Перед тем как приступить к чаепитию, она все-таки вышла в коридор и набрала номер своего домашнего телефона, а затем мобильный номер Кирилла. Ни тот, ни другой не отвечали, она опустила трубку и отправилась пить чай. Она тянула из чашки горьковатую жидкость и думала о прошлом. Вспоминала и хорошие, и тяжелые времена. Грустно улыбалась тому, как непросто ей было учиться в математической школе, а потом в университете; пожимала мысленно плечами, когда не могла вспомнить, чем же именно пленил ее Кирилл в студенческие годы – ничего в нем особенного не было, кроме привлекательной мордашки и веселого характера. «Что ж, и это было немало», – думала она. И она не хотела признаться в том, что ждала его сейчас, надеялась, что он найдет ее и приедет за ней и, может быть, даже выкажет в его обычной манере недовольство, что она забралась в эту глушь и отвлекает его от дел.

Потом пришли тяжелые мысли о том, как быстро истаяли последние годы ее родителей. Она извлекла из шкафа альбом со старыми фотографиями и с упоением принялась их рассматривать. За всем этим она просидела долго и не слышала шума машины, въехавшей в их двор.

Ночью она решила позвонить домой снова. Телефоны по-прежнему не отвечали. В ответ она скривила презрительно губы, разделась и стала стелить постель. Вдруг совершенно неожиданно для нее раздалась оглушительная трель дверного звонка. Нина вздрогнула и одновременно обрадовалась: «Это Кирилл! Неужели он все-таки догадался, где я, и приехал? Значит, он любит меня!» Она заметалась в поисках халата, но, не найдя его, накинула на себя попавшееся под руку полотенце и побежала к двери:

– Кто там?

Глазка в двери не было.

– Нина, это я! Открывай! – раздался с той стороны таинственный, напряженный шепот.

Пульсатилла! – Нина вздохнула разочарованно и, уже не обращая внимания на полотенце, отперла дверь. Пульсатилла вошла с чрезвычайно заговорщицким видом.

– Ты не одна? – сдавленным шепотом проговорила она.

– Одна.

– Почему тогда прячешься?

– От кого? – Нина совершенно не понимала, в чем дело.

– От Кирилла. Он сейчас сюда приезжал.

– Приезжал? Не может быть! Никто не приходил!

– Ну как я могла ошибиться, если у меня квартира расположена на первом этаже, окна выходят на улицу рядом с подъездом и самое крайнее окно – кухонное, а плита стоит прямо рядом с ним? Я как бесплатная ищейка вечно на страже!

– Но ведь сейчас темно!

– Ну и что! Что я, вашу машину не знаю?

– Но Кирилл точно сюда не заходил!

– А ты что здесь делаешь? – Пульсатилла тем временем осторожно вошла в комнату, будто боялась увидеть там гремучую змею.

– Отдыхаю.

Убедившись, что в комнате действительно никого нет, Пульсатилла в упор, не стесняясь, спросила:

– Вы что, поссорились?

– Кажется, нет.

– Тогда я ничего не понимаю! – Пульсатилла прочно уселась на диван, отодвинув чистую простыню, и всем своим видом потребовала ответа. Нина прильнула к ее материнскому плечу.

– Я и сама ничего не понимаю!

– Давай рассказывай! Не тяни!

– Жаль, выпить нечего! – Нина рассеянным взглядом обвела полупустые полки шкафов. – Всухую не рассказать.

– Сейчас принесут! Готовь пока рюмки. – Пульсатилла быстро набрала свой домашний номер и строгим голосом отдала приказание. Через минуту в дверь позвонила ее младшая девочка, протянула пакет и исчезла. – Подношение родителей, – объяснила Пульсатилла и извлекла на свет пузатую бутылку ирландского сливочного ликера и коробку конфет. – Зарплата никакая, но без конфет не живу! – пояснила она,

Ликер был разлит.

– Кайф! – отпила из своей рюмочки Нина и блаженно откинулась на спинку дивана.

– Давай не тяни! – погрозила ей пальцем подруга. – Что у тебя стряслось?

– Сама еще точно не знаю, но, чувствую, что-то происходит, – начала рассказывать Нина и не стала таить ничего. Рассказала про все – и про то, что ездила с преподавателем к Ленцу, и про то, как стала симпатизировать ему (симпатизировать, но и только! – подчеркнула она, подняв кверху указательный палец), и про красавицу Лизу, и про странное поведение Кирилла. И про вечернюю драку, и про то, что ноги сами привели ее к старому дому.

– Ну, дорогая, ты дура! Зачем ты сюда приперлась? Если Кирилл тебя бросит, винить будет некого! – сурово заключила, выслушав ее рассказ, Пульсатилла.

