Поскольку я потеряла свою надежду, я не могла помочь Хейми, не могла попасть в его прошлое, в его боль. Я сидела, вытирая лицо и откидываясь на переднем сиденье, наблюдала за ним краем глаза. Он замер за рулем, а его пальцы так сильно сжимали руль, что даже побелели костяшки пальцев. Как будто он пытался задушить его, будто он виноват в том, что видел.

— Меня не было в стране, и Олли решил раздобыть немного кокса. Он был в Атланте и один из его друзей знал парня, который знал другого парня, который знал еще одного парня. Он сказал, что сможет достать им дерьмо, которое полиция конфисковала из Боливии. Олли не задавал вопросов. Он знал две вещи: он был Спенсер, и деньги решали все. Он узнал это и от меня. Но ничто не могло спасти его от кокса. Это убило его за считанные секунды.

Мозаика в моей голове, наполненная различными не связанными, дико раскрашенными кусочками, началась складываться, медленно складываться, приобретая форму целостной картины, которая, может быть, еще более разрушительной, чем отдельные кусочки.

Слова выходили с невероятным шепотом.

— И ты думаешь, что мой брат имел к этому какое-то отношение?

Впервые, с тех пор, как я подняла голову, Хейми повернулся ко мне. Я представила, что его лицо является отражением того, что я чувствовала в душе — страдание. Полнейшее, настоящее страдание.

— Боже, Слоун, я не знал, что еще думать! Все кусочки сложились. После, более года поисков, расследования и подкупа людей, единственная информация, которую мы нашли о поставщике, заключалась в том, что он имеет отношение к полицейским и, что он был известен под двумя именами: Локк и Тамблин. Сначала, да, я думал, что нашел этого парня. Но теперь... зная тебя... Я просто... Я просто не знаю, как это может быть он. Я имею в виду, наблюдая за тем, как он защищает тебя, насколько сильно заботится о тебе. Как этот парень мог сделать что-то такое, что поставило бы тебя в такую опасность? И почему? Зачем ему рисковать?

— Он бы не стал! — решительно сказала я. — Стивен никогда бы не сделал что-то подобное!

Я чувствовала себя отчаянной, пытаясь его переубедить, заставить его понять, что он не прав. Я должна заставить его поверить, что Стивен не тот, кого он ищет. Я должна заставить его отменить все действия до того, как моего брата убьют.

— Я понял, что могу ошибаться. Вот почему я разговаривал с братом, я хотел узнать побольше. Как можно больше, пока все это не вышло из-под контроля.

— Хейми ты должен остановить все это. О, Боже! Я не могу потерять своего брата. Ты должен все исправить, Хейми. Я знаю Стивена. Он никогда не смог бы сделать что-то подобное. Никогда.

Я чувствовала, что истерия переполняет меня, затуманивает мысли. Мое дыхание участилось, голова стала слишком светлой. Я задрожала, когда пальцы Хейми обхватили мои плечи.

— Слоун, я пытаюсь. Я делаю все возможное, чтобы...

— Что? — заорала я, вырвав свои плечи из его рук. — Как бы сделать тайный звонок своему брату и ничего не сделать для меня? Ты об этом? — Хейми снова пытался дотронуться до меня. Я держалась подальше от него, прижимаясь к двери машины. — Не трогай меня! Я не могу поверить в то, что позволила тебе прикоснуться ко мне! Ты все это знал, ты знал, что делаешь со мной, с моей семьей и я позволила тебе... позволила тебе... — я даже не смогла закончить предложение. — Ты сказал, что расскажешь мне правду, но все, что у меня есть эта твоя красивая ложь, подонок!

Повернувшись к заднему сиденью, я схватила свою сумочку и выбежала из машины, стараясь убежать от Хейми, как можно дальше. Ослепленная слезами, слезами боли, стыда и предательства, я направилась в сторону города. Где-то издалека я слышала голос Хейми. Он становился все ближе и ближе, поэтому я шла все быстрее и быстрее, пока, наконец, не побежала. Бежала сквозь гравий и пыль, бежала беспомощная и безнадежная.

— Слоун, остановись! Пожалуйста, позволь мне закончить! — Я снова почувствовала руки Хейми, на этот раз, заставляя меня остановиться. — Я никогда не хотел причинить тебе боль. Клянусь Богом, я этого не хотел.

Я повернулась к нему, в моих глазах горел огонь.

