— Луиза, очень рад, что вы благополучно добрались. Надеюсь, у вас есть все, что вам нужно? — Обычно так спрашивают исключительно из любезности, не ожидая в ответ каких-либо просьб.

— Все чудесно. Спасибо.

— Это моя дочь Табита. Таб? — (Девушка подняла руку и, изобразив намек на улыбку, снова уткнулась в телефон.) — Я прошу извинения, но моя жена Агнес, к сожалению, не смогла к нам присоединиться. Прилегла на часок. Ужасная головная боль. У нас был длинный уик-энд.

На его лицо набежала тень, но не дольше чем на секунду. Буквально ничто в его манере поведения не напоминало о той неприятной сцене, свидетелем которой я стала час назад.

Он улыбнулся:

— Итак, сегодня вы совершенно свободны, ну а начиная с завтрашнего утра будете повсюду сопровождать Агнес. Ваша официальная должность — помощница, и вы будете оказывать мое жене содействие во всем, что она пожелает сделать в течение дня. У нее весьма напряженный график. Я попросил своего помощника ознакомить вас с расписанием нашей семьи. Он будет уведомлять вас по электронной почте о корректировках планов. Лучше всего проверять почту около десяти утра, поскольку именно в это время мы вносим последние изменения в программу. С остальными членами нашей команды вы познакомитесь завтра.

— Чудесно. Спасибо. — Взяв на заметку слово «команда», я живо представила себе футболистов, бегущих по этим шикарным апартаментам.

— Папа, а что у нас сегодня на обед? — спросила Табита с таким видом, будто меня нет в комнате.

— Не знаю, дорогая. Мне казалось, ты говорила, что собираешься пойти в ресторан.

— Сомневаюсь, что сегодня вечером у меня хватит сил на городскую суету. Я, пожалуй, останусь.

— Как пожелаешь. Только предупреди Иларию. Луиза, у вас есть вопросы?

Я напряглась, пытаясь сказать что-нибудь умное.

— Кстати, мама просила меня узнать, нашел ли ты ту картину. Миро.

— Милая, тема закрыта. Картина останется здесь.

— Но мама говорит, что это она выбрала картину. И теперь маме ее не хватает. Тебе ведь она никогда не нравилась.

— Не в этом дело.

Я неловко переминалась с ноги на ногу, не будучи уверенной, отпустили меня или нет.

— Но, папа, дело как раз в этом. Тебе все мамины нужды до лампочки.

— Картина стоит восемьдесят тысяч долларов.

— Маме плевать на деньги.

— А нельзя ли обсудить это потом?

— Потом ты будешь занят. Я обещала маме уладить вопрос.

Я осторожно попятилась к двери.

— Здесь нечего улаживать. Соглашение было заключено восемнадцать месяцев назад. И мы все окончательно решили. Ой, дорогая, тебе уже лучше?

Я оглянулась. Женщина, которая вошла в комнату, была сногсшибательной красавицей. На лице ни капли косметики, белокурые волосы небрежно затянуты узлом. Высокие скулы усеяны редкими веснушками, форма глаз говорила о славянском происхождении. На вид моя ровесница. Прошлепав босиком к мистеру Гупнику, она подарила ему поцелуй, ее рука небрежно пробежалась по его затылку.

— Это Луиза, — произнес он.

Она повернулась ко мне:

— Моя новая союзница.

— Твоя новая помощница, — поправил жену мистер Гупник.

— Привет, Луиза. — Она протянула мне тонкую руку.

Я почувствовала на себе ее испытующий взгляд. Она улыбнулась, и я невольно улыбнулась в ответ.

— Илария хорошо подготовила твою комнату? — У нее был мягкий голос с легким восточноевропейским акцентом.

— Все замечательно. Спасибо.

— Замечательно? Похоже, ты очень неприхотлива. Комната — точно кладовка для швабр. Если тебе что-то не нравится — говори, не стесняйся, и мы все исправим. Ведь так, дорогой?

— Агнес, а разве ты не жила в свое время в каморке, еще меньшей, чем эта? — бросила Таб, не отрываясь от айфона. — Папа говорил, ты делила ее еще с пятнадцатью иммигрантками.

— Таб! — В голосе мистера Гупника послышались металлические нотки.

Агнес, с коротким вздохом расправив плечи, гордо откинула голову:

— И правда, моя комната была еще меньше. Но я делила ее с очень милыми девушками. И никаких проблем. Если люди милые и вежливые, то можно многое вынести. Что скажешь, Луиза?

