— Тан… мистер Макнайт, так как вы знакомы с классической литературой, мне было бы интересно ваше мнение до поводу одного из моих начинаний.

С удивлением приподняв бровь, Таннер перенес свое внимание на девушку.

— Это интересно, — подбодрил он ее.

— Да. Но сперва давайте приступим к обеду. За столом я вам все расскажу.

Когда все трое с полными тарелками устроились вокруг стола, Эбби начала:

— Я пишу рассказы для детей и надеюсь, что когда-нибудь их напечатают.

— Рассказы для детей? — удивленно переспросил Таннер.

На ехидное фырканье отца Эбби внимания не обратила.

— Да. Об одной маленькой мышке и ее приключениях.

— Какие приключения могут быть у мыши? — спросил Таннер, отрезая увесистый кусок жареного мяса.

— Ах! Боже мой! Разные, — ответила Эбби, воодушевляясь, как всегда, когда разговор заходил о ее сочинительстве. О том, что она надеется опубликовать свои рассказики, она не говорила никому, кроме отца, да и то, когда ссорилась с ним. Но Таннер… это совсем другое дело. В нем было нечто, что вызывало на откровенность.

— Если подумать, то каждое классическое произведение это одно приключение, следующее за другим. История с Троянским конем. Ясон и аргонавты. А вспомните-ка ящик Пандоры. А Медуза Горгона. Если подумать, то мы сами сейчас совершаем приключение не менее тяжелое и интересное, чем то, что описано в «Одиссее». Мы предпринимаем рискованное путешествие в неизведанное. А Тилли — это моя маленькая мышка — у нее свое путешествие. Она оказывается перед лицом опасности, она завязывает неподходящие знакомства…

Эбби сделала вынужденную паузу, только когда кусочек мяса, сорвавшись с вилки, которой она жестикулировала, упал в костер. Ах! Ужаснувшись собственному непристойному поведению, Эбби виновато взглянула на отца. Несмотря на то, что он был недоволен ею, в глазах его явно читалось смущение и замешательство. Казалось, он только что по-новому взглянул на свою дочь; Таннер был удивлен, но к планам Эбби отнесся с явным одобрением.

— В общем, вы хотите греческие и римские мифы переписать так, чтобы героем произведений стала маленькая мышка?

Эбби кивнула, бросила взгляд на свою тарелку и отрезала кусочек мяса. Мясо. Мясо удалось на славу, отметила она про себя. Слава Богу, как хозяйка она не ударила лицом и грязь. Но вот то, что кусочек мяса соскочил с вилки…

— Так вы знакомы с греческой и римской мифологией?

Оба — Эбби и Таннер — насторожились, услышав насмешливый голос хозяина. Одно хорошо — он хотя бы принял участие в разговоре.

— С тех нор много воды утекло, — посетовал Таннер. — Последние годы у меня не было ни времени, ни доступа к книгам.

— Книги есть у нас! Правда, папа?! — спросила Эбби, вынуждая отца ответить.

— Всего несколько, — после затянувшегося молчания отозвался мистер Блисс. — Но у каждого человека должна быть, по крайней мере, Библия. В этой замечательной книге содержится множество сюжетов, которые никого не оставят равнодушными, и все они — без сомнения, более нравственны, чем древние мифы, — наставительно заметил он.

Напыщенный поучительный тон отца был хорошо знаком Эбби. Но в этот раз он разозлил ее больше, чем обычно.

И она взорвалась:

— Некоторые высокоморальные люди считают многие библейские истории глубоко безнравственными. Например, «Песнь песней» Соломона. Вы когда-нибудь читали ее? — последняя фраза была адресована Таннеру.

Он медленно покачал головой, не отводя от девушки взгляда, как будто уловив, что Эбби сознательно хотела вызвать раздражение отца.

— О чем эта «Песнь песней»?

Девушка пришла в замешательство. Она хорошо знала это место из Библии. Она перечитывала его много раз, восхищенная воспеванием грудей, бедер, живота, тех частей женского тела, упоминание о которых воспламеняет мужчину и делает брачное ложе ложем страсти. Но едва ли Эбби была готова передать содержание стихов Таннеру. Она была поражена уже тем, что посмела произнести это вслух. А папа… Он сидел с застывшим лицом. Эбби, тяжело дыша, отвела взгляд, прекрасно зная, что лицо ее заливает краска.

— Это о том… как… жених… любит и воспевает… свою невесту. Он… он…

— Это аллегория, метафора, — не выдержал отец. — Жених и невеста это олицетворение Бога-Отца и избранного народа. Эбигэйл, не следует искать в этой библейской истории того, чего там нет.

