— В таком большом доме искать очень трудно, — тихо отозвался Гарри. — А об остальном ты позаботился?

Питер кивнул; его обычно веселые голубые глаза сейчас были похожи на льдинки.

— Да. Слуга отправился в магистрат. Мы перенесли тело Салли в комнату. Господи, до чего же она легкая, Грейстоун! От нее просто ничего не осталось. Эти последние несколько недель она, наверное, жила только благодаря своей силе духа и воле.

Августа вздрогнула в объятиях Гарри и подняла голову:

— Как же мне будет ее не хватать!

— Нам всем будет ее не хватать… — Гарри нежно погладил Августу по спине, стараясь как-то успокоить. — И я всегда буду ей бесконечно благодарен.

— Потому что она так смело вела себя во время войны? — Августа смахнула с ресниц слезы и вытерла глаза платком Гарри.

— Нет, хотя я всегда восхищался ее мужеством. Я буду ей вечно благодарен, потому что именно она предложила мне познакомиться с тобой, но прежде завести дружбу с сэром Томасом. Салли настаивала, чтобы я непременно включил тебя в свой список невест, — честно признался Гарри.

Августа удивленно посмотрела на него:

— Правда? Как странно. Но с какой стати она решила, что я смогу стать тебе хорошей женой?

Улыбка тронула губы Гарри.

— Я и сам, помнится, спрашивал ее об этом. И она сказала, что мне гораздо больше подойдет жена, которая не принадлежит к классическому типу образцовой супруги.

— Да уж, Салли отлично знала тебя, Грейстоун, — откликнулся Питер.

— Видимо, лучше, чем я сам. — Гарри мягко отстранил от себя Августу. — Друзья мои, печалиться мы будем потом. Судебные власти сочтут, что Салли убили грабители, пытавшиеся забраться в дом. Не имеет смысла давать им повод думать иначе.

— Согласен, — кивнул Питер. — В любом случае они ничего сделать не смогут.

— Мы должны отыскать тот список, о котором говорила Салли. — Гарри обвел глазами холл, думая о том, как велик особняк и как много времени потребуется, чтобы внимательно осмотреть его. — Я знаю о способе Салли прятать вещи, чтобы никто не нашел… Она обычно выбирала для этого самые видные места, где никому и в голову не придет их искать.

Августа всхлипнула в платок.

— Та книга…

— Что за книга? — глянул на нее Гарри.

— Книга для записей пари в «Помпее». — Августа решительно спрятала мокрый платочек поглубже в карман плаща и двинулась в сторону гостиной. — Салли говорила мне, что если я обнаружу эту книгу закрытой, то должна буду непременно передать тебе, ты должен открыть ее. Да ты и сам слышал, как всего несколько минут назад она, перед… смертью, сказала, чтобы я ни в коем случае не забыла о книге.

Гарри быстро взглянул на Питера, который только пожал плечами, и с готовностью устремился следом за Августой.

Дверь в «Помпею» была закрыта. Гарри услышал, как Августа снова начала всхлипывать, однако она не колебалась ни секунды, прошла в темную тихую гостиную и зажгла свет.

Гарри огляделся, не в силах сдержать любопытство. Он часто заезжал к Салли, но она никогда не приглашала его в гостиную, после того как эта комната превратилась в клуб «Помпея». Она говорила, что у них чисто женский клуб и она не может нарушить установленных правил, даже когда там никого нет.

— У мужчины здесь возникает довольно странное ощущение, не правда ли? — негромко произнес Питер, останавливаясь рядом с Гарри. — Знаешь, меня ведь ни разу за порог не пустили. Но я всегда чувствовал себя немного не в своей тарелке, даже когда удавалось просто заглянуть в комнату.

— Я тебя понимаю. — Гарри внимательно рассматривал картины на стенах. Он, конечно, знал, кто был изображен на портретах.

Все это были женщины, продолжавшие жить в мифах и легендах, хотя по отношению к ним была проявлена, по выражению Августы, величайшая историческая несправедливость. Интересно, подумал Гарри, сколько же исторических фактов кануло в неизвестность только потому, что они были связаны с активной ролью женщин и поэтому сочтены недостаточно важными?

— Ужасно любопытно узнать, что у женщин на уме и на языке, когда они собираются отдельно от мужчин, — тихо заметил Питер. — Салли всегда говорила, что я был бы очень удивлен, если б услышал или узнал это.

— А мне она говорила, что я был бы просто шокирован, — печально признался Гарри.

Он смотрел, как летит парусом за Августой ее черный бархатный плащ, когда она направилась к фрагменту греческой колонны, на котором лежала огромная книга в кожаном переплете.

