— Это Том, — ухмыльнулась девочка. — Я думаю, это Том.

Последовали взрывы смеха, и девочка сняла повязку сглаз.

— Как же ты узнала его, — подошел к ней Майкл, — когда не видела ни одного из мальчишек целый год?

— Здесь половину мальчишек зовут Том, а другая половина — Джоны или Гарри.

Все девчонки захихикали, и Грейс тоже не смогла сдержать улыбки. И в этот момент Майкл повернулся в ее сторону и увидел Грейс.

— Ты пришла, а я боялся, что ты не придешь.

— После вчерашнего я думала, что теперь вы знаете, что я никогда не изменяю своему обещанию, мистер Раньер.

— Вы правы, леди Шеффилд. — Майкл засмеялся, и это в очередной раз напомнило Грейс, что Майкл Раньер, когда хочет, может быть невероятно привлекательным мужчиной. Ему достаточно только обратить свое внимание на человека и улыбнуться.

— Я обещала передать тебе вот это, — сказала Грейс и достала из кармана записку. «Господи, помоги мне», — хотелось ей прошептать. — Должна предупредить тебя, что это приглашение от Эйты. Она хочет, чтобы ты поужинал с нами завтра у Хелстона.

— Это правда? — В глазах Майкла вспыхнуло удивление.

— Правда, Майкл.

— А вы, леди Шеффилд, хотите, чтобы я пришел?

Нет, она просто не может пойти на это. Гордость не позволит ей выложить собственные чувства перед ним на блюдечке.

— Я бы не осмелилась претендовать на ваше время в Лондоне, мистер Раньер.

— Понятно. И это будет скорее дружеская семейная вечеринка, чем бал, устроенный для половины жителей Лондона?

Странный вопрос, подумала Грейс.

— С Эйтой трудно что-либо загадывать. Все должно быть как обычно, но когда она приглашает свою большую семью и друзей герцогов… Я не осмелюсь даже предположить.

— Этим приглашением она оказала мне большую честь, — с серьезным видом сказал Майкл, — но я должен отказаться. Мне необходимо побыть здесь. Дети…

— Не надо ничего объяснять, — перебила его Грейс. — Я уверена, что Эйта все поймет.

У Майкла был такой вид, словно он хотел сказать что-то еще, но вдруг передумал.

— Пошли. Детям надо устроить настоящий праздник, они ждали этого целый год. Ты приехала как раз вовремя.

— Правда? — Грейс почувствовала, как спало напряжение с плеч, когда она поняла, что неудобный момент миновал.

Итак, он не примет приглашение Эйты. Ему действительно ничего, кроме дружбы, не надо. Извинения принесены, теперь они должны расстаться по-дружески.

— Настало время притащить сюда самое большое полено в Лондоне, сжигаемое в святки.

Дети услышали громкий голос Майкла и взорвались одобрительными возгласами.

— Звучит устрашающе, — сказала Грейс, стараясь не обращать внимания на занозу, впившуюся в ее сердце. — Но я уверена, вы справитесь, мистер Раньер. У вас все отлично получается.

— Какая лесть, мадам! — усмехнулся Майкл. — Только она не поможет мне тащить бревно.

— Если вы хотите получить совет, мистер Раньер, то я рада вам его дать, хотя он может вам не понравиться.

— Неужели?

— Именно так.

— Продолжайте.

— Наверное, тут надо немножко подумать, мистер Раньер.

— Отличный совет, но я всегда знал, что те, кто дает советы, редко предоставляют то, что действительно необходимо.

— И что же это такое, сэр? Умоляю, скажите.

— Рука помощи или подбадривающее слово. Да, в данном случае поддержка необходима больше всего, больше всего желательна. — Майкл смотрел на нее в упор, и Грейс хотелось, чтобы он отбросил все намеки и говорил прямо. У нее никогда не было таланта разобрать разницу между опасным флиртом и безопасным «дружеским» каламбуром. Скорее всего за его словами ничего не скрывалось, кроме шутки, которая предназначалась только для того, чтобы очаровать.

— Дети, дайте, пожалуйста, дорогу мистеру Раньеру, — хлопая в ладоши, подошла к ним в этот момент мисс Гиван. — О, леди Шеффилд, вы оказали нам большую честь своим визитом. Майкл! Привратник сказал, что он постоит рядом, чтобы помочь, если надо.

— Единственная помощь, которая мне потребуется, касается белой омелы. Естественно, я не стану просить помощи Чарлза в этом деле. — Майкл снова ухмыльнулся Грейс и подмигнул Виктории. Рыжеволосая красавица выгнула бровь и мило улыбнулась в ответ, после чего на щеках у нее появились очаровательные ямочки.