Мистер Морган бросил на дочь сердитый взгляд, и она поняла, что зашла слишком далеко. А чего еще она могла ожидать от отца?

— Не припоминаю этого отрывка, — попытался разрядить напряжение Таннер. — Но надо сознаться, что я давно не перечитывал Библию. Надеюсь, вы оба позволите сопровождать вас к следующей проповеди преподобного отца?

— Это было бы прекрасно, — кротко согласилась Эбби и, ухватившись за возможность изменить тему разговора, поинтересовалась, не добавить ли мужчинам свежеиспеченного хлеба.

Далее беседа потекла мирно. Эбби и Таннер, будто заключив молчаливое соглашение, беседовали о том, что каждый из них ждет от прибытия в Орегон, какие трудности им еще придется преодолеть. Мистер Морган пребывал в молчании. Он лишь принял от дочери кисет и трубку в обмен на пустую тарелку. Все остальное время он курил, наблюдая за дочерью из-под насупленных бровей. Таннер тоже закурил. Но он курил самокрутку, которую ловко и быстро свернул.

Обед завершился. Мистер Морган дождался, когда Таннер докурит свою самокрутку, и поднялся, давая понять, что гостю пора прощаться, по Эбби любой ценой хотелось задержать молодого человека.

— Интересно, на что похожи земли, куда мы едем? — спросила Эбби, вся подаваясь вперед.

Танкер выпустил струйку дыма в ночное небо.

— Это необжитые места, лишенные удобств, к которым вы, должно быть, привыкли. Там есть церкви, но их очень мало. Полагаю, что каждый священник мечтает изменить эту ситуацию, — с этими словами Таннер ловко бросил окурок в догорающий костер. — Там очень нужны школы. Ведь каждый год туда приезжают все новые и новые семьи.

Эбби улыбнулась. Она была счастлива уже тем, что находится рядом с ним, слышит его голос, любуется его движениями и выражением его лица. Ощущение счастья стало законченным, когда Таннер сказал, что в Орегоне нужны учителя. Может ли жизнь быть лучше, чем она была в эту минуту?

Он может поцеловать меня.

Эбби отогнала от себя эту нечестивую мысль, но окончательно избавиться он нее она так и не смогла. Если бы он поцеловал ее сегодня, она была бы самой счастливой девушкой на земле, нет, самой благодарной женщиной.

Чувство беспокойства, которое Эбби испытывала уже давно, это жгучее любопытство с появлением Таннера еще больше обострилось.

Эбби поерзала на стуле, потом подняла глаза и встретила немигающий взгляд молодого человека. О чем, бишь, они разговаривали? Ах да… об Орегоне. О школе.

— Я… я рассчитываю открыть в Орегоне школу, — произнесла Эбби, надеясь, что за время ее мечтаний предмет разговора не изменился.

Взгляд Таннера стал сосредоточеннее.

— А вы что же… учительница?

— Поздно уже… — глава семьи встал, грубо прервав разговор и не дав Эбби возможности ответить. Девушка разочарованно нахмурилась. Почему счастье должно так быстро кончиться? Но Таннер не стал испытывать терпение отца. Он встал, продолжая, однако, напряженно всматриваться в ее лицо. Эбби внутренне всем своим существом подалась ему навстречу. Как бы она хотела побыть с ним еще хоть минутку наедине!

— Благодарю вас за изысканный обед, Эбби. Не помню, чтобы я ел что-нибудь вкуснее, — сказал Таннер, не давая возможности ее отцу уличить его в невежливости.

Попрощавшись, Таннер ушел.

— Эбигэйл, держись от него подальше. Ты меня понимаешь? Держись подальше от этого человека.

Эбби со страхом смотрела, как нервно жестикулирует отец.

— Но почему? — потребовала она ответа, когда он переносил стулья в фургон. — Почему он так не нравится тебе?

— Потому что молодой женщине, как ты, он не пара.

Услышав бесповоротное утверждение отца, Эбби вся сжалась.

— Это преподобный отец мне не пара. Но Таннер… очень даже мне подходит. Только ты…

— Таннер? Ты сказала Таннер? Не мистер Макнайт? — Роберт Блисс с треском захлопнул заднюю стенку фургона. — Он вульгарный человек. Он относится к тебе без должного уважения. Он не имеет права так себя вести.

— Как ты можешь так говорить? — взмолилась Эбби, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать разговаривать в полный голос и не сделать свои тайны предметом обсуждения соседей.

— Дочка, сегодня он разыгрывал роль перед тобой. Ничего более. Похоже, что это и есть его настоящее занятие, и он потряс тебя. Но из меня ему не удастся сделать дурака. Ему ни на минуту не удалось ввести меня в заблуждение.