— Это та самая? — Гарри подошел к Августе.

— Да. И она закрыта. Все как говорила Салли. — Августа медленно открыла книгу и принялась переворачивать страницы. — Я, право, не знаю, что искать.

Гарри посмотрел на некоторые записи, сделанные явно женским почерком: ***

Мисс Л. Б. спорит с мисс Р. М. на десять фунтов, что та не получит вовремя назад свой дневник и не успеет предотвратить несчастье.

Мисс Л С. заключает с мисс Д. Н. пари на пять фунтов, что лорд Г. попросит руки Ангелочка в течение ближайшего месяца.

Мисс Ф. О. заключает пари с мисс К. П. на десять фунтов, что мисс А. Б. расторгнет свою помолвку с лордом Г. не позднее чем через два месяца.

— Господи! — пробормотал Гарри. — А людям кажется, что никто ничего об их делах не знает!

— Дамы из клуба «Помпея» страшно увлекались пари, милорд. — Августа снова всхлипнула. — А теперь клуб, наверное, закроется. Я буду без него скучать. Он стал мне родным домом. Но здесь уже никогда не было бы так, как прежде.

Гарри хотел напомнить Августе, что «Помпея» ей вовсе не нужна, что у нее есть собственный дом, когда между страницами книги мелькнул вдруг листок бумаги.

— Позволь я взгляну. — Гарри схватил листок и внимательно всмотрелся в написанные на нем имена.

Питер подошел ближе и заглянул через его плечо. Августа тщетно пыталась хоть что-нибудь увидеть, приподнявшись на цыпочках.

— Ну? — нетерпеливо спросил Питер.

— Да, это он, список членов клуба «Сабля». Хотя, без сомнения, неполный. Это почерк Салли.

Питер нахмурился, изучая список:

— Ни одного из этих имен я не знаю.

— Ничего удивительного. — Гарри придвинул лампу поближе и внимательно вгляделся в написанное. — Это старинный шифр. Салли всегда им пользовалась, отправляя мне свои послания.

— И много потребуется времени, чтобы расшифровать список? — спросил Питер. — Тут, по-моему, добрый десяток имен.

— Не так уж и мало. Но когда мы узнаем, кто здесь назван, потребуется еще некоторое время, чтобы определить, кто из них мог быть Пауком. — Гарри свернул листок и спрятал его поглубже в карман. — Но не будем здесь больше задерживаться. Нам еще многое нужно успеть сделать до рассвета.

— А что ты поручишь мне? — быстро спросила Августа. Гарри мрачновато улыбнулся и снова приготовился к схватке:

— Ты должна отправиться домой и разбудить слуг. А потом позаботишься о том, чтобы вы с Мередит были готовы в семь утра ехать в Дорсет.

Она изумленно посмотрела на него:

— В семь утра? Но это же сегодня! Гарри, я не хочу уезжать из Лондона! Мы так близко подошли к разгадке и почти разыскали убийцу Салли и того, кто был этим Пауком. Ты должен позволить мне остаться!

— Ни при каких обстоятельствах. Только не теперь. Пауку известно о списке, и он ни перед чем не остановится, чтобы заполучить его. — Гарри взял ее под руку и повел к дверям. — Питер, может быть, твоя невеста тоже захочет развлечься, съездив в Дорсет?

— Я думаю, это прекрасная мысль! — откликнулся Питер. — Бог знает, чем я буду занят, пока мы не найдем Паука, тем более Августе будет приятно общество кузины.

— Мне было бы очень приятно, если бы вы оба перестали решать все за меня, словно сама я сделать этого не в состоянии! — громко заявила Августа. — Я не хочу ехать в Дорсет.

— Но ты поедешь, — спокойно сказал Гарри.

— Гарри, пожалуйста…

Он быстро соображал, какой весомый аргумент мог бы повлиять на исход этого спора. И, отыскав, безжалостно применил его:

— Я беспокоюсь не только о твоей хорошенькой головке, Августа. Нужно подумать и о Мередит. Я должен быть уверен, что моя дочь находится в безопасности. Мы сейчас имеем дело с настоящим чудовищем, и нам неизвестно, на какую глубину оно способно нырнуть.

Августа была потрясена.

— И ты думаешь, он может угрожать жизни Мередит? Но зачем ему это, милорд?

— Разве не ясно? Если Паук решит, что именно я пытаюсь обнаружить его, он попробует воспользоваться Мередит, чтобы помешать мне.

— О да, теперь я понимаю! Дочь, конечно же, самая большая твоя слабость. И он наверняка об этом знает.

