Ирина Степановская - Вслед за Ремарком

– Ну, мы в магазин, а вы тут пока развлекитесь! – подмигнул молодым Роберт и кивком показал в сторону парка.

– Что ж, можем и развлечься! – Предводитель выплюнул на дорогу кусок жвачки и решительно зашагал в сторону «русских горок». Ленц, усмехнувшись, заметил, как рукой он поддерживал что-то тяжелое, лежащее в кармане брюк.

– Мы быстро, ребята!

Предводитель прищурился, и Роберт заметил, как недобро сверкнули его глаза.

– Они будут нас ждать на поляне за аттракционом, но мы поступим другим образом, – шепнул ему Ленц, и товарищи для отвода глаз вошли в автомагазин.

Через пару минут, купив там на всякий случай совершенно ненужную им для работы, но увесистую деталь, друзья вышли из магазина и, оглядевшись по сторонам, быстро подошли к «девятке» предводителя. Никто не смотрел в их сторону, никого они не интересовали. Молодые хищники приготовились к драке в кустах. Они ждали там Роберта и Ленца.

Процессия с новорожденным младенцем всем своим шлейфом уже втянулась в ворота церкви, и залитый особенно ярким после дождя солнцем пригорок был практически свободен от людей. Только блестящие машины отражали вымытыми боками дорогу и купола, и желтые листья, и всю окружающую их красоту.

– Даже жаль портить такую идиллию, но придется! – сказал своим обычным насмешливым голосом Ленц.

Роберт понял, что он собирается сделать. Быстро оценив взглядом расстояние от новенькой «девятки» молодых нахалов до последней, стоящей в самом низу пригорка машины, Роберт потянул ручку дверцы на себя.

– Так и есть, самоуверенный балбес не закрыл автомобиль! Понадеялся на сигнализацию от руля! – с удовлетворением сказал он. Быстро опустив ручной тормоз, упираясь ногами, он покатил машину вперед, придавая ей нужное направление. Ленц помогал ему, подталкивая сзади. Машина легко поддалась, потому что для движения ей достаточно было только чуть-чуть скользнуть колесами вниз с пригорка. Свой план друзья выполнили блестяще. Придав машине разбег и ускорение, добившись, чтобы она катилась не прямо, а наискосок, Роберт и Ленц легко отскочили в разные стороны и быстро удалились прочь. Никто на улице не заметил ни их манипуляций, ни свободно катящегося автомобиля. Из раскрытых дверей церкви доносилось хоровое пение, со стороны автодрома слышался рев детских машин, все было как всегда, но через несколько секунд друзья с удовлетворением услышали звон разбившегося стекла, характерный скрежет металла и звук сирены охранной сигнализации.

– Ремонт такой иномарки потянет значительно дороже, чем ремонт нашей учебной машины! – заметил как бы между прочим Ленц и еле заметно подмигнул.

– Интересно, «девятка» попала в «Тойоту» или в «Мерседес»? – как бы из праздного интереса поинтересовался Роберт и тут же добавил: – Я думаю, в «Тойоту». «Тойота Ленц Крузер» все-таки крупнее «Мерседеса», обидно было бы промахнуться.

– Ее хозяин сейчас, наверное, уже выскочил из церкви и очень хочет посмотреть на владельца этой «девятки», из-за которой все и случилось… Ай-ай-ай, какая неприятность! – Ленц огорченно пощелкал языком.

– Надо посмотреть, с каким накалом страстей произойдет их встреча! – добавил Роберт. – Может быть, мы сможем чем-то помочь нашим юным друзьям?

– Эй-эй-эй! Вы где-е-е? – закричали вместе Роберт и Ленц в глубину парка. – Хватит гулять, пора ехать! – Со стороны все выглядело так, будто взрослые дяденьки хотят отвести по домам своих не в меру разгулявшихся детишек. Первым на этот зов отозвался предводитель, заподозрив в слишком ласковом тоне какой-то подвох. Поскольку ни Роберт, ни Ленц не сделали и шага дальше площадки аттракциона, двое молодых были вынуждены выйти им навстречу. Движение вагончиков по рельсам «горок» в этот момент прекратилось – одна немногочисленная партия страждущих усаживалась поудобнее, заменяя собой другую, и в относительной тишине отчетливо стали слышны вой сирены и страшная ругань. Предводитель вопросительно посмотрел на дорогу. С той точки, где он стоял, его разбитая машина была не видна, но зато уже хорошо просматривалось пустое место на пригорке, где он ее оставил.

– А где моя машина? – со смутным подозрением посмотрел он на дорогу и в два прыжка оказался в пределах видимости. Его товарищ понял все произошедшее раньше его и потихоньку очень быстро слинял.

