– Ну-ка покажи! – деловито сказала Татьяна. – Синяк есть? Если есть, очень хорошо. Сейчас мы его самого в милицию сдадим!

Нина покрутила головой перед зеркалом. С сожалением сказала:

– Нет, синяка пока нет. Может, завтра проявится!

– Вот завтра заявление и напишем! – угрожающе пообещала Пульсатилла.

Кирилл, лежа на полу, только иронически хмыкнул, покрутив пальцем у виска:

– Испугали вы кого-то вашим заявлением! Я менту денег дам, и никто у вас заявление принимать не станет!

– Нина, собирайся! Пошли отсюда! Нечего с таким козлом оставаться! – сказала ему в ответ Пульсатилла. – Но завтра мы вернемся. Не думай, квартиру тебе не оставим!

При этих словах Кирилл снова попытался сесть и замахнуться теперь уже на Пульсатиллу. Замах получился слабый, Пульсатилла с усмешкой ткнула ему в живот пальцем, но Нина закричала:

– Не трогай его больше! – Поскорее подставила ему сзади стул, и Кирилл с размаху, опять застонав, плюхнулся на него.

– Да он у тебя просто идиот, – продолжала Татьяна, – если не соображает сам, что сделала для него жена и что сделает с ним буквально через пару месяцев эта мерзавка! Наглая интриганка, которую пальцем никто не трогал! И жаль, что не трогал!

Нина развела в стороны руками, мол, да, ничего не поделаешь, вот так и приходится жить!

Пульсатилла обняла подругу за талию.

– Ничего с ним не сделается, пусть полежит да подумает обо всем!

«Вот тебе и повод показаться перед ним в новой шубке! – подумала Нина. – В новой шубке и с заплывшим глазом».

Щека у нее саднила, но так уж повелось, что русские женщины быстро забывают обиды. В сознании Нины Кирилл оказался пострадавшим в большей степени, чем она, ибо рана, нанесенная Пульсатиллой, все-таки кровоточила, а ее собственный глаз хоть и заплыл, но немного.

Торопливо она бросила в сумку ночную рубашку и тональный крем, чтобы в случае чего замаскировать им щеку, зубную щетку и расческу. Достала из гардероба шубку. Горделиво надела ее.

– Ух ты! – восхитилась Татьяна. – Какая красота! – Нина нарочно повернулась перед Кириллом на каблуках, чтобы он смог оценить, как лежит мех в расклешенных фалдах спинки.

– Жена у тебя – красавица! А ты – дурак! – искренне сказала ему Пульсатилла. И Нина тоже заметила какое-то странное выражение в его глазах.

«Нет, это не восхищение! Тут что-то другое», – подумала она с проницательностью, свойственной обманутым женам.

И, как это было ни печально, она оказалась права. По заслугам оценив достоинства шубки, Кирилл думал вовсе не о том, как прекрасно эти меха сидят на его жене. Он соображал, пойдет ли она Лизе.

«Наверное, нет! – решил он. – У Лизы голубые глаза, очень светлая кожа. Ей должна подходить голубая норка. Шубка – прекрасная компенсация за унижение, которое ей доставили эти бабы!» Бабами он определил свою жену и ее подругу, а про унижение и побои рассказала ему сама Лиза, со слезами встретив его возле дома.

– Я хотела мира! – всхлипнула она. – А получила пощечину! – И она осторожно потрогала пальцами якобы больное место.

– Подожди меня здесь! – закричал Кирилл.

– Нет уж, разбирайся со своими мегерами сам! – снова всхлипнула Лиза и, подняв прелестную ручку, тут же остановила частника. Увидев, что от его возлюбленной остался только след выхлопной трубы, Кирилл, как лев, устремился наверх. А наверху Нина с Таней, как это уже известно, хором исполняли шлягер про любовь.

Когда они, уже почти ночью, держа друг друга под руки, чуть не бегом бежали через парк домой к Пульсатилле, Нина, выскочив на мостик с грифонами, машинально опять подняла повыше воротник.

Конечно, никого уже не было ни у мостика, ни на пригорке, и только красиво освещенная со всех сторон церковь взирала на них равнодушно, как всякое произведение искусства.

«А все-таки Роберт меня ждал!» – с затаенной радостью вспомнила Нина и вздохнула украдкой, чтобы подруга ничего не заметила: само ожидание счастья казалось ей в таких обстоятельствах неприличным.

7

Роберт же в это время пребывал совсем в другом месте. Они с Михалычем снова собрались проведать Володю и, закончив все дела в школе, поехали в больницу на его машине. Еще у школьного тупика Роберту показалось немного странным, что, как только они выехали за ворота, следом за ними двинулась какая-то темная иномарка, по виду дорогой джип.