Глядя на мисс Гиван, Грейс почувствовала приступ головокружения. Девушка пристально смотрела вслед мощной, фигуре Майкла, когда тот переключил свое внимание на массивное бревно на лестнице.

Грейс было так одиноко. Зачем она пришла сюда? Она всегда, независимо от местонахождения, чувствовала себя как рыба, вынутая из воды. Когда она была маленькая и жила на острове Мэн, никому из детей не позволяли играть с ней, потому что ее отец, барон Атолл, был пэром, занимавшим самое высокое положение на острове. Потом, в Лондоне, когда финансовое состояние ее семьи пошатнулось, от нее стали держаться подальше. Даже с другими вдовами в тайном клубе Эйты она из-за оставшегося после смерти мужа богатства чувствовала себя обособленно в окружении других дам, находящихся почти у черты бедности. А теперь и здесь она была не более чем развлечением и только отвлекала внимание. Дети продолжали смотреть на нее и перешептываться, а миссис Кейн бросала на нее взгляды и старалась усмирить детей.

Грейс наспех придумала три или даже четыре причины для своего немедленного отъезда, когда ее внимание снова привлек Майкл, тащивший полено. Оно было больше самого Майкла. И он снял с себя грубо сшитый сюртук, шейный платок и даже рубашку и заменил их кожаным фартуком, очевидно, чтобы защититься от колючих веток, грязи и пыли, осевших на полене.

Грейс пришла в голову мысль, что скорее всего именно так он был одет, когда работал в кузнице.

Плечи блестели от пота, и мышцы рук бугрились от напряжения. Он был похож на настоящего Атланта, который держит на плечах небесный свод. Полено, наконец, заняло свое, место перед камином.

— Стоп, стоп! — завопила толпа. Дети тут же устроили свалку, пытаясь по очереди взобраться на полено.

— Они хотят посидеть на нем, чтобы в новом году к ним пришла удача, — пояснила Грейс мисс Гиван, перекрикивая шумную свалку вокруг бревна.

И только одна девочка из младшей группы, лет шести, молча стояла в дальнем углу.

— А почему тот ребенок не присоединяется к остальным детям?

— О, это Лара. Лара Пибоди. На самом деле очень плохо, что она одна. Она должна была вернуться сюда только в январе. В семье, которая взяла ее к себе в младенческом возрасте, сейчас плохи дела. Жена заболела, и поэтому мужу пришлось вернуть Лару пораньше. У нее грустный вид, потому что она скучает по той семье. Но ничего страшного, через пару дней хорошее настроение вернется к ней. С ними со всеми так. Я помню, мне потребовалось около недели, чтобы быстро подружиться с половиной дюжины девочек, когда я вернулась из деревни.

— Понятно. — Грейс посмотрела на бесстрашное выражение лица мисс Гиван. — Значит, все дети в младенческом возрасте живут в семьях?

— Да. Потом они возвращаются, когда подрастут, чтобы учиться читать и писать буквы. По крайней мере, мальчики. Все они здесь для того, чтобы овладеть ремеслом. Девочки обычно становятся служанками в богатых домах, мальчики идут в море или получают другую профессию.

— Такую, как кузнечные работы, — добавила Грейс, бросив взгляд на Майкла, который все еще усаживал и снимал детишек с бревна.

— Да, — согласилась мисс Гиван. — Но мы больше не посылаем мальчиков к Мэннингу, где был Майкл, он, возможно, уже рассказывал вам.

Итак, он был в учениках в конюшнях Мэннинга, сделала вывод Грейс.

— Нет, он мне ничего не рассказывал, — нервно вздохнув, произнесла она вслух. Ее задело, что он мало, чем поделился с ней.

— О, простите. Я думала, он обо всем вам поведал.

— Мы познакомились недавно.

— Ах, так вот в чем дело. Ну а я знаю Майкла с тех пор, как он прибыл сюда. И хотя мальчикам и девочкам не разрешено вместе посещать занятия или обедать, я видела его каждую неделю. Я отвечала за стирку, и он всегда помогал принести одежду мальчишек в прачечную, потому что ее было очень много.

Грейс не хотелось, чтобы мисс Гиван втягивала ее в подобный разговор, но она была слишком вежлива, чтобы внезапно сменить тему.

— Мы были очень близки. Его уход едва не разбил мое сердце. Как замечательно видеть его снова! И к тому же в таком хорошем настроении.

Грейс, не задумываясь, встала. Она не могла больше это слушать. Она бросила взгляд на удрученную малышку в углу зала. Огромные серые глаза смотрели прямо в глаза Грейс.

