Если бы ателье не являлось Татьяниной собственностью, Ольгу выгнали бы в первый же день. Но это была Танюшина вотчина, ее территория, выстраданная многолетним трудом и полученная ценой невероятных усилий. Ее мечта. И в мечту пришлось впустить Ольгу, потому что об этом попросила мама.

– Танечка, хотя бы временно. Она же у нас, как бабочка в коконе, вообще не знает жизни. Пусть хотя бы попробует поработать. – Александра Семеновна умоляюще смотрела на дочь, и той пришлось согласиться.

Ольга влилась в коллектив так же гармонично, как в бокал с вином падает муха.

Сотрудники недоумевали и злились.

Неземное чудо, далекое от реальности, как эскимос от папуаса, смотрело на мир голубыми глазами пластмассовой куклы. Мозгов и опыта у новой приемщицы было примерно столько же, сколько у пластмассовой игрушки.


Оля постоянно влюблялась, пребывая в эйфории сплетения чувств и эмоций, перенося их на бумагу и сочувствуя сестре, которая была слишком приземленной, чтобы стать счастливой.

Татьяна мечтала, как разменяет квартиру и вышвырнет Ольгу из своей жизни. Не навсегда. На время. Чтобы эта взрослая тетка поняла, что жизнь – не медовый пряник. И никто ей ничего не должен.

– Ты отняла у меня молодость, время, я возилась с тобой, как с инвалидкой умственного труда, ты мне надоела! – злилась Татьяна по вечерам, а сестра примирительно улыбалась и никогда не спорила. Ссориться, когда с тобой не спорят, невозможно. – Хотя бы найди нормального мужика и уезжай! Сколько можно сидеть на моей шее? Я понимаю, что должна родителям! Но тебе-то я ничего не должна.

– Я ищу, – покорно соглашалась Лелька. – Но это все не то.

– Это ты – не то. Не можешь найти мужа, получи профессию. Научись себя обеспечивать!

– Тетя Таня, – басил Вадик. – Мать не может. Вы чего? Кто ее возьмет-то? Сейчас без образования никуда. Вот я вырасту и заберу ее. Не переживайте. Хотите, я буду мало есть?

Он знал, что после этих слов тетка всегда начинала хохотать, потом трепала его по голове и мирилась с мамой.

Вадик с самого детства знал, что мама очень добрая и бестолковая. Бестолковой ее называла бабушка. Потом он начал понимать, что мама такая же маленькая, как он, потому что все его проблемы решала тетя Таня. Она ходила в школу к директору. После того как в школу первый раз сходила мама, домой позвонил классный руководитель и попросил прийти кого-нибудь другого.

Тогда Вадик разбил окно. Получилось это случайно. Но он навсегда запомнил первый и последний разговор с теткой. Серьезный, взрослый разговор. Из него он вынес одно: семья надеется только на него. Скоро он вырастет и станет единственной опорой для всех. Ему так понравилось, что он будет опорой! С тех пор Вадик перестал хулиганить, и в школу никого больше не вызывали.

Когда мама отвела его на кружок рисования, куда Вадик категорически ходить не желал, тетка сказала, что не даст на это денег. Вадик обрадовался. А еще сообразил, что все стоит денег. И у его мамы денег почему-то нет. Все в доме решает тетя Таня. Но он однажды вырастет и тоже будет решать. Наравне с теткой, которую он любил, уважал и побаивался.

Именно тетка отвела его в секцию рукопашного боя.

– Это занятие для мужика, – заявила она. – Чтобы вырос и мог постоять за себя. И за нас всех.

Это ему тоже понравилось. Тетя Таня в него верила – это было очень лестно и заставляло стараться.


И вот у Ольги, похоже, случилась очередная любовь. То, что сестра не ночевала дома, уже никого не удивляло. Но то, что в первую же неделю работы она позволит себе прогулять, совершенно вывело Татьяну из себя.

– Уволю! – бесилась Таня, подъезжая к ателье. Но увольнять было некого. Сестра на работу не пришла.

– Татьяна Анатольевна! – выскочила навстречу Лена. – Вы не волнуйтесь, я за нее сижу.

– А твою работу кто будет делать? – сорвалась Татьяна, но тут же извинилась: – Прости, Лен. Я просто не в себе. Спасибо тебе. Я сама сяду. И премию тебе выпишу. Только ты свое все доделай сегодня.

– Ладно, – заулыбалась Лена. – Премия – это классно!


– Кать, ты мне нужна. Поработаешь психотерапевтом? – Татьяна нервно сжимала телефонную трубку, постукивая карандашом по столу.

– Что у тебя там за лошадиный цокот? – хихикнула подруга. – Пальцевой невроз? Ну-ка быстро вдохнула, сосчитала до трех и выдохнула.