– Неужели бросит? – Нина посмотрела на нее испуганно.

– Еще как бросит! – торжественно подтвердила свои взгляды на Нинино будущее Пульсатилла. – Поживешь тогда, как я, на одну зарплату, будешь локти кусать, что мужа не сберегла!

– Ты думаешь, это все действительно опасно? – Нина закусила губу и готова была заплакать. Четыре рюмки ликера сделали свое дело, Ей не нравилась ее нынешняя жизнь, но неизвестное будущее страшило еще больше.

– А ты думаешь, нет? – Пульсатилла уже хотела изложить подруге в который раз свой собственный опыт, но вдруг охнула и округлила глаза, – Так вот оно что! А я-то сначала не поняла! – сказала она.

– Что именно? – тревожно спросила Нина.

– Так твой Кирилл сюда с девушкой приезжал! Вот в чем все дело! То-то мне показалось, что в машине у него кто-то был!

Нина сидела молча, в голове у нее медленно проворачивались различные варианты происшедшего.

– Если бы Кирилл приехал за мной, он бы поднялся?

– Вот именно! Теперь и соображай! – Пульсатилла постучала кулачком Нине по лбу. – Он приехал сюда вместе со своей, как ее, Лизой!

– С Лизой?

– Ну, ты сама говорила, что ее зовут Лиза.

Нина растерянно кивнула головой.

– Он вышел из машины и увидел в окнах свет. Ты-то была уже в этот момент в квартире! Понимаешь? – объясняла ей Пульсатилла – Тогда он понял, что ловить ему здесь нечего, развернулся и уехал.

– Куда?

– Откуда я знаю куда? Наверное, к вам домой. Ваша квартира теперь оказалась свободной.

– Ты хочешь сказать, что он сейчас находится у нас дома с Лизой?

Пульсатилла только пожала плечами:

– Ну, может быть, не у вас, может, еще где-то…

– Этого не может быть! – уверенно заявила Нина.

– Почему?

– А если я сейчас пойду домой?

– Ночью? Через парк?

– Но он вообще не может так поступить! Ведь это же оскорбительно!

– Ну ты даешь! – выдохнула Пульсатилла. – Для мужиков это все не имеет никакого значения. Они живут одним днем. Это мы, глупые бабы, перебираем открыточки, записочки, фотографии… А мужики не такие – для них существует только настоящий момент. Захотелось провести ночь с какой-нибудь красивой девчонкой – уложит хоть в супружескую постель, не поморщится. Я таких за свою жизнь насмотрелась… спасибо.

Нина соскочила с дивана, снова побежала к телефону.

– Никто не отвечает!

– Что он, такой дурак, чтобы сейчас брать трубку?

– Я все-таки оптимистка. – Нина примирительно обняла подругу за плечи. – Не верю, что он мне изменяет, да еще так пошло. Извини, ты могла ошибиться. – Она погладила пышные Пульсатиллины волосы. – Расскажи лучше про себя. Наш французский знакомый привлекает тебя в качестве гида?

– Встречаемся, – пожала в ответ плечами подруга. – И вот что самое противное в бабском характере, в частности, в моем, – не могу я себя с мужиками правильно поставить! Проклятое сердце всюду лезет, куда не надо! Ну, казалось бы, заморский гость, фирмач с молодой женой, весь мир объездил – сегодня здесь, завтра там, ну какое мне до него может быть дело? Какие надежды? Нет, скажет пару комплиментов – я уже таю! Обнимет за плечи – я вся горю! Мне бы сразу четко оговорить с ним мой гонорар за услуги гида и переводчика – нет, я трачу на него время совершенно бесплатно! Я выворачиваюсь наизнанку, чтобы продемонстрировать ему себя и нашу столицу в самом лучшем виде! Да если бы он снял проститутку на улице, он бы ведь ей платил?! А я работаю с ним так, за любовь!

– Что, уже и до этого дошло? – удивилась Нина. – Когда же ты успела?

– Чего там успевать, он меня на следующий же вечер пригласил на съемную квартиру.

– Он же в гостинице живет!

– Когда в гостинице, а когда и в апартаментах. Между прочим, там не хуже, чем у тебя.

– И ты ему что, там обед готовишь?

– Когда как. Хочется ведь по доброте душевной познакомить французика с нашей кухней. Вот и изощряюсь – то плов, то борщ, то грибную солянку. Еще ему и не все нравится! Он к такой еде не привык, ему бы чашку бульона да кусок мяса. А вино он приносит. Французское.

– Так, наверное, он считает, что у тебя заработок приличный!

– Хрен его знает, что он считает! Мы все дуры, кто к нашему поколению принадлежит! Всех стараемся обогреть! Вон твоя Лиза – молодая, а уже поняла, за кого надо хвататься.