— Ты собираешься тут стоять и рассказывать мне, что ты понятия не имел о том, что подвергаешь его жизнь опасности? С этим обвинением? Если бы только один грязный полицейский упомянул об этом нужному человеку, ты бы даже не подумал, что это могло бы закончиться тем, что он пострадает?

— Слоун, я не знал... Я имею в виду, что я знал, что есть шанс, но я никогда не думал, что кто-то придет за ним. Это было так давно. В самом начале. Когда я только узнал тебя.

Это последнее слово уносилось вместе с ветром, и я поняла, почему Хейми даже сейчас, рядом со мной. Все это время он использовал меня, чтобы следить за моим братом, получать информацию, чтобы подкрасться к нему, как можно ближе, не вызывая подозрений. Он использовал меня, чтобы подвергнуть мою семью опасности. И я согласилась с этим.

Как будто моя жизнь вернулась в прошлое, я представила руки Хейми на своем теле, его губы на моей коже. Я представила, как он смеялся со мной, заботился обо мне, притворялся со мной. Я представила, как он делился со мной маленькими кусочками своей боли, всеми теми драгоценными секундами, которые я думала, приближают к моему открытию.

Я дорожила ими.

Я дорожила им.

Я дорожила ложью.

Татуировка на бедре жгла меня — предательство, которое постоянно будет на моем теле, на моей коже. Бабочки моей свободы, теперь, являлись разбитыми телами растоптанного доверия и сокрушенной надежды. Они летели слишком близко к солнцу, и теперь они сгорали. Они умирали единственной смертью, которая, может быть, у любой бабочки, которая приходит слишком рано.

— Как ты мог? — закричала я. Мои слова растворились в крике, глубоком стоне души, оторванной от меня, так же, как и мое сердце вырывалось из груди.

Это была ложь.

— О, Боже, Слоун, пожалуйста. Мне очень жаль. Я клянусь тебе... я обещаю тебе, что я... я никогда...

— Остановись! Хватит болтать! Я не хочу больше слышать ни одного твоего слова. Твои обещания, твоя правда... это все чушь. Я не верю ни одному твоему слову. Я просто хочу, чтобы ты оставил меня и мою семью в покое. — Я уже во второй раз от него избавлялась. — Уходи, Хейми. Просто уходи.

Меня взбесило, что мой голос дрогнул на последней фразе, моя боль в сердце разрывалась. Но с прямой спиной и поднятой головой, я ушла от Хейми, оставив его позади.

Я шла до тех пор, пока не услышала, что он больше не идет за мной. Только тогда я оглянулась назад. Я ожидала увидеть, как он исчезает из моей жизни, когда я его просила об этом.

Трус! Подонок!

Но когда я оглянулась назад, то я увидела Хейми, стоящего там, где я его оставила — в гравии, под солнцем, рядом с дорогой. Даже на расстоянии наши глаза встретились. Он полон вины, сожаления и печали. Я затолкала все свои эмоции вниз желудка, у меня остался только один гнев. И ненависть. И предательство.

Я держала его взгляд, пока доставала телефон из кармана. Затем, медленно, решительно, я развернулась и набрала номер брата. Брата, которого я знала, которому доверяла и верила. Брата, который никогда не сделает мне ничего плохого. Я понимала, что он все еще спит, но мне нужно было, чтобы он ответил. Мне нужно, чтобы он доказал, что я права. Перед Хейми. Хотя, он понятия не имел, кому я звонила.

Когда он ответил, я выдохнула и снова начала идти вперед.

— Стивен, мне нужно уехать. Ты можешь приехать за мной?

— Где твоя машина?

— Возле тату-салона.

Он вздохнул, но не спорил. Потому, что он любил меня. И такие люди, которые любят друг друга — они помогут, никогда не обидят.

— Да, скажи мне только, где ты.

Я рассказала ему о своем местоположении, и название бензоколонки, которую я знала, в пару милях впереди.

— Дай мне двадцать минут, — сказал он.

— Я буду ждать, — ответила я, сдерживая каждую эмоцию в моем голосе.

С еще одним глубоким вздохом, он повесил трубку. И я продолжила идти вперед, но когда оглянулась назад, то я больше не увидела Хейми.

Глава 38. Хейми

Я стоял на том же самом месте, наблюдая за тем, как Слоун уходит. Спустя десять минут, я все еще стоял здесь. Ожидая.

Я не хотел давить на нее сейчас, когда ей так необходимо, как можно больше свободы. Черт, я не обвиняю ее за эту реакцию. Если бы я узнал, что у кого-то, с кем я спал, членам семьи угрожали, во мне появилось бы одиннадцать всевозможных видов угроз.