– Отстань. Не помогает мне уже ничего. Сил нет. Ну? Я к тебе приеду вечером?

– Куда от тебя денешься? Даже если не открою, ты дверь вынесешь. И приедешь, и «Бейлис» привезешь, и сладенькое к чаю.

– Заметано. А ты что, опять не на диете? – повеселела Татьяна.

– Не хами. Да, я опять не на диете. У меня очередной облом в личной жизни. Так что приедешь жаловаться, а заодно поработаешь жилеткой. До вечера, дорогуша! Смотри, «Бейлис» мой по дороге не выпей. – Катя звонко чмокнула и положила трубку.


Катя Морковкина была самым большим везением в Татьяниной жизни. Подруги по училищу не являлись друзьями в полном и глубоком смысле этого слова. Так, приятельницы, с которыми у Тани быстро разошлись пути. А Катя…

Впервые жизнь свела ее с Морковкиной в детской поликлинике.


Много лет назад у четырехмесячного Вадика поднялась температура, потекли сопли, и Ольга сразу впала в истерику, заламывая руки и теребя всех домашних с воплями: «Он умирает!»

У Тани был очередной срочный заказ, поэтому, когда к беспрерывному плачу младенца добавились Ольгины причитания, она решила вмешаться.

– Сделай что-нибудь, а не голоси! – рявкнула Татьяна, когда сестра в очередной раз уселась рядом плакать.

– А что? Что я могу сделать? Он даже сморкаться не умеет!

– А что делают твои мамашки обычно? Ты же гуляешь там с коляской с кем-то! Спроси у них.

– Я с этими дурами не гуляю. Я только с Эльвирой общаюсь, – высокомерно сообщила Ольга, словно она общалась не с чокнутой поэтессой, а с английской королевской семьей.

Поскольку Ольга всегда была с большим приветом, то и подружку нашла себе соответствующую. Обычные мамки с колясками, обсуждавшие цены на памперсы, свекровей и прочие неинтеллектуальные глупости, выглядели нелепыми и смешными. Оля довольно быстро от них отпочковалась, сдружившись с тощей анорексичной Эльвирой, писавшей стихи и мечтавшей о славе Беллы Ахмадулиной. Обеих меркантильные стороны жизни не волновали, поскольку за них все материальные вопросы решали домашние. Им было о чем поговорить: стихи, картины, музыка и светлое будущее. Эльвира в отличие от Лельки была дочерью профессора и женой удачливого, но мелкого бизнесмена. Бизнесмен вылупился из бывшего хулигана, поэтому Эльвиру боготворил и гордился перед корешами, что его супружница кропает стишки и планирует издаться. Чтобы жена не перенапряглась, супруг взял для ребенка няню.

Ясно, что про лечение младенца спрашивать у Эльвиры было бы глупо.

– Вызови врача, Лель, – отмахнулась Татьяна. – Короче, займись своим ребенком и вылечи его!

– Он не только мой. Это еще твой племянник, – пошла на шантаж сестра.

– Ага. Давай я сейчас займусь его соплями, а ты за меня сядешь шить! Ты не поверишь, но, если я не отвезу завтра этот костюм, мне не заплатят. А если мне не заплатят, то мы не сможем купить твоему… ах, простите, моему племяннику зимний конверт! И он у тебя околеет на фиг, и мы снова займемся его лечением! Отвяжись! Позвони в поликлинику, вызови врача! Неужели так сложно догадаться?

– Чего ты кричишь? Сказала бы сразу спокойно! – проворчала Ольга и стала вызывать врача.

Таня с интересом посмотрела на часы, потом на сестру. Та спокойно уселась у телефона и, шевеля губами, начала набирать телефон из папенькиного справочника.

– Оль, тебя мама в детстве головой об пол не роняла? – не выдержала Таня.

– Что опять не так? – обиделась Лелька.

– Все не так. Хоть бы тебя кто-нибудь когда-нибудь за твою дурь побил, – вздохнула сестра. – Ты звонишь в папашкину поликлинику. По этому телефону он врача вызывает. А телефона детской поликлиники у нас нет. Его надо узнать. И даже если ты его узнаешь, то звонить надо утром. Сейчас ночь!

– Интересно, – пробормотала Ольга. – А если ребенку плохо сейчас? Почему я должна ждать до утра?

– Оль, ему не плохо, у него просто сопли. А когда станет совсем плохо, можно вызвать «Скорую»!

Утром проинструктированная Лелька позвонила в регистратуру детской поликлиники и на первый же вопрос: «Есть ли у ребенка температура?» – ответила: «Не знаю, вроде нет».

– Феерическая дура, – покачала головой Татьяна, многозначительно поглядев на маму.

– Они сказали, чтобы мы сами в поликлинику шли, наш врач как раз сейчас принимает! – с изумлением сообщила Ольга домочадцам.

