Ветер разметал волосы Эбби, и она приподняла руку, чтобы откинуть их назад. Шляпка осталась в фургоне. Передника и вовсе не было. Простоволосая, она стояла в скромном платьице на обочине дороги. Неожиданно девушка подумала, что, если бы добропорядочные обыватели Лебанона нечаянно увидели ее, они бы ее не узнали. Кожа на руках огрубела, ногти были неухоженными. Долгий и тяжкий путь сделал ее гибкой и сильной, округлые формы сгладились. Волосы ее были в беспорядке, а одежда — пыльной и грязной.

Но внешние изменения не шли ни в какое сравнение с переменами внутренними. Она была влюблена и вожделела. И этим все сказано. Эбигэйл Блисс испытывала похоть. Ей неожиданно пришло на ум именно это слово, произнесенное Таннером. В голове у нее крутились обрывки «Песни песней» Соломона, а тело воспламенялось самыми неприличными чувствами. Но нелепая ирония заключалась в том, что ее возлюбленный был убежден, что они друг другу не подходят, отец почитал ее избранника подлецом, хотя именно «подлый» Таннер прервал их поцелуй, а не она.

Эбби откинула волосы назад и зашагала вдоль дороги,

— Мама, как бы я хотела, чтобы ты была со мной! — произнесла она вслух. — Я так нуждаюсь в твоем совете.

Отец признался, что вовсе не был потрясен мамой с первого взгляда, но со временем полностью изменил свое мнение о ней. Может быть, и ей удастся изменить мнение Таннера о себе? А ведь она даже не пыталась этого сделать. Должно быть, это трудно.

Эбби слышала, что ее окликнули, но не отозвалась. Ей надо подумать. Ее окликнули снова. Ее звала Марта Маккедл.

— Эбби, постой!

Поди прочь, хотелось ответить Эбби, но она сдержалась. Шага, однако, девушка не убавила. Когда Марта наконец догнала Эбби, она едва не задыхалась.

— Что… что стряслось? И как себя чувствует бедняжка. Таннер?

Она интересуется Таннером? Глаза Эбби превратились в узкие щелочки.

— Боюсь, что его сильно помяло, — буркнула она.

— О Боже! Тогда мне надо принести ему эликсир, который я готовлю по специальному рецепту. Он хорошо снимает боль.

Ее эликсир. Эбби смотрела прямо перед собой, а воображение подсказывало ей, как вдова Маккедл обольщает Таннера, принимая соблазнительные позы.

— Я все сделаю сама! — отрубила Эбби.

Марта издала смешок, который заставил девушку повернуть голову в сторону соперницы.

— Лучше не перебегай мне дорогу. Лучше держись за, своего преподобного отца, Эбигэйл Морган. Таннер не для такой, как ты.

Слова Марты, чудесным образом повторяющие то, что сказал Таннер, вывели Эбби из равновесия.

— О какой женщине ты говоришь. Марта? О той, кто готовит еду, которая нравится Таннеру? О той, которая перевязывает ему раны? О той, которую он целует? — она оборвала свою речь, пораженная своей откровенностью и грубостью своего тона.

Губы Марты сжались, а ноздри расширились, вся она походила на быка, приготовившегося к смертельной схватке. Если бы у Марты был хвост, подумала Эбби, она бы возбужденно водила им из стороны и сторону, вся источая ярость.

— Ты… маленькая шлюшка… — изрыгала ругань Марта. — Корчишь из себя добропорядочную, набожную христианку, а сама мокра от похоти.

Эбби не была готова к такому нескрываемому выражению злобы, но, к своему собственному огорчению, она понимала, что имела в виду Марта. «Мокра от похоти». Она и сама замечала в себе странные проявления чувства к Таннеру, но слова, которые выбрала Марта, опорочивали ее искренние чувства, делали их грязными.

— Можешь болтать что тебе угодно. Марта Маккедл. Мне все равно. Все знают, кто ты такая.

— Неужели? Ничего, скоро все узнают, кто ты. Что за скверное создание эта женщина! Сплетница. Врунья. И… неряха!

Эбби глубоко вздохнула, потом еще и ещё раз, пока гнев ее не улегся и она не смогла снова контролировать свои чувства.

Она вовсе не шлюшка. Это Марта шлюха. Но Эбби понимала, что в словах Марты была доля правды. Она, действительно, хотела Таннера; Нечего было притворяться, что это не так. И она, действительно, становилась… мокрой. Это слово было самым приличным из тех, которые правильно передавали смысл происходящего с ней. Она вся становилась мокрой, и внизу у нее горело, как только Таннер оказывался поблизости. И даже когда его не было рядом. Одна мысль о нем заставляла Эбби лезть из кожи вон.