«Ну мало ли, кто здесь стоял, – подумал он и спокойно поехал вдоль бульвара. – Надо будет, объедет!»

Роберт показал сигнал «вправо», выруливая на проспект. Джип медленно ехал за ним, будто сомневался, стоит ли обходить его на повороте.

Когда Роберт выехал на проспект, джип вырулил за ним. Но как только Роберт набрал приличную скорость, джип резко обогнал их машину и подрезал, одновременно вдарив по тормозам. Роберт был начеку и тоже затормозил, но все-таки не успел остановиться, не коснувшись джипа. Удар «Жигулей» был вовсе не сильным, но мощный с виду джип буквально развалился перед ними на части.

– Нас подставили!

– Ну, теперь держись! – сказали друг другу они.

Из джипа вылезли четверо парней. Трое были незнакомы – ростом и весом, как на подбор, словно десантники; а вот четвертого и Михалыч, и Роберт хорошо знали – этим четвертым оказался не кто иной, как предводитель их противников по школе, хитрый и юркий парень, заводила, тот самый, которого они наказали у церкви на пригорке.

– Ну что, ребята! Вы попали на бабки! – сказал один из «десантников», первым вразвалочку подходя к машине. За ним подтянулись и остальные. Заводила скромно оставался в тени мощных фигур, украдкой поплевывая в кулак.

– Вызываем ГАИ! – с виду спокойно сказал Михалыч через закрытое стекло, не делая никаких попыток вылезти из машины.

Вокруг них стала образовываться пробка. Машины, напирающие сзади, немилосердно сигналили, разрывая звуками нервы. На тротуаре собрались несколько человек, но потом, увидев, что ничего из ряда вон выходящего не произошло, стали быстро расходиться.

– Свидетелей не найдем, – философски заметил Михалыч.

– Ты забыл, где мы живем? – отозвался Роберт. – Я думаю, где теперь взять бабки. Все, что у меня было, я отдал Ленцу.

– Подожди паниковать, посмотрим, кто сейчас приедет из ГАИ.

– Зачем нам ГАИ, когда и так все ясно! – басили «десантники». – Мы ехали, никого не трогали. Вы со всей своей дури дали нам в зад, так что наша новенькая машинка рассыпалась, как игрушечная, в хлам. Будете платить!

«Десантники» только и ждали, что кто-нибудь, или Роберт, или Михалыч, чуть-чуть приоткроет дверцу, чтобы выйти посмотреть, что же случилось с обеими машинами. Вот тогда бы они уже по-настоящему взяли их в оборот, вытрясли бы документы и могли давить на них по-настоящему. Но Роберт и Михалыч твердо знали, что выходить из машины в таких случаях ни за что нельзя.

– Спокойно, ребята, спокойно! – нарочито флегматично бубнил Михалыч. – Будем ждать ГАИ.

Один из «десантников» возбужденно орал в мобильный телефон. Роберт с Михалычем ждали. Автомобильная пробка вокруг них разрослась до неимоверных пределов, и многие машины уже стали заворачивать как попало, чтобы только как-нибудь, хоть по встречной полосе, хоть по газону, выбраться на свободу. Крики и шум достигли апогея. ГАИ не ехала как назло.

– Подремать пока, что ли? – сказал Михалыч, но Роберт видел, что на самом деле он тоже сидел в огромном напряжении.

– Гаишники специально не едут. Думают, что мы тут сами разберемся! – предположил он.

– Если они хорошо знакомы с этими ребятами, то может, и так! – согласился Михалыч.

Гаишники приехали через полтора часа. Их маленький по сравнению с джипом бело-голубой «жигуленок» примчался по встречной полосе, как конек-горбунок, расталкивая замешкавшиеся автомобили и распугивая прохожих. Капитан ГАИ был знаком и Роберту, и Михалычу. Он долго оформлял протокол происшествия, составлял план, разговаривал с «потерпевшими». Трое амбалов со скорбными лицами дружно рассказывали, как они хорошо и спокойно ехали и вдруг услышали сзади жуткий удар. Потом капитан сел в машину Роберта. Они пожали друг другу руки. Капитан был тот самый, который иногда помогал Роберту утрясать дела учеников.

– Ты же понимаешь, они нам подставились! – сказал капитану Михалыч. Он тоже был знаком с ним.

– Я все понимаю, ребята, – задумчиво сказал капитан, – но вы были сзади, значит, это ваша вина!

– Но повреждения на нашей машине не такие, чтобы от удара развалился целый джип. У них все специально было навешено на соплях, чтобы при малейшем столкновении посыпаться, как игрушки.

