— Но девочки никогда не выигрывают в этой игре, — вышла вперед девочка постарше. — Очень трудно удержать равновесие и забивать воображаемые гвозди. Давайте сначала сыграем в жмурки.

— Пусть никогда не говорят, что меня нельзя убедить выполнять желания дамы. — Майкл с важным видом поклонился и достал из кармана кожаного фартука платок. — Кто первый?

— Мисс Гиван! — с проказливым видом выкрикнул один из самых отважных мальчишек. — Мы все хотим, чтобы это была мисс Гиван.

— Послушайте, мальчики, — покачал головой Майкл, — ведите себя прилично. Мисс Гиван, кажется, вас выбрали!

— Очень хорошо, — расплылась в улыбке Виктория и согласно кивнула.

— Не подсматривать, Виктория. — Майкл осторожно завязал глаза женщины, которая из заурядной девочки с рыжими кудряшками превратилась в огненно-рыжую красавицу. — Я лучше всех присутствующих здесь знаю твою склонность к жульничеству. Но к счастью, мне, как твоему бывшему сопернику, известны все твои уловки.

— Ты совершенно не прав, Майкл. У меня всегда была склонность только к… — в этот момент Виктория повернулась в его сторону, Майкл едва успел отскочить, — к победе.

— Давай, Виктория. — Майкл сделал еще несколько шагов в сторону. — То, что в детстве тебе иногда удавалось поймать меня, вовсе не означает, что я позволю тебе выиграть сейчас. — С каждым произносимым словом Майкл перемещался то влево, то вправо, и Виктория, кажется, отказалась от своего поиска.

Майкл направился к скрытому алькову, где он оставил одежду. Сняв кожаный фартук, он надел рубашку, повязал шейный платок и, натянув сюртук, стал застегивать пуговицы. Потом он подошел к колонне, прислонился к ней, сложив руки на груди, и наблюдал за веселой игрой, тайком поглядывая в сторону Грейс.

Он едва сдержал себя, чтобы не подойти к ней. И несмотря на все свои сомнения, он принял решение на несколько дней задержаться в Лондоне, только чтобы увидеть ее. Конечно, он не останется здесь до конца рождественских праздников, но, возможно, уедет в первый день нового года. Конечно, мало кто из сыщиков будет шататься по улицам в Рождество, день подарков и День святых невинноубиенных младенцев.

Его столкновение в переулке с Джеймсом, бывшим трубочистом, который так и не пришел в приют, заставило Майкла осознать, что он действительно очень похож на этого мальчишку. Слишком недоверчивый. Глядя на Грейс, он понимал, что мог воспользоваться шансом и довериться ей. Но одновременно с этим ему хотелось защитить ее от самой ужасной мерзости. Поэтому он лишь частично объяснит ей свое возвращение в Бринлоу и почему в будущем не сможет вернуться в Лондон.

Чья-то рука схватила его за бок. Какого черта… О Господи…

— Я поймала тебя, — задыхаясь, произнесла Виктория, все еще не снимая повязку с глаз. Она подкралась к нему сзади, пока он стоял, погрузившись в собственные мысли. — Теперь мне нужна минутка на размышления, чтобы угадать, кто это.

Майкл замер, а дети разразились громким хохотом. Виктория протянула руку вперед, чтобы ощупать его тело спереди.

— Хм, дайте подумать. Может быть мистер Уилкис? Или Чарли Хау? Нет, подождите, вы слишком высокий и широкоплечий, чтобы быть Чарли, — с растущей неуверенностью заметила Виктория.

— Ты решила продлить мое унижение как можно дольше, да, Вик? — прошептал Майкл так, чтобы услышала только она.

— Ну конечно. Это самое смешное, что у меня было за год! — Очаровательный рот под повязкой расплылся в улыбке.

— Не говорите, что я не предупреждал вас о ее любви к жульничеству, — обратился к хихикающей публике Майкл. — Неужели никто не видит щель у нее в повязке? Она смотрит на мои ботинки. Вам не стыдно, мисс Гиван?

— Нисколечко, мистер Раньер, — ответила, снимая с глаз платок, Виктория. — Теперь ваша очередь играть эту роль.

Дети восприняли ее слова громкими одобрительными воплями. Виктория прижалась к нему своим теплым телом, поднявшись на цыпочки, чтобы завязать ему глаза.

Плохо, что в этот момент он не видел выражения лица Грейс.

Глава 14

Пальцы Майкла скользнули по бокам Виктории вверх, и он стал щекотать ее. Она охнула и попыталась вывернуться.

— Перестань, негодник! — крикнула она.