– Как же это могло получиться? – Предводитель нервно облизнул внезапно пересохшие губы.

– Ты, наверное, ручник не поставил и передачу не перевел, – вполне серьезно, с искренним порицанием во взгляде сказал ему Роберт и крепко, как бы пытаясь оказать поддержку, взял молодого под руку. Ленц тут же взял его под руку с другой стороны.

Предводитель, будучи не в состоянии ничего вспомнить, растерянно смотрел то на свою машину, то на Роберта и Ленца.

– Ничего, заплатишь, ты парень крутой! – пожали плечами его старшие коллеги и, как бы ненароком удерживая молодого под локотки, выдвинули его прямо под страшный мат возмущенного владельца «Лендкрузера». Тот уже тянул к молодому руки и, схватив его за грудки, стал трясти со страшной силой. Остальная публика тоже стала подтягиваться из церкви, громко выражая свои намерения.

Молодой предводитель, моментально растеряв свою наглость, трясущимися губами стал объяснять хозяину иномарки, что он ни в чем не виноват, и, недоуменно рассматривая свою поврежденную машину, помятый бампер, крыло и разбитые фары «Тойоты», стал лихорадочно звонить кому-то по мобильному… Роберт хлопнул его по плечу и сказал:

– Ну ладно, мы понимаем, что ты не сможешь отвезти нас сейчас назад, тебе не до того! Но мы не обидимся, сами доберемся как-нибудь! – И они с Ленцем, оставив молодого расхлебывать эту кашу, тихонько выбрались из толпы.

– Что ж, мне понравилось, как он выглядел в последнем эпизоде, – заметил Ленц, а Роберт добавил:

– Мне тоже. Поэтому придется отметить успех. Михалыч, мне кажется, возражать не будет!

– Я думаю, не будет!

Они уже собрались отправиться на поиски ближайшего гастронома, расположение которого, впрочем, было им хорошо известно, как что-то знакомое привлекло внимание Роберта.

– Ну-ка, секунду постой! – обратился он к Ленцу и направился в сторону автодрома.

Четыре разноцветные машинки с водителями младшего школьного возраста чинно раскатывали по кругу в одном направлении. Еще две стояли под разными углами, припаркованные к бордюру. А в седьмой машинке, кстати, ярко-желтого цвета, гордо восседала Нина Илларионовна Воронина. Служитель аттракциона не узнал ее. С ужасно деловым и даже где-то равнодушным видом она нажимала на педали, крутила руль и с видимым удовольствием подавала сигнал тем зазевавшимся салагам, которые в своих машинках оказывались у нее на пути. Пару раз она даже весьма удачно увернулась от одного не в меру развеселившегося пацана в пестрой шапочке и, проезжая мимо него, с самым серьезным видом посигналила ему два раза и еще погрозила в его сторону пальцем.

Но вот служитель остановил аттракцион, и посетители вышли из машинок и направились по металлическому полу к выходу. Последней нехотя покинула свой автомобильчик Воронина. На лице ее ясно читалось разочарование, что такая прекрасная езда быстро закончилась. С горящими глазами она сбежала по ступенькам вниз и снова направилась к кассе аттракциона, чтобы купить еще один билет. Тут-то на дорожке ее и подловили Роберт и Ленц.

– Нина! Что ты тут делаешь?

– Езжу на машинке! – Трудно было представить, что истерзанная, в ступоре пребывающая женщина, стоящая здесь перед Робертом в прошлый раз, и нынешняя Нина – одно лицо.

– Зачем?

– Чтобы потренироваться. Мне очень понравилось ездить.

– Это не тренировка, а баловство, – серьезно и недовольно сказал ей Роберт. – На следующем занятии поедем на улицу. А эти глупости ты оставь, поняла? Я же уже сказал тебе в прошлый раз, чтобы ты больше сюда не ходила.

– На улицу? А я смогу? – Она не верила, что теперь все возможно!

– Сможешь!

– Ну, тогда ладно! – Она выдохнула это с какой-то даже обреченностью.

«Она не такая, как все, – подумал Роберт, а вслух сказал: – Мы поедем с тобой на улицу. Обязательно. Ты мне веришь?»

Она ответила буднично и просто, как послушный ребенок, не привыкший, чтобы его обманывали:

– Верю. Вы мой гуру. Во всем, что касается вождения, я теперь доверяю вам безраздельно. До свидания!

Она повернулась и пошла домой. Роберт нахмурился, повернулся к Ленцу:

– Она сказала, что я гуру. На фиг мне это надо?