— Да, — сглотнув, ответила я.

Тем временем в гостиную вошла Илария. На ней были такие же, как у меня, темные брюки и футболка поло, только прикрытые белым передником. Она даже не взглянула в мою сторону.

— Илария, дорогая, а для меня что-нибудь найдется? — положив руку на спинку дивана, проворковала Таб. — Я, пожалуй, сегодня останусь здесь.

Лицо Иларии неожиданно потеплело. Передо мной был совершенно другой человек.

— Ну конечно, мисс Табита. Я всегда готовлю по воскресеньям лишнюю порцию на случай, если вы решите остаться.

Агнес застыла посреди комнаты. На секунду ее лицо стало испуганным. Затем она воинственно выпятила подбородок:

— Тогда я хочу, чтобы Луиза обедала с нами.

Возникла неловкая пауза.

— Луиза? — переспросила Таб.

— Да. Мне хочется познакомиться с ней поближе. Луиза, у тебя есть какие-нибудь планы на сегодняшний вечер?

— Э-э-э… Кажется, нет.

— Тогда ты поешь с нами. Илария, ты вроде говорила, что приготовила лишнюю порцию?

Илария посмотрела на мистера Гупника, который, похоже, был всецело поглощен своим телефоном.

— Агнес, — нарушила молчание Таб, — тебе, должно быть, известно, что мы не едим вместе с обслуживающим персоналом?

— Что значит «мы»? Не знала, что в этом доме есть служебная инструкция! — Вытянув руку, Агнес с наигранным спокойствием принялась рассматривать обручальное кольцо. — Дорогой, неужели ты забыл дать мне служебную инструкцию?

— При всем моем уважении, пусть даже Луиза и очень милая, — заявила Таб, — существуют некие границы! И всем это только на пользу.

— Я с удовольствием сделаю так, как… — начала я. — Мне не хочется причинять никаких…

— Ну, при всем моем уважении, Табита, я бы хотела, чтобы Луиза поужинала со мной. Она моя новая помощница, и нам предстоит проводить вместе каждый божий день. И я не вижу проблемы в желании познакомиться с ней поближе.

— Никаких проблем, — произнес мистер Гупник.

— Но, папочка…

— Никаких проблем, Таб. Илария, будьте добры, накройте стол на четыре персоны. Благодарю вас.

У Иларии округлились глаза. Она бросила на меня косой взгляд, ее рот превратился в узкую полоску, свидетельствующую о плохо сдерживаемой ярости, словно это я была инициатором грубейшего нарушения домашней иерархии, после чего она удалилась в столовую, откуда тотчас же донеслось демонстративное звяканье столовых приборов и звон бокалов. Агнес, облегченно вздохнув, откинула со лба волосы, после чего улыбнулась мне заговорщицкой улыбкой.

— Что ж, тогда приступим, — спустя минуту произнес мистер Гупник. — Луиза, может, вы хотите чего-нибудь выпить?


Обед оказался томительным, мучительным мероприятием. Я была подавлена великолепием стола из красного дерева, роскошью тяжелых серебряных приборов и хрустальных бокалов. Все это никак не вязалось с моей униформой. Мистер Гупник в основном хранил молчание и дважды исчезал, чтобы ответить на звонки из офиса. Таб занималась своим айфоном, демонстративно игнорируя остальных. Илария подавала цыпленка в винном соусе с гарниром, а потом убирала посуду с таким лицом, будто она, по выражению моей мамы, вот-вот пёрнет. Возможно, только я и заметила, как она презрительно, со стуком, ставит передо мной тарелку и громко фыркает, проходя мимо моего стула.

Агнес практически не притронулась к еде. Она сидела напротив меня и весело щебетала, совсем как с новой закадычной подружкой, бросая время от времени осторожные взгляды в сторону мужа.

— Значит, ты впервые в Нью-Йорке, — начала она. — А где еще ты успела побывать?

— Хм… Так, кое-где. Я, как бы это сказать, слишком поздно начала путешествовать. Не так давно объездила всю Европу, а до того… побывала на Маврикии. И в Швейцарии.

— Америка не похожа на другие страны. И каждый штат воспринимается нами, европейцами, как нечто уникальное. Леонард показал мне лишь некоторые из них, но для меня они словно разные страны. Ты рада, что оказалась здесь?

— Безумно. Я хочу воспользоваться случаем и получить все, что может предложить Нью-Йорк.

— Она говорит совсем как ты, Агнес, — промурлыкала Таб.

Агнес, пропустив колкость мимо ушей, по-прежнему не сводила с меня глаз. И эти глаза, с едва заметно приподнятыми уголками, буквально завораживали своей красотой. Мне даже пришлось несколько раз напомнить себе, что неприлично так открыто пялиться на незнакомого человека.

— Расскажи о своей семье. У тебя есть братья? Сестры?

Я по мере сил описала свою семью, правда сделав ее больше похожей на Уолтонов, чем на Аддамсов.

— Значит, сестра теперь живет в твоей квартире в Лондоне? С сынишкой, да? Она приедет тебя навестить? А твои родители? Они будут по тебе скучать?

Я вспомнила о папиных словах, сказанных на прощание: «Лу, можешь не спешить с возвращением! Мы собираемся переоборудовать твою бывшую спальню в ванную комнату с джакузи!»

— О да, конечно! Очень сильно.

— Моя мама плакала две недели, когда я покинула Краков. А у тебя есть парень?

— Да. Его зовут Сэм. Он парамедик.

— Парамедик? Вроде доктора? Как мило! Покажи его фото. Обожаю рассматривать фотографии.

Я вытащила из кармана телефон и прокрутила фотки, пока не нашла свою самую любимую — ту, где Сэм, еще не успевший снять после дежурства темно-зеленую униформу, сидит на фоне закатного солнца на террасе, устроенной на крыше моей лондонской квартиры. В руках у него кружка чая, а на губах — счастливая улыбка. Я отчетливо помню, как это было. Моя кружка с остывшим чаем стояла на бортике, а Сэм терпеливо ждал, пока я щелкала фотографию за фотографией.

— Какой интересный мужчина! А он приедет к тебе в Нью-Йорк?

— Хм, нет. В данный момент он занимается строительством дома, так что прямо сейчас ничего не выйдет. К тому же он работает.

У Агнес округлились глаза.

— Но он должен приехать! Вы не можете жить в разных странах! Разве это любовь, если твоего мужчины нет рядом?! Лично я не способна перенести разлуку с Леонардом. Не люблю, когда он уезжает по делам даже на два дня.

— Ну да, полагаю, ты действительно приложишь максимум усилий, чтобы не быть слишком далеко от него, — бросила Таб.

Оторвав глаза от тарелки, мистер Гупник перевел взгляд с жены на дочь и обратно, но предпочел промолчать.

— И все же, — невозмутимо продолжила Агнес, расправляя на коленях салфетку, — Лондон не настолько далеко. А с любовью не шутят. Правда, Леонард?

— Конечно да. — Его лицо на миг смягчилось от улыбки жены.

Агнес погладила мужа по руке, и я поспешно уставилась в свою тарелку.

В комнате на секунду стало тихо.

— Пожалуй, отправлюсь-ка я домой. А то меня уже начинает подташнивать.

Таб со скрипом отодвинула стул и швырнула салфетку в тарелку. Белый лен моментально пропитался красным соусом. Я с трудом сдержала порыв спасти мокнущую салфетку. Поднявшись, Таб клюнула отца в щеку. Он нежно погладил ее по руке.

— Ладно, папочка, поговорим на неделе. — Она обернулась и отрывисто кивнула. — Луиза… Агнес. — И вышла из комнаты.

Агнес проводила ее взглядом. Кажется, она что-то тихо пробормотала себе под нос, но в этот момент Илария убирала мою тарелку и столовые приборы с таким яростным грохотом, что я ничего не расслышала.


С уходом Таб Агнес тотчас же утратила весь боевой задор. Она словно обмякла на стуле, плечи и голова устало поникли, отчего сразу выступили острые ключицы. Я встала:

— Думаю, мне пора вернуться в свою комнату. Большое спасибо за ужин. Он был восхитительным.

Никто не стал возражать. Мистер Гупник, положив на стол руку, нежно перебирал пальцы жены.

— Увидимся утром, Луиза, — не глядя на меня, произнес он.

Агнес пристально посмотрела на мужа, ее лицо помрачнело. Я бочком выбралась из столовой и, проходя мимо кухни, невольно ускорила шаг, чтобы виртуальные ножи, которые, как я чувствовала, Илария метала оттуда мне в спину, не попали в цель.


Спустя час я получила сообщение от Натана. Он с друзьями пил пиво в Бруклине.

Слышал, ты прошла настоящее крещение огнем. Ты в порядке?

На остроумный ответ у меня просто-напросто не осталось сил. Впрочем, так же как и на вопрос, откуда он узнал.