— Ты всегда не могла терпеть щекотку, Виктория. Ты могла только всыпать за это, — язвительно ответил Майкл.

— Надо было мне вспомнить, — со смехом вырвалась из его рук Виктория, — что тебе вечно не везло.

Майкл шагнул на ее голос, но руки схватились за воздух. Он резко развернулся и услышал шарканье ног и приглушенный визг, когда дети бросились врассыпную. Но они ему были не соперники. Через несколько минут он схватил мальчишку, чье имя, можно с уверенностью сказать, у Майкла не было шанса угадать правильно.

Игра закончилась, и он снял маску, когда прозвонил колокольчик к ужину. Все дети, у которых энергия била через край и которые долго мечтали о праздничном угощении, случавшемся в их жизни только раз в год, столпились у двери в столовую. Майкл повернулся, чтобы проводить туда Грейс, но обнаружил, что она ушла. Маленькая девочка, сидевшая с ней рядом, осталась одна.

Майкл, обеспокоенный, бросился к ней.

— Куда она пошла? Неужели леди Шеффилд уехала?

Девочка кивнула, что-то крепко прижимая к себе, и молча указала на дверь, ведущую из зала.

Перчатки. Ребенок прижимал к себе розовые перчатки. О Боже, она действительно ушла!

Майкл рванул к двери, не обращая внимания на вопросы миссис Кейн и Виктории.

— Нет-нет, сэр. — Грейс отмахивалась от попыток привратника накинуть ей на плечи розовый плащ. — Спасибо. Я должна идти, меня ждет экипаж.

Майкл бросил взгляд на привратника, кивнул ему, и тот поторопился исчезнуть, чтобы оставить их одних. Грейс сделала шаг к выходу.

— Грейс, — тихо сказал Майкл, схватив ее за руку, — куда ты собралась?

— На Портмен-сквер. — Грейс посмотрела на него сквозь вуаль. — Я очень опаздываю. Куин с Джорджианой устроили замечательный вечер для всех моих друзей и семьи Эйты. Я должна ехать. О, пожалуйста, поблагодари миссис Кейн за любезное приглашение на этот праздник! Одно удовольствие было видеть детей за играми и тебя, когда ты чувствовал себя непринужденно в общении со всеми. Тебе надо возвращаться туда…

— Ты закончила? — перебил ее Майкл. Ему не нравилось, что он не видит ее лица.

— Я вижу, вы по-прежнему отказываетесь подчиняться правилам вежливой беседы, мистер Раньер.

Он затащил ее в альков, выходивший на подъездную дорогу.

— Отпусти, меня ждет экипаж.

— Подождет еще немного. Теперь скажи мне, что все это значит. Сегодня вечером ты должна была ужинать вместе с нами. Миссис Кейн и остальные, особенно та маленькая девочка, будут огорчены, если ты не останешься. Не совсем вежливое поведение для того, кто уважает такие понятия, правда?

— Я пришлю свои извинения миссис Кейн утром. А для Лары Пибоди я уже кое-что придумала. Но уверяю тебя, всех остальных мое отсутствие нисколько не огорчит. С твоей помощью Виктория Гиван будет продолжать создавать всем хорошее настроение.

Майкл долго и пристально смотрел на нее.

— Ты ревнуешь, — улыбнулся он одними уголками губ.

— Не говори чепухи!

— Грейс, — пробормотал он, — я польщен.

— Ты слишком много себе позволяешь, — буркнула Грейс. — И не смей так смотреть на меня.

— А как я на тебя смотрю?

— Как будто я какой-то неугомонный ребенок, которого надо успокоить.

— Ты всегда плохо читала чужие мысли, дорогая моя, — понизив голос, сказал Майкл. — Тебе прекрасно известно, что я никогда не думал о тебе как о ребенке. Отнюдь.

Грейс молчала.

Душу Майкла согревало то, что он все еще не безразличен ей, даже если она не станет бороться за него.

— Я знаком с Викторией с тех пор, когда сам еще был мальчишкой. С того самого дня, как вошел в эту дверь. — Майкл взял изящную руку Грейс в свою. — Она всегда была несносной и пыталась вовлечь нас с Сэмом Брином в какую-нибудь неприятность. Я уже задумался, какое чудо сотворила миссис Кейн, чтобы превратить Викторию из капризного ребенка в неутомимую, заботливую учительницу.

— Тебе не надо ничего объяснять. Я правда благодарю вас всех за это приглашение. Но сейчас мне надо идти.

Так будет лучше.

— Ну что ж, если я не могу убедить тебя остаться…

— Не можешь, уверяю тебя.

