когда мужчина, прижатый женщиной к стенке, что-то такое вынужденно обещает, это просто сотрясание воздуха. И искреннее желание отвязаться. Именно в такие моменты они клянутся достать Луну с неба и шубу к Восьмому марта. Именно в подобных обстоятельствах они эхом повторяют все наши требования и подтверждают все, что мы желаем от них услышать.

Как Таня и предполагала, хорошо было не всем.

Однажды Денис явился домой среди недели, мрачно повозился в коридоре, потом двинулся к Ольге. А через полчаса вышел с набитой сумкой.

– Куда это он? – удивилась Таня, не отрываясь от машинки. У нее был срочный заказ, который сулил приятную сумму денег.

Ольга, привалившаяся к косяку, молчала. Осознав, что пауза затянулась, Таня повторила вопрос громче и наконец подняла голову. Сестра стояла, как мраморный памятник танцующему кочегару в областном парке: белая и нелепая – расставив ноги, с огромным животом и разведенными в стороны руками.

– Оль, ты чего? – Таня испуганно моргнула. – Схватки, что ли?

– Денис ушел.

– Куда?

– Совсем.

– Как?

Татьяна уже все поняла, но не верила, что такое важное, поворотное событие может произойти так банально и незаметно. Ей казалось, что должны быть объяснения, общие попытки решить, что и как… Она даже была готова к тому, что если Денис все же и выкинет какой-то фокус, то возникнет шанс смягчить последствия. И уж тем более Таня не ожидала, что молодой муж просто соберет вещи и свалит, не прощаясь.

Оказывается, и так тоже бывает.

* * *

Разводили их долго и мучительно. Ольга улыбалась, производя впечатление блаженной, и поглаживала живот. После ухода Дениса она неожиданно проявила самостоятельность и после очередного похода в консультацию увязалась за какой-то подругой по несчастью на занятия по адаптации матерей-одиночек. После занятия вернулась просветленная и несла чушь про энергетический хвост негатива, отброшенный вместе с ушедшим мужчиной.

Перепуганная Таня, подумав, что курицу-сестру заманивают в секту, решила проверить. Про хвост ей категорически не понравилось.

Занятия были индивидуальными и почему-то бесплатными. Тане слишком тяжело жилось, чтобы верить в бесплатный сыр. Вот в мышеловки она верила.

– Моя миссия – помогать, – вещал колоритный дядька с абсолютно лысым бугристым черепом и пышной, но не особо длинной бородой. Он походил на Санта-Клауса, с которого сдернули праздничный колпак. Такой же улыбчивый, очкастый и румяный. – Наши девушки не платят за истину. Они делают благотворительные взносы, чтобы избежать рецидивов. А я отрубаю в данном случае у вашей сестры мужское начало, в зависимость от которого она впала. И замещаю его женским, чтобы она стала самодостаточной.

Запутавшись в его витиеватых объяснениях, Таня покачала головой и решительно сказала:

– Ну и хорошо, что бесплатно. Потому что у нее все равно денег нет, а я свои на это не дам.

– Плохо, – погрустнел дядька. – Может возникнуть рецидив. Мужское начало иногда возвращается. Как бы вам это объяснить…

– Отрастает заново, – помогла ему Таня. – Ну и ладно. Пусть отрастет. Не у меня же. До свидания.

Ольга вяло сопротивлялась, однако дядькины проповеди повлияли на нее положительно. Она перестала мотаться по квартире тенью с перевернутой физиономией и начала снова малевать веселенькие размазни позитивных расцветок.

Материальной стороной вопроса сестрица не интересовалась. Иногда уставшая Татьяна ощущала неконтролируемый прилив раздражения и желание разъяснить улыбающейся дурище, во что она всех втянула. Но вспоминала бело-зеленую Ольгу в первые дни после ухода Дениса и остывала. Лучше уж пусть улыбается, чем вообще уедет в дурку.

Надо было решать вопрос с алиментами, но Оля лишь отмахивалась и говорила, что все решится как-нибудь само. Она искренне верила, что все в жизни решается само, а вовсе не за счет нервных клеток и бессонных ночей ее близких.

Денис не явился ни на первое, ни на второе слушание. Татьяна покорно таскалась везде с сестрой: в консультацию, в суд и в больницу. Мама слегла. Папенька исходил желчью и крыл последними словами армию, государственный строй и лимитчиков.

Их развели весной. Денис за это время ни разу не позвонил, не поинтересовался, как там его будущий ребенок.