Так же и в ней. Это справедливо.

И я чувствовал себя дерьмом. Настолько, что я положил глаз на ее брата, когда ее дом взлетел. Но есть одна вещь, которая меня беспокоит больше всего, я не ожидал, насколько больно мне будет видеть ненависть в ее глазах. Видеть, что она была обманутой, когда узнала, что я сделал. Я бы все отдал, чтобы вернуть все назад, и избавиться от этого взгляда.

Два года, самое важное, что надо было найти, это грязного копа, который продал моему брату наркотики, из-за которых он умер. Но за последнее время, впервые после смерти Олли, я переключился на кого-то другого. На кого-то еще.

Слоун.

Когда все изменилось? Когда она начала так сильно беспокоиться? Когда я потерял свое преимущество, свое внимание?

Ни один из ответов на эти вопросы не имели значения. Это было поражение. Она меня ненавидела, и у нее были на это причины.

Вопрос заключался в следующем: Смогу ли я жить с этим? Смогу ли я жить с ее ненавистью? Смогу ли я жить без нее?

Когда я отвернулся от того места, где видел в последний раз Слоун, прежде, чем она скрылась, я достал телефон и набрал номер Риза. Я услышал голосовую почту.

— Риз, перезвони мне, когда получишь это сообщение. Мне нужно, чтобы ты заставил своего друга задуматься обо мне.

Если брат Слоун не виновен, это будет моей основной целью, чтобы доказать это. А пока, единственное, что я могу сделать, это вернуться к прежней жизни, к которой обещал не возвращаться. Без какой-либо причины.

Но это было до Слоун.

Со стальной решимостью, я набрал номер, который, наверное, никогда не забуду. Когда я услышал знакомый голос, я почувствовал отвращение.

— Себастьян, это Хейми. Мне нужна помощь.

Глава 39. Слоун

Мне трудно было посмотреть в глаза Стивену, когда я садилась на пассажирское сиденье.

— Что, черт возьми, случилось? Как ты здесь оказалась?

У меня защипали глаза. С душевной болью, с позором, с унижением.

— Стивен, — начала я, повернув свою голову к окну, и пусть слезы капают, пока мы едем к салону «Черное пятно» за моей машиной. — Ты что-нибудь знаешь о мерзком кокаине, который был конфискован пару лет назад?

— Что это за вопрос? Я не знаю никого, кто бы занимался наркотиками, кроме отца Дункана. Зачем мне быть в курсе этого дерьма?

Мне стало легче, когда он быстро ответил на мой вопрос. Он выглядел защищенным и не вел себя подозрительно. В своей голове, я проклинала Хейми, что он позволил мне усомниться в нем, даже на миллисекунду.

— Есть ли способ узнать, могут тебя арестовать или что-то в этом роде? Как бы то ни было, твое имя могло быть связано с чем-то вроде этого? Или с отцом Дункана?

— Нет, я не думаю. В чем дело, Слоун? Ты ответишь мне, почему я забрал тебя на заправке совсем одну, и теперь ты задаешь мне странные вопросы?

— Где-то там, кто-то думает, что ты связан с продажей какого-то вредного кокса какому-то богатенькому парню. В итоге, он умер, и его не арестовали. Теперь его семья думает, что ты как-то связан с этим. Я думаю, что ты, поэтому получаешь угрозы.

— Я не знаю, откуда ты взяла эту информацию, Слоун, но угрозы, которые я получаю, очевидно, являются ошибочными. Они от кого-то кто... кто...

Он замолчал, как будто у него погасла лампочка.

— Что, Стивен? Что это?

— Однажды, позвонили мне с незнакомого номера. И все, что сказали, было «Мы хотим свои деньги». Я понятия не имел, кто это был или какие деньги, по их мнению, я им должен. Вот почему сначала я не воспринимал все это очень серьезно. Это было до тех пор, пока они не начали угрожать жизни, и это дерьмо стало реальным.

— Стивен, с кем они могли тебя спутать? Как это могло произойти? У тебя есть сомнительные друзья? Собеседники? Кто-нибудь, кто мог вовлечь тебя в это без твоего согласия?

— Не то, чтобы я знал. Но, черт возьми, Слоун, я коп. Детектив, не меньше. Я общался с мразью, в какой-то степени, чтобы просто получить информацию.

Я пробегаюсь по деталям в своей голове, пытаясь вспомнить что-нибудь, что может помочь. И я вспомнила странный вопрос Хейми, который он задал мне несколько недель назад.