– Это разбирать надо экспертам, а не мне, – произнес капитан. – Экспертиза, повестки, то да се, суд еще неизвестно как решит, а у этих орангутангов будут, между прочим, ваши адреса. Роберт-то, насколько я знаю, один живет, – капитан со значением взглянул на Михалыча, – а у тебя – семья: жена, дети!

Михалыч при этих словах шумно глотнул воздух.

– Единственное, чем могу помочь – посодействовать, чтобы вы договорились полюбовно на более-менее приемлемых условиях, – продолжал капитан. – Я ведь тоже знаю этих волков, но упечь куда подальше их не могу. Кусаются сильно.

– Они нас специально выслеживали, – сказал Роберт. – Четвертый, самый маленький ростом из всех, работает в нашей школе.

– Угу! – глубокомысленно произнес капитан. – Этот маленький – брат одного из больших. Тогда, ребята, считайте, вы сами у себя чего-то не поделили! Тем более тогда не советую огрызаться. Они могут спалить всю вашу школу.

Он вышел из машины и подошел к джипу.

– Сколько? – спросил он у самого здорового. Тот показал на пальцах внушительную цифру, а потом еще одну, гораздо меньшую.

– Это тебе, – пояснил он.

– Нет уж, – сказал капитан. – Передать – передам, а участвовать не буду. Мои знакомые. Комиссионные убирай и сбавляй цену.

– Ну, тогда… – Здоровый стал соображать.

– Ну чего ты, чего… – вертелся вокруг него маленький заводила. – Их давно пора наказать!

– Отстань! – Здоровый пихнул его локтем, и маленький отлетел, как пушинка. – Ну, если ты не участвуешь, тогда вот так! – Здоровый выкинул на пальцах новую комбинацию цифр.

– Они не потянут! – уверенно сказал капитан. – Кроме того, они тоже крутые мужики. Не надо их совсем обижать.

– Ну вот так! Это последнее слово! – Амбал показал еще одно число, и капитан пошел назад к машине Роберта.

– Вот столько, и это их крайняя цена, – сказал он и повторил перед Михалычем и Робертом комбинацию амбала. Те сидели молча, с трудом осознавая величину контрибуции. – Разъезжаемся, ребята, а то пробка до Кремля скоро дойдет, – скомандовал капитан и пересел в своего бело-голубого горбунка. Сержант, приехавший в машине вместе с капитаном и все это время специально не выходивший на улицу, теперь с деловым видом появился на мостовой и начал с энтузиазмом руководить жезлом, регулируя потоки транспорта.

Амбал подошел к машине Роберта.

– Срок тебе даем пять дней. За деньгами подъедем в школу, – сказал он через стекло, и вскоре темный джип укатил восвояси. Тронулись и Роберт с Михалычем.

– В больницу ехать уже поздно, – сказал Роберт.

– Давай по домам, – отозвался Михалыч, – Галка уже волнуется, наверное!

– Ленцу не говори! – предупредил Роберт. – И поспрашивай у знакомых, может, кому нужны мои «Жигули»? Ты же знаешь, старушка, несмотря на возраст, еще достаточно хороша. И двигатель у меня к ней есть новый, идеально отлаженный.

– Ты за нее много не выручишь. – Михалыч задумчиво разглядывал свои ногти, в которые навсегда въелись машинное масло и смазка.

– Недостающее попытаюсь занять.

– На всю оставшуюся жизнь?

– Посмотрим. Тебя домой?

– Поедем в школу, в гараж, – отозвался Михалыч. – Времени у нас не так много. Машины, чтобы их хорошо продать, должны быть в идеальном состоянии. Сначала займемся «Жигулями», а потом моей «Волгой».

У Роберта, когда до него дошел смысл сказанного Михалычем, вдруг что-то защипало в носу.

– А как же Галка? – спросил он и изо всех сил стал тереть переносицу.

– Мы ей позвоним, – тихо ответил Михалыч. И перемигнувшийся огнями огромный ночной город подтвердил его правоту.

Несколько часов они трудились молча, понимая друг друга и без слов, но уже почти в три часа ночи, когда они заканчивали работу и вытирали ветошью руки, Роберт вдруг высоко поднял голову и спросил с обидой, обращенной неизвестно к кому:

– Но все-таки, Михалыч, ты такой мудрый, знающий… объясни тогда мне, малолетке, что творится на свете? Мы с тобой, Ленц и другие… За что воевали? На что клали жизни? Чтобы вот эта сволота нас сейчас имела вдоль и поперек?

– Мы воевали, потому что так, а не иначе сложилась наша жизнь. У каждого она складывается по-своему, – ответил Михалыч. – Что же касается конкретного сегодняшнего случая – нечего было тогда у церкви их машину под откос пускать. Тоже партизаны хреновы! Неуловимые мстители! Что вы думали, они не поймут, чьих рук это дело?