Однажды Таня не выдержала и поехала в училище. Денис смотрел на нее с веселым удивлением:

– Ты чего здесь?

– Наверное, давно пора было привыкнуть к твоей непрошибаемости, – усмехнулась Татьяна. – Но я никак не могу. Не хочешь спросить, как Ольга?

– А чего спрашивать? Мы уже не женаты, – простодушно пояснил свою позицию Денис.

– А ребенок? Он что, не твой будет?

– Так когда будет-то еще. Может, она и не разродится вообще. Мало ли. – Он махнул рукой куда-то в сторону. Видимо, это означало высшую степень сомнения в том, что он все же станет отцом. – У нас в деревне все без отцов росли. И мы с братьями тоже. И ничего. Нормально все будет.

Таня посмотрела на него внимательно, прикрыла глаза и сказала сама себе:

– Хоть бы вас совсем не было, паразитов. Присосался, напился, отвалился. Все беды от вас. Пропади ты пропадом… – Она развернулась и медленно вышла на улицу.

Нет никакой любви. Потому что нет больше ни рыцарей, ни героев.

Есть только такие Денисы, которые идут по жизни, как биороботы, потребляя все необходимое для поддержания жизненной функции и оставляя после себя следы разрушительной жизнедеятельности.

* * *

В июне, доходив положенный срок, Оля родила маленького, очень слабого мальчика.

Она продолжала улыбаться чему-то своему и лучиться счастьем. Татьяна теперь работала и по ночам под крикливый писк маленького Вадика. Ему нужны были лекарства, массажи, витамины, памперсы и миллион прочих мелочей.

– Не переживай, – утешала ее Оля. – Видишь, все рано или поздно решается. Жизнь не такая сложная.

Очень хотелось поставить эту дуру на место, но теперь она была кормящей матерью. Ее психику следовало щадить. Так просила мама.

– А меня-то кто пощадит? – плакала иногда Таня, без сил падая под утро на постель.

Но плакала она все реже. Потому что ее щадить было некому.

– Татьяна Анатольевна! – надрывалась закройщица Лена, крича в телефонную трубку, как в рупор. – Там ткани привезли! Слышите? Привезли, говорю, ткани! Чего делать-то?

Татьяна тоскливо смотрела сквозь залитое дождем стекло на красные мазки чужих габариток. Пробка была знатная. Она стояла намертво, лишь изредка судорожно дергаясь на пару метров вперед и снова застывая.

– Лен, пусть Ольга примет, я не успеваю! – буркнула она, резко дернув машину вперед.

Наглый расписной джип справа норовил влезть вперед. Татьяна была не в духе, поэтому решила из принципа не пускать его. Тем более что блондинистый мужик за рулем, опустив стекло, с наглой ухмылкой поглядывал на нее, пуская колечки дыма. Колечки исчезали под проливным дождем, а дверца со змеиными головами притиралась все ближе.

– Так нету вашей Ольги! – орала Лена. – Опять загуляла, наверное! Вчера такой клиент красивый приходил, костюм забирал. Так она с ним уехала. Я сама ателье запирала. Слышите, Татьяна Анатольевна?

– Да слышу, слышу! – раздраженно отмахнулась Таня. – Ты ей звонила?

– Ага! – обрадовалась развитию темы закройщица. – Отключен телефон. Ну, ясное дело. Чтобы не мешали. – Лена осуждающе посопела и добавила: – Не дело это.

Таня подозревала, что Ольгу та недолюбливала. Хотя Ольга бесила всех. Она так и продолжала жить, как нежная фея, порхающая над цветочной поляной. Конечно, жизнь эту фею побила, пообтрепав крылышки, но так сложилось, что Ольга, несмотря на свою кажущуюся неприспособленность, крепко зацепилась за Танину холку и продолжала плыть по жизни на сестрицыном хребте. Ей все сходило с рук. И проблемы продолжали решаться без Лелькиного прямого участия.

Даже крошечные алименты, которые бывший муж в один прекрасный момент перестал выплачивать, Ольгу не беспокоили.

– Унизительно разбираться из-за каких-то копеек, – рассуждала сестрица, демонстрируя превосходство над мещанскими установками домочадцев.

Она так и не приобрела никакой профессии, продолжая малевать картины. Только уже значительно реже.

Татьяне пришлось взять сестрицу в ателье приемщицей, чтобы от нее был хоть какой-нибудь толк. И то это было вынужденной мерой, когда ее постоянная приемщица Кира ушла в декрет. И тут выяснилось, что человек творческий плохо адаптируется в суровой реальности будней ателье.