Нина промолчала.

– И ведь я знаю, что зря трачу на этого французика деньги и время! Отнимаю от себя и от девчонок! И ничего поделать с этим не могу!

– Что, неужели полюбила? – испуганно спросила Нина.

– Полюбила, не полюбила, кто разберет? Мне его жалко, черт знает почему! Он ходит по городу, ничего не боится, никого не остерегается, будто не знает, какая у нас тут жизнь! Да его в каждой подворотне могут пришить только за одну банковскую карточку! А уж когда он по вечерам солдатскую ушанку на себя напяливает и идет по Арбату прогуливаться, так каждая сволочь считает своим долгом впарить ему в качестве сувенира какую-нибудь дрянь!

– Тебе-то какое дело?

– Ну, в этом и фишка! Я прекрасно понимаю, что мне до него не должно быть никакого дела, а вот жалко его, как маленького, и все!

– У него такие руки противные, как у осьминога, – вспомнила Нина. И тут же подумала про аккуратные руки Роберта и будто ощутила, как он кладет свою руку поверх ее руки при переключении рычага передачи. Она даже испугалась – ведь в этой ситуации она должна была, по логике вещей, вспомнить руки Кирилла, мужа, с которым прожила столько лет, а вот поди ж ты, вспомнила Роберта.

– Противные… – протянула в ответ Пульсатилла. – Конечно, с первого раза противные, а теперь я уж и привыкла! И вовсе не такие противные, когда он обнимает.

– Счастливая ты! – искренне сказала Нина. – Я бы тоже хотела всех любить и жалеть. Только не получается.

– Меня только никто не жалеет! – усмехнулась Пульсатилла. – А тебе, подруга, надо выкинуть дурь из головы! Вот завтра вставай, иди на работу, потом в косметический салон на массаж, на ванны, на масочки для лица, на искусственный загар. Надо быть в форме! У Кирилла ничего не спрашивай, делай вид, будто ты ничего не знаешь, ничего не подозреваешь, и тапочки ему носи в зубах.

– Мне завтра на работу не надо, – ответила Нина. – У меня завтра с утра занятие по вождению.

– Ну, значит, на занятие, а потом опять по той же схеме – масочки, загар, ароматерапия. И аутотренинг не забудь.

Зазвонил телефон.

– Это Кирилл! – Нина испуганно посмотрела на подругу. – Взять трубку?

– Это мои девчонки меня потеряли, – снисходительным голосом сказала Татьяна и объявила в телефон: – Сейчас иду! А вы уже давным-давно должны были спать!

Нина закрыла дверь, забралась под одеяло на теплую, нагретую телами двух женщин постель и тут же уснула. Программа, намеченная Пульсатиллой, показалась ей весьма разумной.

«Танька понимает толк в этих делах», – подумала Нина. То, что Пульсатилла понимает проблему скорее теоретически, Нину не смутило. Она уснула и спокойно спала до самого утра.


Мучить телефон Нина больше не стала. Она быстро оделась, прополоскала рот, выпила вместо завтрака пыльного чаю с сухарем и быстро побежала на занятие. По дороге она сразу же зашла в недавно открывшийся косметический салон, записалась на все процедуры, которые рекомендовала ей Пульсатилла, и подумала, что пройти их все – уже само по себе немалое испытание и для души, и для тела. И если она выйдет из него с честью, то справиться должна и со всем остальным. «Времени для всего этого нужно столько же, сколько понадобилось бы, если б я каждый день ходила на работу. Что же, придется спрессовать время и все успеть!» – решила она.

Учебная машина стояла посреди двора на своем месте, маленькая собачка вертелась возле нее, подняв переднюю лалу, и поскуливала. Машина была пуста, но открыта. Нина размотала с головы синий шарф, бросила его на заднее сиденье, привычно открыла переднюю дверцу, села на место водителя и пристегнулась. Роберта она увидела в зеркало заднего вида. Он в распахнутой кожаной куртке вышел из дверей черного хода школы и пошел к их машине. Нина, как только взглянула на него, сразу поняла, что он чем-то сильно взволнован. В руке у него была какая-то скомканная бумага, похожая на письмо.

«Что-то еще случилось», – подумала она, но спрашивать ничего не стала,

– Заводи, – вместо приветствия буркнул ей Роберт, и она хоть и ничего не сказала в ответ, но тут же подумала, что никогда нашим мужикам еще не достигнуть уровня «трех товарищей», хотя бы во внешних проявлениях воспитанности. Она завела. Собака при звуках работающего двигателя, прихрамывая и припадая при каждом шаге, отодвинулась в сторону. Лапу она по-прежнему держала на весу.