— Прекрати. Лучше поговори со мной.

Маркиз упрямо покачал головой. Освободив свою руку, он выпрямился и начал мерить шагами комнату.

— Ты ведь могла пострадать, — наконец выговорил он.

— Но этого не случилось.

Синклер указал рукой в сторону конюшни.

— Ты видела кого-то и все же флиртовала со мной.

— Я знала, что это был один из твоих…

— Да, один из моих друзей.

Виктория сглотнула. Она не предполагала, что он может быть таким свирепым, потерявшим контроль над собой.

— Извини, я не хотела огорчать тебя. В следующий раз все будет по-другому, обещаю.

— Дело не в этом, — сказал он уже спокойнее. — Если бы не проклятый Уолли, у тебя не было бы второго случая, чтобы сделать правильный вывод.

Виктория пристально посмотрела на него. Синклера огорчило то, что она могла пострадать. Она осторожно коснулась его руки.

— У меня все хорошо, — прошептала она, и непрошеная слезинка скатилась по ее щеке. — Прости. Я не понимала…

Отведя ее руку в сторону, он поднял голову и поцеловал ее.

— Я ни за что не потеряю тебя, — пробормотал он. Виктория обняла его, возвращая поцелуй. Только тут Синклер заметил, что Роман, Дженни, Майло и добрая половина слуг столпились в дверях; но он, казалось, не мог оторваться от жены. Им чертовски повезло сегодня; один из них или оба легко могли расстаться с жизнью. Она могла погибнуть от руки того же убийцы, который разделался с его братом, и он готов был предотвратить это.

С большой неохотой маркиз отпустил жену и встал.

— Дженни, леди Олторп упала.

Горничная торопливо приблизилась.

— Я сейчас же займусь ею.

— Пожалуйста, сделай это. — Бросив последний взгляд на Викторию, Синклер повернулся к двери.

— Син! — окликнул его Роман.

— Пойдем со мной. — Присутствие слуги должно было удержать его от расправы с Уолли, который все еще сидел на стожке сена, бережно придерживая правую руку. Когда Синклер и вслед за ним Роман вошли в конюшню, он вскочил на ноги.

— Я думал, ты знал, — выпалил агент, вспыхнув, — и спрятался только тогда, когда вошла Лисичка, чтобы она не…

— Роман, посмотри, что с его пальцем?

— Слушаюсь.

— Уолли, у тебя должна быть чертовски веская причина, чтобы прийти сюда, потому что, если таковой нет, я отправлю тебя назад на Уэйхаус-стрит разрезанным на кусочки.

— Меня прислал Криспин. — Уолли залез в карман левой рукой. — Вот.

Синклер взял записку и, развернув ее, быстро пробежал глазами, затем, помедлив, перечитал еще раз, скомкал и положил в карман.

— Поскорее уходи отсюда, пока тебя кто-нибудь не заметил.

— Надеюсь, ничего неприятного? — поинтересовался Роман.

— Да. Абсолютно ничего. Пропади все пропадом!

Неудивительно, что Криспин отказался сам доставить записку. Они оправдали Килкерна, но в духе Криспина было провести еще одну-две проверки на всякий случай. И это было в духе Лисички — пойти и навестить графа минут на двадцать, пока его жена отсутствовала. В конце концов, они были друзьями. Неожиданно пришло ощущение, что настало время и ему самому получше познакомиться с графом Кил керном.

Организовать встречу с ним оказалось проще, чем он ожидал. Маркиз знал, что Килкерп являлся завсегдатаем клуба «Уайтс», и, когда он вошел туда в половине одиннадцатого того же вечера, граф был там с лордом Бслтоном, Хеннингом и несколькими другими посетителями

Увидев, что Синклер приближается к ним, Хеннинг поднялся.

— Совсем забыл — сегодня вечером я обещал представить Чарлза Блумтона герцогу Уиклиффу, — запинаясь, сказал он и поспешно удалился.

— Повезло же Уиклиффу, — пробормотал Люсьен, а лорд Белтон рассмеялся.

Синклер жестом указал на освободившееся место рядом с Килкерном:

— Вы не возражаете?

Граф пристально посмотрел на него:

— Пожалуй, возражаю.

Краем глаза Син заметил Криспина, сидевшего в противоположном конце комнаты и явно недовольного тем, что он находился столь близко от Килкерна.

— И в чем причина?

По комнате пробежал шум. Из всей группы, собравшейся вокруг Килкерна, граф был единственным, с кем он дважды подумал бы, прежде чем вступить в драку, но он не собирался уходить, не получив того, за чем пришел.