— Простите меня, мисс Гиван, но, может я, постараюсь хоть как-то утешить вашу вновь прибывшую.

— Конечно, леди Шеффилд. Вы так добры. И Майкл рассказывал нам, что вы всегда ко всем очень добры. Сам Майкл точно такой же. Мы так благодарны вам за вашу щедрость.

Нет, а чего, собственно, ожидала Грейс? Майкл был самым обаятельным и сильным мужчиной из тех, кого она встречала в своей жизни. И мисс Гиван не уступала ему в жизненной силе и энергии. Разве могла Грейс обвинять ее или любую другую женщину за сумасшедшую любовь к нему? Она посмотрела на Майкла, пока он рассаживал на полене самых маленьких детишек и упрашивал тех, кто постарше, дождаться своей очереди, и испытала отвращение к самой себе. Она никогда не могла понять характер чувств мужчины и женщины друг к другу. Виктория Гиван и Майкл Раньер знакомы друг с другом с самого детства, совсем как Джорджиана с Куином. Казалось, что последняя пара не имела меж собой ничего, кроме глубокой дружбы, но с колотившимся в горле сердцем Грейс подумала, что это оказалось столь же далеко от истины, как, возможно, и дружба мисс Гиван с мистером Раньером. А что? Они происходят из одной и той же социальной среды и созданы друг для друга.

Впервые в жизни где-то глубоко внутри Грейс ощутила острую боль. Она думала, что уже испытывала ее прежде, сначала с Люком, потом — с Куином. Но нет. Сейчас боль оказалась невыносимой. Ей хотелось вопить от этой боли так, как вопят все фазаны в Англии.

Ладно.

Она переживет этот вечер, как переживала все другие несчастливые вечера своей жизни. Грациозно. Точнее ее назвать было бы невозможно, если бы родители изменили свое решение и передумали назвать ее Грейс[7].

Направляясь к одинокой малышке, Грейс попыталась привести свои мысли в порядок.

— Простите, мисс, но я чувствую себя немножко неловко, потому что знаю только двух-трех человек в этой комнате. Я увидела, вы тоже здесь стоите одна. Можно мне попросить присесть рядом с вами? — закусила губу Грейс. — Тем самым вы окажете мне огромную услугу.

Маленькая девочка долго смотрела на Грейс, ее серые глаза напоминали зимнее небо острова Мэн. Потом она, наконец, кивнула один раз и сделала то, что затронуло сердечные струны Грейс. Маленькие пальчики проникли в ее руку в перчатке и потянули Грейс к стоявшей рядом скамейке. Там они сели рядышком.

— Как вас зовут? — спросила малышка.

— Грейс Шеффи.

Девочка сверлила ее взглядом из-под длинных ресниц.

— У вас очень мягкие перчатки, — тихо сказала она, так что Грейс пришлось даже наклониться, чтобы услышать.

— Спасибо.

— Меня зовут Лара. — Девочка еще ближе придвинулась к Грейс.

— Мне очень приятно с тобой познакомиться, Лара. А тебе разве не хочется сесть на большое полено?

— Нет, — с тоскливым лицом покачала головой девочка, — я не верю в удачу.

— Я тоже. — Неожиданно Грейс почувствовала, что на душе у нее стало спокойно. Ей не пришлось развлекать разговором ребенка, сидящего рядом. Она держалась за руку Лары и ни за что на свете не отпустила бы ее.

Время от времени она смотрела на маленькую головку с ровным прямым пробором, и на сердце становилось легче. Впервые в жизни она осознала мощную, безграничную связь матери с ребенком. Ей отчаянно захотелось оградить Лару от всех последующих разочарований в жизни, чтобы из этих печальных серых глаз ребенка исчезла боль.

В это мгновение на Грейс посмотрел Майкл и улыбнулся.

О Боже, она была прекрасна, как Мадонна. Картина, которую она создала с маленькой белокурой девочкой, сидевшей с ней рядом, была слишком болезненна для созерцания. Она напомнила ему о сне, в котором он видел Грейс в яблоневом саду.

— Майкл!

Он повернул голову и увидел, что к нему через море детей пробирается Виктория.

— Повар говорит, что через пятнадцать минут будет готово угощение. Давай перейдем к другой игре. Дети хотели сыграть в жмурки.

Мальчишки громкими возгласами выразили свое одобрение.

— А я переоделся для игры «Подкуем лошадку», — засмеялся Майкл. — Я даже обеспечил «лошадь», — кивнул он в сторону балки, подвязанной с двух сторон «поводьями».