Эбби понимала, что больше ей нечего ждать от отца, но она была совершенно убита его недобрым отношением к Таннеру. С большим, трудом ей удалось подавить свой гнев.

— Знаешь, Сара Левис говорила мне, что сначала ее папа тоже не одобрял Виктора. Но в конце концов он изменил свое мнение. Сейчас тебе не нравится Таннер Макнайт, первый мужчина, который вызвал во мне ответный интерес, и ты прав, ему удалось поразить меня. Но я не верю, что он притворялся. — Девушка вздохнула и продолжала. — Интересно, все ли отцы порицают выбор своих дочерей? Ты тоже не нравился маминому папе?

Роберт Блисс вздрогнул и отшатнулся, как будто дочь наотмашь ударила его по лицу. Если бы Эбби не была так сильно удручена, она бы непременно задумалась над причиной такой странной реакции. Но она обратила внимание только на исказившееся от злобы лицо отца и громовые раскаты его голоса:

— Имей уважение к отцу и матери! Почитай отца своего и мать свою, Эбигэйл Блисс! Так сказано в Священном писании, это завет Господа нашего. Имей уважение к тому, что я сказал, или страшись адского пламени!

Затем, покачиваясь от ярости, он растворился в ночи, оставив ее дрожать от стыда и отчаяния.

Прошло много времени, прежде чем Эбби расслышала наконец шаги отца. Обессиленная продолжительным плачем, она лежала с широко раскрытыми глазами. Плакала она из-за того, что планы ее рухнули. Теперь глаза ее были сухи, но на сердце лег камень. Девушка слышала, как отец тихо устроился на соломенном тюфяке, который она разложила для него под фургоном. Один раз он ударился головой о днище повозки и некрасиво выругался. Затем все смолкло. До слуха девушки доносились только порывы ветра и отдаленные раскаты грома.

Пошел дождь. Очень кстати, ехидно подумала она. Хотя дождь еще больше усложнит и без того трудную жизнь на колесах: приготовление пищи, упаковывание вещей, езду по бескрайнему морю жидкой грязи. Бедные быки!

Эбби повернулась набок, стараясь устроиться поудобнее, поскольку знала, что должна хорошенько отдохнуть: без сомнения грядущий день потребует напряжения всех ее сил. Но непослушные мысли постоянно возвращались к отцу и Таннеру.

Раздался еще один раскат грома, а вслед за ним громкий крик. Тяжелая работа выпала на долю тех, кто сегодня охраняет скот: ненастная погода делает животных пугливыми и нервными. Интересно, находится ли среди сторожей Таннер?

Вздохнув, Эбби распрощалась с надеждой на сон. Бессмысленно даже пытаться уснуть, если единственное, что она на самом деле хотела делать, так это думать о Таннере. Где он коротает сегодняшнюю ночь? В своей крошечной палатке? Где он разбил ее на этот раз? И с кем он будет обедать в будущем?

Девушка откинула брезентовое окошечко и глубоко вдохнула влажный свежий ночной воздух. Но даже это не охладило ее. Тогда она сбросила легкое одеяло, обнажая ноги и ступни. Разрушительный жар, казалось, одерживает верх над ней. Источник этого жара был ей известен: «Песнь песней» Соломона часто пробуждала в ней неясное томление, а Таннер еще более усилил его. Сознавая греховность своих помыслов, Эбби никак не могла отрешиться от раздумий о том, кто и как будет делить брачное ложе с Таннером. Ну же, перестань, пристыдила она себя, но непослушная рука поползла вниз и надавила на лоно. Раскат грома, прогремевший над прерией, казалось, эхом отозвался во всем её теле. Глубоко внутри у нее вспыхнуло пламя, но Эбби порочно не желала, чтобы этот жар остыл.

Девушка закрыла глаза и вспомнила, как легко Таннер подхватил ее, вытянул из ила и грязи и усадил чуть ли не себе на колени. Он сильный мужчина. Но он может быть и нежным. Вежливым он тоже умеет быть. В нем была искра, от которой она и вспыхнула.

Мучительно страдая, Эбби перевернулась на другой бок и зарылась лицом в подушку. Господи! Что произошло с ней?! Из цветущей, радостной девушки она превратилась о жалкое, полное страхов существо. От мысли о Таннере и его прикосновениях ее бросало в жар, а при мысли о возмездии ее сковывал страх.

Эбби ворочалась на постели без сна. Если бы было чуть светлее, она взялась бы за Библию. Но не за «Песнь песней». Эбби больше не хотела длить состояние, в котором она находилась.