— Тогда есть еще кое-что, последнее, что я должен сделать, прежде чем ты уйдешь. Понимаешь, я обещал миссис Кейн… — Майкл проводил Грейс к двери. Ее белокурые волосы блестели в свете канделябра, свечи горели над зелеными ветками, висевшими повсюду. Среди веток виднелся крошечный букетик белых ягод, блестевших так, словно они сделаны из воска. В последний момент Майкл преградил Грейс путь.

— Черт… Майкл, что ты делаешь?

— Так, значит, ты помнишь мое имя, — пробормотал Майкл рядом с ее ухом. — А то я уже стал волноваться, что ты его забыла, поскольку очень давно не произносила его.

Грейс уперлась в его руки, когда он обнял ее.

— Не порти момент, Грейс.

— Какой момент?

— Под омелой.

— Фи! — Грейс подняла глаза на зеленую ветку. — Здесь есть другие женщины, которые помогут тебе сделать все, как надо.

— Да, но они — не ты. — Майкл склонился к ее губам, но Грейс отвернула лицо. Майкл поцеловал ее висок. — Ты — та женщина, которую я хочу. И пусть катится все к черту, я приду завтра вечером. Я знаю, в том, что касается тебя, я просто не могу уйти… Не могу насытиться тобой! — прорычал Майкл.

На него смотрели встревоженные голубые глаза, и Майкл воспользовался шансом, пока она опять не ускользнула от него, он еще крепче сжал Грейс в своих объятиях и завладел ее губами, передавая ей всю сдерживаемую страсть, которую он так долго обуздывал.

Его страстный поцелуй не знал пощады. Она была райским наслаждением, прелестью и настоящей женственностью, завернутыми в розовую упаковку. Крепко прижавшись к ней, Майкл углубил свой поцелуй, и кулаки, которыми она упиралась в его плечи, разжались. Майкл знал, что в лучшем случае у него есть только одна минута, потому что привратник вернется, но в голове была только Грейс. Ее неуловимый запах, ее нежность, ее вся до последней капли доброта.

Его язык исследовал рот Грейс, сплетаясь с ее языком, и искал, нет, требовал ответа. И она ответила на его поцелуй.

Нежно — о Господи! — так нежно она в ответ его поцеловала в своей неотразимой застенчивой манере. Как только ее язык выдвинулся ему навстречу, Майкл застонал и обнял ее хрупкую фигуру. Господи, как он мечтал об этом! Господи, как он хотел ее! К черту эти дурацкие прятки от сыщиков с Боу-стрит!..

Проблема заключалась в том, что весь следующий день Грейс только и думала о его вчерашних словах. Ничто не могло отвлечь ее от этих мыслей, за исключением того часа, который она провела в поисках единственного все еще открытого магазина, где смогла купить рождественскую куклу для Лары. Приложив к подарку записку, в которой она сообщала, как приятно ей было провести часть вечера с девочкой, Грейс почувствовала, как в ее наглухо закрытом сердце открылся какой-то канал.

Но остаток дня разум Грейс никак не мог успокоиться. Она проанализировала каждое предложение, каждый взгляд, каждый нюанс каждого поступка Майкла Раньера. Напрашивался один-единственный вывод, что, кроме чистейшей страсти, которая буквально захлестывала их обоих всякий раз, когда они оставались одни, у них не было абсолютно ничего общего.

Их миры были настолько разными, что и представить трудно. И Майкл ясно дал понять, что, несмотря на то, что хочет ее, он не представляет совместного будущего с ней. А мужья всех ее подруг открыто заявляли, что согласны на брак. Поэтому Грейс сделала вывод, что если продолжать носиться с этой неосуществимой мечтой, то дело закончится очередным жестоким разочарованием.

Мысли в голове вертелись так же быстро, как носились по кухне дома Хелстона вдовы. Прошлогоднее Рождество прошло таким же образом, с отсутствием абсолютно всей прислуги, за исключением дворецкого, мистера Фиппса, которому было некуда больше идти.

Грейс удалила плодоножку у последней ягоды клубники из оранжереи и сложила ягоды в миску. Эйта и другие вдовы знали, что Грейс лучше не просить делать что-то у плиты. Сара и Элизабет были настоящими гениями кухни, а Джорджиана испекла бисквиты, которые научилась готовить у своей матери.

— Грейс, — обратилась к ней Сара, — тебе не трудно взбить сливки для клубники?

— Конечно, — с готовностью ответила Грейс, приступая к заданию и чувствуя, как гордость распирает грудь.

— Розалинда с Джорджианой пошли наверх, чтобы помочь мистеру Фиппсу накрыть на стол. И это последнее, что осталось сделать.