Похоть. Блуд. Именно это слово употребил Макнайт. Правда, он относил его к мужчинам. Но если так можно сказать о женщине, то именно это и испытывала Эбби. А теперь Марта разнесет это по всему каравану.

Эбби устало шла вдоль дороги, на которой, поднимая пыль, катились повозки. Девушка пыталась держаться подальше от пыльной завесы, но выбирала места, где трава росла не очень густо и можно было бы разглядеть змей, если бы они там были. Она уходила все дальше и дальше от своего фургона и проблем, которые ждали ее в повозке.


Таннеру лучше не становилось. Ему удалось ополоснуть себе лицо, руки и верхнюю часть туловища. Не то чтобы мытье способствовало исцелению, но ему не хотелось вызывать у Эбби отвращение. Дурак ты, ругал он себя, прополаскивая тряпочку в прохладной воде, дурак, который ищет беду на свою голову.

С козел доносился голос отца Эбби:

— …еще апостол Павел снова и снова подчеркивал, что женщина более мужчины подвержена соблазну и греху. За ней должен неотступно следить сперва отец, затем муж.

Декстер Харрисон отвечал Роберту Моргану значительно более спокойно:

— Мы обязаны вдумчиво и осторожно относиться к современной трактовке Библии. Как вы понимаете, многие отрывки из Библии Эбигэйл могла бы цитировать в свою пользу, притчу о добром самаритянине, например.

Отец Эбби пришел в раздраженное возбуждение:

— Добрый самаритянин мужчина, а не женщина. Я уверен, что он обдумывает свои поступки значительно серьезнее, чем это делает моя дочь.

Продолжения разговора Таннер не расслышал. Но он и сам знал, что мог бы сказать отец Эбби. Роберт Морган хочет, чтобы он, Таннер Макнайт, держался как можно дальше от его дочери.

С одной стороны, он с пониманием относился к пожеланию мистера Моргана. Он бы и сам вел себя не более вежливо, если бы какой-нибудь наемник стал вертеться вокруг его дочери.

Потом Таннер покачал головой, пораженный тем, что подобная мысль могла прийти ему в голову. Его дочь. Сын. Он никогда не думал о детях. Он никогда не думал о себе как о родителе, кроме тех редких случаев, когда представлял себе, что купит ранчо и будет разводить лошадей. Вот где бы ему понадобились дети! Большая подмога в уходе за животными.

Таннер с трудом стянул старые, заношенные хлопчатобумажные штаны и обмыл нижнюю часть тела. Колено уже вспухло, и он затянул его мокрой тряпкой.

Его дорожная сумка валялась в углу фургона. Таннеру удалось разыскать там относительно свежее белье и облачиться в него. Одеваясь, он не переставал думать об Эбби. Что бы она сделала, если бы ее дочь влюбилась в совершенно неподходящего мужчину? Их дочь… Его глупые фантазии были прерваны резким женским визгом.

— Эй! Мистер Морган! Остановитесь! Помогите мне вскарабкаться к вам!

С козел донеслось недовольное сопение. Потом через задний борт на пол фургона плюхнулось жирное тело вдовы Маккедл. Таннер едва успел накинуть на себя простыню.

— Ах, мистер Макнайт… Таннер… — закудахтала Марта. — Я слышала, вы рисковали жизнью ради спасения маленького мальчика. С вами все в порядке?

Таннер кивнул:

— Да, мадам. Со мной все в порядке. Просто несколько дней мне нельзя будет ходить.

Жадно глядя на Таннера, вдова надвигалась на молодого человека. Марта была невысокой толстушкой, веселой и умеющей за себя постоять. Такие обычно нравились Таннеру. Если бы у них была возможность хотя бы минутного уединения, он не сомневался, что Марта оказалась бы не менее проворной и искусной, чем та малышка из Сент-Джо.

Но эта мысль не доставила ему никакого удовольствия. Он не смог показать даже знака внимания вдове Маккедл. Если бы он не догадывался об истинной причине своего равнодушия, то подумал бы, что при падении повредил себе не только колено, но и кое-что еще. Но всему виной была Эбигэйл Морган.

Когда Марта достала темную бутылочку и таинственно потрясла ею, он заставил себя благодарно улыбнуться.

— Это волшебный эликсир, — усмехнулась она. — Я собираюсь угощать им вас по три раза на дню и, помяните мое слово, вы мгновенно поправитесь.

Еще один сокрушенный вздох донесся с козел. Но Таннер знал, что, несмотря на видимое недовольство, Роберт Морган будет терпеть навязчивые ухаживания Марты, лишь бы удалить от Таннера свою дочь.