— Люди, с которыми вы садитесь поговорить, похоже, кончают разбитыми носами, — произнес Килкерн, потягивая свое бренди. — Я настаиваю на том, чтобы был вывешен флаг перемирия, прежде чем позволю вам приблизиться ко мне.

Синклер искоса взглянул на него; в этот миг граф возвысился в его глазах.

— Вполне справедливо. Какие-то особые границы?

— Для меня хорош и «Уайтс».

— Согласен.

Килкерн указал на место, которое освободил Хеннинг.

— Тогда присоединяйтесь к нам. Роберт болтал о своей жене и грядущем отпрыске, однако, как мне представляется, это тут же наскучило бы вам.

— Ты утверждал, что с нетерпением ждешь его рождения, — запротестовал лорд Белтон.

— Да, лишь бы ты перестал говорить об этом. — С блестящими глазами граф откинулся в своем кресле и подвинул полупустую коробку сигар в сторону Сина.

— А как вы, Олторп? — спросил Белтон. — Планируете расширение семьи?

— Я, право, не думал об этом, — ответил Синклер, неожиданно представив себе маленьких темноволосых девочек с глазами Виктории, играющих в гостиной. Боже святый, он поистине становится семьянином.

— Я согласен, что не думали, — прокомментировал Килкерн. — Впрочем, вскоре она сама начнет делать намеки. С ними всегда так.

Маркиз нахмурился.

— Да уж, поверьте.

Белтон поднялся.

— Я собираюсь узнать, что замышляет Бромли.

— Я с тобой, Роберт. — Лорд Добнер тоже встал. Через минуту Син и Килкерн остались одни за столом.

— Хм, — задумчиво произнес граф. — Трусы. — Он осушил свой бокал с бренди и жестом указал, чтобы ему подали еще. — Что вы пьете?

— Виски.

— Странный выбор для англичанина, который проводит все свое время, шатаясь по Франции.

— А вы курите американские сигары. — Синклер наклонился вперед. — Теперь, когда перемирие закончилось, мы можем обсудить наши привязанности. В данный момент я хотел бы разобраться, что вы говорили о моей жене.

Граф взглянул на него.

— Она сказала, что работает над одной проблемой для вас. Если хотите узнать что-нибудь еще, спросите у нее. Я не сплетничаю о своих друзьях.

Проклятие! Он должен был догадаться, потому что в последнее время Виктория стала слишком спокойной. Сейчас она посвятила еще одного человека в их общий секрет.

— Я должен просить вас хранить это в тайне.

Килкерн пожал плечами:

— Я был бы более низкого мнения о вас, если бы вы не пожелали найти убийцу брата.

— Вас это не касается.

Граф поставил свой бокал на стол.

— Я считаю Лисичку хорошим другом. Она никогда бы не вышла замуж за дурака.

— Это комплимент?

— Своего рода. Я не знаю точно, что вам нужно, Олторп, и не сую нос в ваши дела, но она, кажется, любит нас. Если вам нужна моя помощь, обратитесь ко мне. Я не сплетник, но я расскажу вам то, что знаю. — Потянувшись, граф встал. — А теперь… моя жена начинает намекать, что пора вернуться домой и взяться за работу.


— Нет, Мунго, — терпеливо говорила Виктория, обращаясь к попугаю. — Скажи: «Черт побери».

— О-о, словно кобыла и жеребец.

Она прикрыла глаза, ее щеки зарделись от услышанного.

— Ты опять подслушивал прошлой ночью, злая маленькая птичка.

— Теперь, Син, я хочу, чтобы ты…

— Виктория! — позвал Синклер, стучась в дверь ее гостиной.

— Входи. — Она испытала облегчение от того, что ее занятие прервали. Однако когда маркиз вошел в комнату, облегчение сменилось озабоченностью. — Как твои таинственные друзья? — спросила она, надеясь отвлечь его.

— Не знаю. Я ходил навестить твоего друга.

Она скормила Мунго-Парку последний кусочек бисквита.

— Какого друга?

— Килкерна.

— Кил… — Виктория оборвала себя на полуслове. — Я думала, он тебе не нравится.

— Поскольку ты рассказала ему, что ведешь свое собственное расследование у меня за спиной, он мне действительно не очень-то нравится.

У нее на языке вертелись яркие богохульные выражения, но Мунго-Парк все еще находился в комнате.

— Я не за спиной… — Приблизившись, она взяла мужа за руку и, приведя в спальню, захлопнула дверь. — Я помогаю тебе найти убийцу Томаса.

— Несмотря на мою просьбу не делать этого.