Ленц пожал плечами, но долго еще не сходил с места, смотря Нине вслед. Когда она исчезла, они пошли в сторону выхода. Невдалеке еще раздавался шум продолжающейся автомобильной разборки. Из церкви опять раздалось хоровое пение, но теперь оно звучало не приподнято-торжественно, как при крещении, а печально, будто там отпевали искореженные машины. Но продолжалось это недолго, и новая процессия, теперь уже венчающихся, подъехала на других машинах, чем, кстати, окончательно запрудила дорогу. А над всем этим шумным и в общем-то бессмысленным скопищем людей и машин ярко светило, отдавая последнее тепло, прохладное московское солнце.

С начала первого занятия по вождению прошло десять дней. Шарль Готье пока еще не приехал в Москву, но его по-прежнему ожидали со дня на день, и поэтому в центральном офисе Кирилла все стояли на ушах. Кирилл очень нервничал, беспрерывно пил кофе и орал на всех больше обычного. Нина не любила заходить к нему в офис. Ее пугало обожание, с которым смотрели на Кирилла почти все без исключения женщины, кажущиеся ей самой прекрасными и умными. Его замечания она считала грубыми, манеру разговора – недопустимой. Несмотря на это, в ведении дел он практически всегда оказывался прав, чутье делового человека редко подводило его, но быть окруженным такими красавицами и умницами и вести себя с ними просто по-хамски казалось для Нины нонсенсом.

«Никогда я не смогла бы работать с таким человеком!» – думала она.

Иногда, правда, ей попадались статьи в журналах с воспоминаниями неких знаменитостей, из которых следовало, что режиссеры или кутюрье обращаются с женщинами, как обращался Карабас Барабас с куклами; что они бывают с ними злы, несправедливы, грубо кричат на них и доводят до слез. А женщины, несмотря на все это, остаются им благодарны, любят их, выходят за них замуж… в крайнем случае пишут о них благодарственные воспоминания. И Нина поняла, что если женщина, пройдя через многие унижения, все-таки делает карьеру, она считает большой жизненной удачей, что жизнь свела ее с этими невозможными тиранами.

«Как странно, – думала Нина, – что мировые красавицы бывают так искренно преданны каким-нибудь хлюпикам, сморщенным монстрам, которые не только, бывает, не ценят их любовь и преданность, а еще и меняют их, как кукол на полке, женятся без разбору и дают поганые интервью о своей личной жизни журналистам. Как хорошо, что мне этого ничего не надо! Ни особенной красоты, ни славы, ни успеха! Ни журнальных обложек, ни лица во весь экран…»

Нина прекрасно отдавала себе отчет, что многие женщины были бы не только не прочь занять ее место рядом с Кириллом, но и сочли бы это за большую жизненную удачу, потому что с виду казалось, что место его жены сулит и благополучие, и прекрасную, безбедную жизнь. И она действительно боялась того, что когда-нибудь ее муж захочет жениться на другой женщине и сменить хозяйку в доме. «Кто его знает, может быть, действительно он не считается со мной из-за моей слабохарактерности? А попадись ему другая женщина, к примеру, такая же, как его мать, и все может пойти по-другому. В доме рядом с новой женой появится домработница, а довольная и деловая супруга будет заниматься своими делами – бизнесом, или любовниками, или путешествиями… А я окончу свои дни в доме престарелых, потому что за все эти годы, проведенные рядом с ним, даже не заработала себе приличную пенсию». Так довольно часто думала Нина после посещения офиса Кирилла по какой-нибудь необходимости.

Кстати, вопрос о домработнице занимал ее давно. Кирилл говорил, что теперь во всех уважающих себя семьях обязательно есть помощница по хозяйству, и Нина тоже могла бы через агентство пригласить кого-нибудь в дом. «Хозяйство возьмет на себя чужая женщина, а что тогда буду делать я? – думала Нина. – Она будет с деловым видом расхаживать по комнатам, разговаривать со мной, прикасаться к моим вещам…» Нину даже передергивало от этой мысли. Она представить не могла, что кто-то посторонний будет все время присутствовать в ее доме. «Мне придется тогда просто уходить из квартиры, а куда я пойду? Приличной работы мне уже не найти, кругом сидят молоденькие и умненькие мальчики и девочки, такие же, как в офисе Кирилла. Свое дело я завести не сумею, нечего даже и браться, да у меня и желания к этому нет. Денег каких-то больших мне не надо. По салонам и выставкам я ходить не хочу, врачей боюсь, массаж не люблю, спортом не занимаюсь… На что я способна? Пожалуй, мне нравится вести занятия в своем училище, но и только. Я и работаю не много, так, что работа не успевает надоесть. Я, в общем, счастливая женщина, – думала она. – Так буду же наслаждаться своим счастьем, пока оно есть!»