Ну, в этом отношении ты не права, Августа. Больших слабостей у меня две. И вторая — ты, думал Гарри. Однако вслух ничего не сказал. Пусть считает, что больше всего его заботит именно Мередит и что в отношении дочери он надеется только на свою жену. У Августы в характере это вечное желание прийти на помощь и защитить невинного.

— Пожалуйста, дорогая, пойми, мне действительно нужна твоя помощь. Я должен знать, что Мередит в безопасности за городом, иначе я не смогу сосредоточиться на поисках Паука.

— Конечно, Гарри. — Она взглянула на него, и в ее глазах он увидел понимание той огромной ответственности, которую она на себя принимала. — Я буду защищать ее до последнего дыхания!

Гарри нежно погладил ее по щеке:

— И себя тоже, хорошо?

— Конечно!

— У вас с Мередит помощников почти не будет, — сказал Гарри. — Хотя я пошлю с вами в Дорсет вооруженную охрану. Эти люди останутся в Грейстоуне до моего возвращения.

— Вооруженную охрану? Что это значит, Гарри? — Августа была ошарашена.

— Ну, это совсем не так захватывающе, как звучит. Я просто пошлю с вами парочку лакеев — из тех, что давно у меня служат. Оба будут вооружены. Они прекрасно знают, что делать, если вы окажетесь в опасности.

— В Грейстоуне практически безопасно, — сказал Питер. — В деревне все друг друга знают, так что чужака заметят тут же. И потом, если кто-то посторонний вознамерится пробраться в дом, собаки сразу всех поднимут на ноги.

— Совершенно верно. — Гарри посмотрел на Августу. — А Клодия составит тебе компанию.

— Я бы на это не слишком рассчитывала. Сомневаюсь, что моя кузина так легко согласится встать к семи утра, чтобы поехать со мной, — усмехнулась Августа.

— Она будет готова ровно в семь, — мягко пообещал Питер. — Мне не меньше, чем Гарри, хочется, чтобы вы поскорее уехали из города.

Августа задумчиво посмотрела на него:

— Понятно. Надеюсь, что Клодия сочтет опыт подобной принудительной высылки исключительно интересным для себя.

Питер только пожал плечами, он явно не имел пока представления о том, какой бывает Клодия, если заупрямится.


К семи утра все было готово. Гарри, стоя на ступенях своего лондонского особняка, прощался с дочерью, чрезвычайно огорченной тем, что приходится уезжать из Лондона со всеми его бесконечными развлечениями. Отец строго объяснил ей, что в поместье есть дела, требующие незамедлительного внимания Августы. Мередит приняла его объяснения, но не преминула напомнить, что так и не видела еще Воксхолл-Гарденз.

— Ты скоро снова сюда приедешь, и я сам отправлюсь туда с тобой, — пообещал он.

Мередит с довольным видом кивнула и крепко обняла отца:

— Ох, папа, как это будет чудесно! До свидания!

— До свидания, Мередит.

Гарри подсадил дочь в большую черную карету и повернулся к Августе, которая как раз спускалась по лестнице. Он улыбнулся, увидев на ней темно-зеленое дорожное платье и экстравагантную шляпку. Августа никак не могла упустить возможности одеться по последней моде, даже в семь утра, хотя ей пришлось всю ночь поспешно укладывать вещи.

— Ну что, все в порядке? — спросила она, останавливаясь перед мужем и внимательно глядя на него. Глаза ее, затененные полями шляпки, были серьезны.

— Да. Твоя кузина ждет, когда вы заедете за ней. Переночуете в гостинице, а завтра к обеду уже будете в Грейстоуне… — Гарри помолчал. — Я буду скучать, Августа.

Она взволнованно улыбнулась:

— Я тоже. Мы будем с нетерпением ждать вашего возвращения в Дорсет, милорд. Пожалуйста, Гарри, будь осторожен!

— Буду.

Она кивнула, а потом вдруг приподнялась на цыпочки и поцеловала его прямо в губы на виду у всех — у Мередит, у целой толпы слуг, окруживших карету. Гарри хотел было обнять жену покрепче, но опоздал. Она уже отстранилась.

— Я люблю тебя, Гарри, — сказала она.

— Августа… — Он невольно потянулся к ней, но она уже отвернулась и быстро села в карету.

Гарри стоял, глядя, как черная с серебром карета качнулась и покатила по мостовой. Он стоял так довольно долго, снова и снова мысленно повторяя слова Августы, сказанные ею на прощанье: Я люблю тебя, Гарри.

Она впервые сказала это вслух, подумал он вдруг. И понял, что в душе давно уже с нетерпением ожидал, когда она произнесет эти слова.