— Понимаю, ты не хочешь, чтобы я пострадала, но разговаривать с Люсьсном Бэлфором ни капельки не опасно. — Она не могла не заметить его скептического взгляда. — Ну, разве что совсем немного…

— Виктория, я не хочу сражаться с тобой, — маркиз присел на край ее кровати, — но также не собираюсь позволить тебе продолжать это расследование. Мало того, что пострадаешь сама, ты можешь спугнуть убийцу Томаса, так что мне никогда не удастся его обнаружить.

Такая перемена в тактике удивила ее. Если Синклер ожидает, что она извинится перед ним и станет мягкой маленькой бесполезной женушкой, значит, он совсем не знает ее.

— Насколько важно для тебя найти убийцу Томаса? — спокойно спросила она, присаживаясь рядом с ним на кровать и беря на колени Генриетту.

— Ты сама знаешь. Точнее, я думал, что знаешь.

— Да, знаю, и очень даже хорошо. Мы оба согласны, что это самое важное в мире для тебя.

— Тогда почему ты настаиваешь на своем участии?

— Понимаешь, не очень-то приятно, когда тебя отталкивают в сторону. Ты не хочешь, чтобы я пострадала, но здесь кое-что большее. Мы попали в капкан в результате нашей свадьбы, но тем не менее… — Виктория замялась. Она постепенно влюблялась в него. Но разговор шел не о том. — Знаешь, люди считают меня глупой, легкомысленной и бездарной, возможно, и ты тоже… но я могу помочь, и мне больно, когда ты думаешь, будто это мне не по силам.

— Я не считаю тебя глупой и легкомысленной, — ответил Синклер своим глубоким мягким голосом, вызывавшим у нее дрожь. — И конечно, ты готова помочь. Когда мы впервые встретились, я и хотел воспользоваться твоей помощью.

Виктория удивленно посмотрела на него. Взгляд маркиза был вполне серьезным, но он не оставлял надежды на то, что ее включат в его команду.

— Так что же заставило тебя передумать?

— Генриетта и Лорд Бэгглс, Мунго-Парк и детская благотворительность, мотивы, которые ты приводила. — Он слегка улыбнулся. — Ты даже меня немного полюбила.

— Но, Синклер…

Он поднял руку, и она подчинилась. Каковы бы ни были его доводы, он, очевидно, все хорошо продумал. Согласна она с ним или нет, ей придется дать ему возможность закончить.

— У меня есть подозрения относительно того, кто убил Томаса. У тебя горячее отзывчивое сердце, Виктория; когда я осознал это, то понял, что не вправе ожидать от тебя помощи, тем более если окажется, что убийца — твой друг, хороший друг.

Ее сердце на мгновение замерло.

— Только не Люсьен! Он никогда бы…

— Нет. Не Килкерн. Я бы предпочел, чтобы ты не считала его таким уж замечательным, но это не он. Однако ты лишь подтвердила мою точку зрения. Ты не можешь даже вообразить, что один из твоих друзей — убийца.

Она согласилась про себя, что он был прав. И в то же время он ошибался.

— Я никогда бы не подумала, что убийца Люсьен или кто-то еще из моих друзей. Но я не столь наивна и мягкосердечна, как ты думаешь. Испытай меня, Синклер. Кого ты подозреваешь?

На какое-то время она испугалась, что он промолчит. Это означало бы, что он никогда не научится полностью доверять ей и у них никогда не будет настоящего надежного брака — такого, о каком она всегда мечтала.

Маркиз хмуро взглянул на нее.

— Джон Мэдсен, — равнодушно произнес он.

— Марли? — вырвалось у нее, прежде чем она смогла остановить себя. — Но почему ты подозреваешь лорда Марли? — Виктория отпустила Генриетту и сложила руки на коленях.

Син поднялся и начал ходить перед ней взад и вперед.

— Я вкратце расскажу тебе, но при условии, что с сегодняшнего дня ты перестанешь вмешиваться в это дело.

Именно в такие моменты Виктории хотелось быть крупным высоким мужчиной, так чтобы она могла стукнуть своего мужа по голове и заставить его прислушаться к голосу разума.

— Сначала расскажи, — возразила она, — а потом мы обсудим остальное.

В следующие несколько минут Виктория узнала несколько новых ругательств, часть из них, видимо, на португальском и итальянском. Она была рада, что Мунго остался в другой комнате.

Наконец Синклер остановился перед ней.

— Хорошо, слушай. Марли владеет акциями нескольких зарубежных компаний, которые принесли ему неплохой доход во время войны в Испании. Томас выступал против любых сделок с Францией, пока там господствовал Бонапарт.