Таня молча отвернулась, решив поберечь нервы. У мамы поднялось давление. Папенька как тягловая сила не рассматривался. Поэтому тащиться с сестрой в поликлинику пришлось Тане.

– Как же ты мне надоела! – возмущалась Татьяна, одеваясь в коридоре. – Мне надо костюм отпаривать, меня заказчица ждет!

– Тань, мы же быстро, – сюсюкала Ольга.

– Ха-ха, – веселился папашка. – Когда это в наших поликлиниках было быстро? Засядете там на полдня.

– Сейчас сам пойдешь, – угрожающе прошипела Татьяна. – Тут вообще кто-нибудь, кроме меня, может делать хоть что-нибудь?

Анатолий Васильевич тут же юрким моллюском уполз в свою раковину и затих.


Как и ожидалось, народа в поликлинике было как на первомайском салюте. По ощущениям – пришел весь район.

– Ой, – искренне изумилась Ольга. – А что, все заболели?

– Заткнись! – бросила Таня. – И быстро иди раздеваться и занимать очередь в свой кабинет. Я пока в регистратуру за карточкой.

– Откуда ты все знаешь?

– В отличие от тебя, я таскалась с папенькой в поликлинику. Если бы ты хоть раз поучаствовала в прохождении медкомиссии, то значительно обогатила бы свой куцый жизненный опыт. Быстро вали, я сказала. У меня нет половины дня, мне работать надо. – Татьяна толкнула сестру в пятую точку и пристроилась в хвост очереди, стоявшей в регистратуру.

Когда она наконец взяла карточку и ринулась к стенду со списком участков, Ольга с Вадиком обнаружились там. Сестра, сведя бровки «домиком», изучала таблицу, изредка потряхивая кряхтящего ребенка.

– Ты почему не в очереди? – сжав зубы, спросила Татьяна, с трудом удерживаясь от желания дать Лельке по башке.

– Слушай. Я никак не могу вспомнить фамилию нашего врача, – проблеяла Ольга. – Она у нее мудреная такая…

– Да! – взревела Татьяна. – Ужас, какая мудреная! Морковкина ее фамилия! Даже я запомнила, хотя приходила она к тебе, а не ко мне! Быстро иди за мной, у нас двенадцатый кабинет!

Как и следовало ожидать, все пространство у кабинета уже было забито болящими детьми и их мамашками.

– Что, все сюда? – громко изумилась подошедшая Ольга. – Но мы же не можем ждать! Вадик подхватит какую-нибудь инфекцию!

– Нет, вам одной надо, – желчно парировала ближайшая девица с кривоногим карапузом у подола. – А все остальные здоровые и пришли просто так, пообщаться.

Ольга беспомощно оглянулась на Татьяну, видимо, ожидая, что сестра немедленно полезет в драку, дабы защитить ее и малыша и как-то организовать внеочередное попадание в кабинет. Татьяна демонстративно отвернулась.

– Мне тяжело, – проныла Ольга, перехватив Вадика повыше, как торбу. – Давай в следующий раз придем, когда людей не будет.

– Милая, да чего ты? – воскликнула бабулька. – Вон, положь его на пеленальный столик, к моему, да распеленай, а то спарится дитя-то.

– А вдруг ваш заразный? – рассудительно возразила Лелька. – Еще чихнет на Вадичку. Мало ли, с чем вы к врачу пришли.

Бабка обиженно поджала губы и самоустранилась от дискуссии.

Таня выразительно крутанула пальцем у виска, осуждающе глянув на сестру.

Молоденькая врач не справлялась с потоком, поэтому вызывать стали по двое. Ольга пошла вместе с бровастым папашкой, чей отпрыск с воем носился по коридору, изображая реактивный самолет. Когда за ними закрылась дверь, на этаже стало тише. Через пару минут Лелька высунулась и поманила Таню:

– Тебе велели зайти!

Таня в изумлении быстро затолкала куртку в пакет и вошла в кабинет.

Папашка виновато мялся у стола, а полная, румяная докторша, сдерживая смех, что-то писала в тетради.

– Ладно, папочка, – улыбалась она, – домашний телефон вы не знаете. А какой хоть садик-то?

– А, садик знаю, – повеселел родитель и уверенно ткнул лапой вправо. – Через проспект, красный.

– Мне номер нужен, – закатила глаза доктор Морковкина.

– Да который за помойкой, – терпеливо пояснял непонятливой врачихе папашка. – Его все знают. Там еще яма, и парковаться неудобно.

– Сто раз просили не присылать с детьми пап, – пробормотала пожилая медсестра. – Вот так в справке и запишем: «Выписан в садик за помойкой».

Татьяна прыснула, но медсестра строго осадила ее: