– Она, наверное, ужасно испугалась.

– Так и было, и мне этого не забыть. Брат был младше, но каким-то образом ему удавалось постоянно надо мной подшучивать. Мне кажется, когда мы стали взрослеть, я взял на себя роль защитника. Думаю, я всегда был более здравомыслящим.

– Значит, ты пожертвовал мечтой о космических путешествиях ради юриспруденции.

– Думаю, на мечте я вообще поставил жирную точку.

Я словно ощутила укол. Я взглянула на него – шикарного, казалось бы, самоуверенного молодого человека, – и увидела кого-то совершенно растерявшегося. Я не знала, как помочь, – я ведь сама была такой. Я коснулась его руки; он осторожно обернулся.

– Разве ты не заслуживаешь того, чтобы бороться за свою мечту? – тихо, почти шепотом спросила я.

Он на секунду заколебался, затем наклонился и поцеловал меня. Второй поцелуй был совсем недолгим, но я снова почувствовала, как от его прикосновений по всему телу разливается тепло.

Я склонила голову ему на плечо, а он, обвив мою талию рукой, притянул меня к своей груди. Я слышала, как совсем рядом учащенно бьется его сердце. Он погладил меня по волосам; я прикрыла глаза.

На секунду я открыла их, глядя на Тейлора, уснувшего на полу перед огнем, и меня захлестнуло волной удовольствия. Я позволила себе отдаться этому чувству. Снова закрыв глаза, я подумала, что это место наконец-то стало мне домом.

Глава 16

Когда я открыла глаза, первые солнечные лучи пробивались в комнату сквозь стеклянную дверь. Шея резко заныла. Сев на диване, я принялась тереть ее. В этот момент Роберт пошевелил рукой и застонал: я проспала на ней всю ночь, и она затекла. Ну и ну, мы оба уснули на диване. Мы ошеломленно уставились друг на друга. Тейлор вскочил и направился к нам, на ходу потягиваясь и задержавшись у когтеточки. Роберт быстро поднялся с дивана.

– Прости меня, Роуз. Нельзя мне было засыпать, – он запустил руку в волосы, и мне сразу захотелось схватить его за пальцы и остановить. Я поняла, что это его движение означает напряжение.

– Все нормально, не беспокойся, – ответила я, смущенная внезапно охватившей его паникой.

Я наклонилась погладить Тейлора: он сразу отозвался урчанием.

– Да нет, не стоило мне… нам… – он выглянул на улицу, где стояла его машина. – Все теперь узнают, что я ночевал у тебя.

Я проследила за его взглядом и поняла, что он был прав: эта новость мгновенно разнесется по округе, – но мне не хотелось чувствовать вину за то, что у меня ночует мужчина.

– Все в порядке, мы знаем, что произошло. Я имею в виду, не то чтобы… не то чтобы вообще что-то произошло.

– Я не должен был ставить тебя в такое положение. Я пойду, – он уже повернулся, чтобы уйти, но я успела схватить его за руку. Невыносимо было слышать боль в его голосе. Меньше всего я хотела, чтобы очарование вчерашнего дня развеялось вот таким образом.

– Я ничего не имею против того, чтобы ты остался. Мы оба уснули и ничего плохого не сделали.

– Ты себя пытаешься переубедить или меня?

Тейлор замяукал, я наклонилась и подхватила его на руки. Его тепло и урчание действовали успокаивающе. Если бы только Роберту не было так неловко. Я думала, остаться – именно то, чего Роберт хотел бы. Я сделала шаг навстречу и заглянула ему в глаза. Я могла бы вечно смотреть ему в глаза, и мне не надоело бы. Я потянулась к нему, к его губам. Но он шагнул назад. У меня замерло сердце.

– Что? Почему?

– Это была ошибка. Я тебе не пара, – сказал он грубым, но нетвердым голосом.

– Роб, пожалуйста, не говори так. Мне тяжело, я впервые провела с кем-то ночь, с тех пор как… – я замолчала, надеясь, что не расплачусь.

Тейлор стал вырываться, и мне пришлось опустить его на пол.

– Ты первый, кого я вообще поцеловала… – голос все-таки сорвался, и Роберт с выражением боли на лице сделал шаг навстречу.

– Я не хочу причинять тебе боль, – прошептал он, обхватив меня обеими руками.

Я прижалась к нему, пока он держал меня в объятиях, вспоминая, насколько приятно, когда тебя обнимают.

– Тогда не говори, что это была ошибка, – так же шепотом ответила я.

Он запустил руку мне в волосы, а затем немного отступил, приподнял пальцами мой подбородок и притянул мое лицо к себе. Наклонившись, он поцеловал меня. Я обвила руками его шею, а он обнял меня за талию. На этот раз поцелуй был пьянящим и бесконечным; я чувствовала его от губ до кончиков пальцев на ногах. Мне не хотелось, чтобы это заканчивалось.

И все же вскоре наши губы разъединились. Он нерешительно улыбнулся.

– Ты просто невероятная женщина.

Мое сердце слегка затрепетало. Возможно, впервые я почувствовала себя женщиной, а не девочкой, пытающейся повзрослеть.

Тейлор призывно замяукал, и я отправилась на кухню накормить его завтраком. Он поскакал за мной, готовясь исследовать новое помещение. Я покормила его и поставила на плиту чайник.

– Хочешь кофе?

– Мне надо вернуться в гостиницу. Я должен кое-куда позвонить сегодня утром, поэтому лучше я пойду, приму душ, да и Мик уже наверняка раздумывает, куда я делся, почему не завтракаю на террасе, – скороговоркой выпалил Роберт, будто бы занервничав.

– Не вижу ничего плохого в том, чтобы сказать ему, что ты был здесь, – ответила я. Не хотелось, чтобы он думал, будто меня заботит, что скажут люди.

Роберт улыбнулся и поцеловал меня в щеку, а затем вышел через заднюю дверь. Я сидела за столом с чашкой кофе, наблюдая, как Тейлор поглощает завтрак, недоуменно раздумывая, почему Роберт запаниковал. Если кто-то и должен волноваться, так это я.

Я вспомнила, как он сказал, что не пара мне, и нахмурилась, пытаясь понять, что бы это значило. Может, он нервничал из-за того, что он у меня первый после Лукаса? Я коснулась колец на руке, гадая, что нас ждет. Вчера, когда мы возвращались домой с Тейлором, все казалось таким многообещающим. А сегодня снова неуверенность.

Все, что я знала наверняка, – меня к нему тянуло и с ним я чувствовала себя счастливой. С ним ко мне возвращались давно позабытые ощущения. С ним я снова была живой.

Я обхватила руками чашку, пытаясь согреться так же, как в объятиях Роберта.

Должна ли я чувствовать вину за то, что все это во мне пробуждал другой мужчина? Прошло всего два года с тех пор, как я потеряла Лукаса. Слишком ли это малый срок, чтобы хотеть быть с кем-то другим? А наступит ли когда-нибудь подходящее время?

Тейлор пробежал мимо в зал и запрыгнул на игрушку. Я последовала за ним и распаковала еще одну из игрушек, купленных вчера, – мышь, привязанную к палочке. Я поволокла ее по полу, и он сразу же набросился на нее. Вдруг зазвонил телефон. Я зажала его между ухом и плечом, чтобы было удобно говорить. Это была Эмма.

– Так-так, миссис Филлипс, которая живет через дорогу, когда я встретила ее на почте, сообщила, что Роберт ночевал у тебя, – протараторила она, не поздоровавшись.

Я вздохнула.

– Мы всего лишь уснули вместе. Вот и все.

– Не нужно ничего объяснять. Я ее отчитала. Я знаю, это всего лишь сплетни, но, серьезно!

Я пробормотала, что согласна с ней, но тут же меня обдало холодом.

– Не может быть, я совсем не подумала… а как же Глория и Грэхем? – спросила я.

– Никто им и слова не скажет. В смысле, не скажет же, правда? – это прозвучало, как вопрос.

Я услышала пару фраз шепотом, а потом трубку взял Джон.

– Сегодня мы все идем в бар, и Роберт с нами. Не о чем беспокоиться.

До этого я ни о чем не беспокоилась, но теперь меня снедало чувство вины. Мне следовало быть честной с Глорией и Грэхемом: ведь им я сказала, что мы с Робертом просто друзья, а теперь они могут услышать от кого-то о его ночном визите. Они решат, что дело обстоит гораздо серьезнее.

– Но…

– Значит, до вечера, – прервал меня Джон, проигнорировав мою обеспокоенность, и вернул трубку Эмме.

– Терпеть не могу, когда Джон оказывается прав, но сейчас это действительно так. Ты-то знаешь, что произошло – и, в любом случае, только это и имеет значение, – и все знают, что ты заслуживаешь чего-то хорошего. Миссис Филлипс не говорила никаких гадостей, честное слово. Людям просто хочется о тебе позаботиться.

– Все дело в том, что я даже еще не знаю, что происходит, это все так… непривычно.

– Ну еще бы. Все будет хорошо, я уверена. Увидимся вечером, – и она повесила трубку, прежде чем я успела возразить.

Может, они и правы. Нельзя прятаться от всех из-за того, что известно о Роберте. Такое поведение говорило бы о том, что я совершила что-то плохое, а это не так. Хотя я нервничала насчет того, что подумают Глория и Грэхем. Не хотелось бы, чтобы этот случай испортил наши отношения. Стоило бы поговорить с ними, но я не знала, с чего начать.

По дороге к бару Эмма и Джон зашли за мной и заодно познакомились с Тейлором. Он уже мог похвастаться кучей «лайков» на Фейсбуке. Он с наслаждением завладел вниманием, катался на спине животом кверху и понарошку царапался, когда Джон пытался его погладить. Вечер был промозглым и мрачным, идеальным, чтобы уютно устроиться где-нибудь в пабе поближе к огню. Мне же было не по себе от мыслей об этом двойном свидании, ведь все взгляды будут обращены к нам.

Мы оставили Тейлора расправляться со своим обедом и направились в бар, в котором было полно завсегдатаев, выбравших это место своим пристанищем в этот угрюмый вечер.

Меня сразила волна неприязни, исходившая от Адама: взгляд, которым он наградил Роберта, красноречиво говорил о том, что он до сих пор не простил мне мой отказ и считает виновным Роберта. Когда мы вчетвером уселись за столиком с бокалами пива и вина, вокруг зашептались, но кое-кто из присутствующих мне ободряюще улыбался и кивал. Наверное, Эмма с Джоном были правы и все просто проявляли заботу обо мне. Чего, однако, нельзя было сказать об Адаме – было очевидно, что ему уже донесли о нас: всякий раз, когда я поднимала голову, ловила его озлобленный взгляд на Роберте или на себе. Крайне неприятно было осознавать, что я причинила кому-то боль, хоть и ненамеренно. Сама мысль о том, чтобы встречаться с ним, приводила меня в ужас, в то время как с Робертом все получалось само собой.

В этом ведь не было моей вины?

Роберт был молчалив, и разговор поддерживали в основном Эмма и Джон. Джо притащил нам еды и ненадолго присоединился к нашей компании. Я заметила, что он буквально заставил себя задать Роберту пару вопросов, а его мнение здесь имело большой вес, поэтому я почувствовала признательность за проявленное дружелюбие.

Адам подошел к столу и резко выхватил пару пустых бокалов. Я решила, что с меня довольно, встала и пошла за ним, чтобы выяснить, в чем дело.

– Ни в чем, – отрезал он, со звоном забросив бокалы в посудомойку.

– Из-за тебя я чувствую, будто сделала что-то плохое. Это нечестно, – я уже развернулась, жалея, что поддалась импульсу выяснить отношения, как он схватил меня за руку.

– Прости, просто… я ему не верю, – он мотнул головой в сторону нашего столика. – И я знаю, ты думаешь, я это от обиды говорю, потому что мы не вместе, но это не так. Мне кажется, ты легко ранима и…

Я подняла руку, призывая его замолчать.

– Ты не думал о моей ранимости, когда звал меня на свидание.

– Я тебя сто лет знаю, – запротестовал он. – А с этим парнем ты едва знакома.

– Если бы у тебя ко мне действительно были чувства, ты бы желал мне счастья.

Мы стали привлекать к себе внимание. Адам наклонился ко мне, схватил за руку и заговорил тише:

– Я и желаю, только вот сомневаюсь, что он тебе его даст. Кто он вообще такой? Что ему тут надо? Я просто не понимаю, и все.

Я высвободила руку и вернулась к нашему столику, изо всех сил стараясь не придавать значения словам Адама. Я пыталась проигнорировать сказанное им – в конце концов, он просто ревновал.

Я отогнала эти мысли, рассказав Эмме и Джону о Хэзер и ее предложении отправиться на пленэр. Я ощущала на себе взволнованный взгляд Роберта, но уже не была сердита на него за визит к Хэзер. Теперь, кажется, я лучше понимала его и верила, что он искренне пытался помочь. Ему нравилось мое творчество, и он хотел бы видеть меня успешной в том, к чему у меня лежит душа. Наверное, как раз этого ему самому не хватает. Но я все же поделилась своим беспокойством насчет поездки и тем, что мне придется быть вдали от дома целый месяц. А еще ведь был риск, что я не смогу ничего написать там.

– Сдается мне, ты можешь это сделать, только если сама захочешь, – сказал Джон. – Мы-то можем сказать, что это прекрасная возможность и как это здорово, но если ты сама не чувствуешь того же – это все ерунда.

Роберт сжал мне руку, и я слегка дернулась от его прикосновения.

– Иди вперед в своем темпе. Может, еще слишком рано, а может, и нет. Только тебе об этом знать. Подгонять больше не буду.

Я не была уверена, говорил он о моей живописи или о нас. Я взглянула на Эмму – она всегда была моим голосом разума.