— Видите ли, Эбби уже дала мне какое-то снадобье, которое действует как снотворное. Я как раз собирался соснуть.

Таннер поерзал на постели, слегка морщась от боли, по потом натянул простынь до подбородка, повернулся лицом к брезентовой стене и закрыл глаза. Наступило молчание, прерываемое лишь звуками повседневной жизни: скрипом фургонов, тяжелой поступью быков, свистом ветра да жужжанием насекомых. Но внутри фургона все было тихо. Таннер знал, что Морган и Харрисон замерли и прислушиваются. Небось, надеются, что он поддастся мужскому инстинкту и примет то, чем молодая вдова жаждет одарить его. Но Таннер зевнул, приоткрыл глаза и оглянулся:

— Извините, миссис Маккедл. Глаза сами так и закрываются. Уверен, что вы поймете и простите меня.

Вдова помрачнела лицом. Брови ее поползли вниз, а глаза сузились. Осознав свое поражение, Марта сунула бутылочку в карман передника.

— Да, я понимаю. Я все понимаю.

Прошелестев многочисленными юбками, она оставила молодого человека, и Таннер с облегчением вздохнул. Вдова была оскорблена; Морган был разочарован; пожалуй, только добрый Декстер не знал, какие чувства следует испытывать в подобной ситуации.

Что касается самого Таннера, то ему и в самом деле смертельно захотелось спать. Скоро вернется Эбби, и тогда он решит, что ему делать со своей неуместной привязанностью к ней. Задание Хогана он еще не выполнил, но ему ясно, что пока он сосредоточен на Эбби, он не может отдаться работе и отыскать наследницу.

Его последней мыслью была та, что, как только он отыщет внучку Хогана, он сможет полностью посвятить себя производству собственных наследников. У него никогда не было семьи, но сама мысль ему понравилась. Семья. Дети Жена.


Краскер О’Хара не знал, радоваться ему, что Макнайт спас женщину, или печалиться, ведь могло оказаться, она вовсе не та женщина, которую они разыскивали.

О’Хара украдкой бросал взгляды на одинокую фигуру Эбигэйл, которая шла в отдалении от прочих переселенцев Может, предложить ей прогуляться верхом? Может, стоит воспользоваться тем, что на некоторое время Макнайт выбыл из игры? Но не успел Краскер и шаг сделать в сторону Эбигэйл, как увидел, что прямо к ней направляется какая-то женщина. Он грубо выругался.

Эбби Морган оглянулась на зов женщины и пошла ей навстречу. Ну что ж… придется ждать другого случая. Кто знает, чем дело кончится?! Но черт! Этот Макнайт едет в фургоне Морганов, и у него есть возможность, порывшись в вещах, отыскать вещественные доказательства. Черт! Наверное, проклятый ублюдок и не болен вовсе. Наверное, он использует этот случай как повод отыскать улики, а заодно и пошарить у девки под юбками. О’Хара скабрезно ухмыльнулся. Помоги ему дьявол сломить невинность этой ревностной прихожанки. Что касается его самого, то сегодня вечером он откроет бутылочку виски и немного пошарит в другом месте.

— Лично я думаю, что ситуация складывается идеальным образом.

Эбби взглянула на Сару.

— С первого взгляда — да. Но я так смущаюсь в его присутствии. Я чувствую себя дурочкой. Я не знаю, что сказать. Я краснею, как будто мне двенадцать, а не двадцать лет. — Эбби вздохнула. — А тут еще Марта.

— А ей-то что надо?

— Ты же знаешь ее. Она все видит в темном свете, вернее, она все и всех обливает грязью. Как бы то ни было, она привела меня в такую ярость, что я…

Эбби оборвала свою речь, так и не решив, следует ли посвящать подругу в подробности своей перебранки с Мартой. Но языкастая вдова наверняка растрезвонит обо всем по всему каравану.

Изогнув ладошку козырьком надо лбом, Эбби посмотрела вперед, туда, где, скрытые облаками пыли, едва виднелись очертания головных фургонов. Девушка глубоко вздохнула.

— Я более или менее сумела убедить себя, что мы с Таннером подходим друг другу. — Сара пробормотала что-то утвердительное. — А она все время пытается соблазнить его…

— Это правда. Марта ревнива и завистлива. По-моему, она полоумная.

Некоторое время подруги шли молча, срезая расстояние до фургонов. Наконец Сара ухватила Эбби за руку и ободряюще пожала ее.

— Не беспокойся из-за Марты. Все знают, что она за штучка. Конечно, ее можно послушать, немного сплетен никому не помешает, но когда все услышат, как Таннер отбреет ее, все только посмеются над Мартой.