Виктория Уолтерс - Вторая любовь всей моей жизни

– Я знаю. Если вам суждено быть вместе, все получится. Он не просто так появился в твоей жизни. – Она улыбнулась мне. – Ты выглядишь счастливой, и я очень долго ждала, чтобы снова увидеть это в твоих глазах.

– Ты тоже, – сказала я ей.

Я посмотрела на свою картину сердца, висящую над нами. Роберт помог мне вернуться к жизни после потери Лукаса. Если бы у меня был выбор, я бы выбрала кого-то, кто не связан с гибелью Лукаса, но в этом вся суть любви, разве нет? Ты не выбираешь ее. Она выбирает тебя.

Подошли Глория и Грэхем, чтобы пожелать спокойной ночи, и все мысли о Роберте исчезли, пока галерея пустела, я прощалась со всеми и смотрела, как новые владельцы моих картин организовывают их доставку. Мое сердце наполнилось гордостью, и, когда я вышла из пустой галереи с Эммой и Джоном, я чувствовала себя на вершине мира.

Возбуждение не прошло и после того, как рано утром я забралась в кровать. Тейлор свернулся возле меня, и его мурлыканье было единственным звуком в тишине. Я погладила его, не в силах заснуть, обдумывая случившееся. Я чувствую себя другим человеком. Я думаю о том, чего хочу и как все изменилось. Сегодня мои мечты отличаются от тех, которые были раньше, но которые мне пришлось изменить, и я собираюсь принять новое будущее, ведь это все, что я могу сделать. Возможно, жизнь не всегда складывается так, как мы планируем, но, несмотря на это, мы можем превратить ее в нечто прекрасное.

Я хочу, чтобы кто-то заставил мое сердце раскрыться. Я хочу, чтобы кто-то подталкивал меня. Я хочу, чтобы кто-то пробуждал во мне страсть. Я хочу, чтобы кто-то вдохновлял меня.

Но этот же мужчина сможет разбить мое сердце. Раньше я была счастлива. Раньше у меня была безопасная любовь. Я знала, что Лукас никогда не оттолкнет. И он этого не делал. Но тем не менее мое сердце разбито. Избежать риска не получилось. Жизнь не безопасна. Любовь не безопасна. Но это нормально.

Теперь я знаю, я могу пройти через боль ради того, чтобы снова чувствовать себя счастливой. Поэтому, хоть я и боюсь возвращения Роберта и того, как справлюсь с этим, хоть и переживаю, что мое сердце – былинка на семи ветрах и что будущие раны во сто крат больнее, я знаю, что хочу обрести еще одну любовь всей моей жизни. Не уверена, будет ли это Роберт, но знаю, что с этого момента я хочу следовать за своим сердцем, куда бы оно ни привело меня.

Когда вернулся Роберт, зима накрыла Толтинг серебром.

Я впустила его в дом и провела в гостиную, в которой уже сидели Глория и Грэхем, нетронутые чашки с чаем стояли напротив них. Я знала, что мы должны сделать это, если Роберт останется на Рождество, но от этого легче не становилось. Сидеть напротив них было неловко и страшно. Даже Тейлор, кажется, почувствовал это и понесся наверх, чтобы спрятаться от нас.

– Спасибо, что согласились встретиться со мной сегодня, – сказал Роберт, кашляя и запуская руку в свои волосы. Он наклонился вперед, потом снова назад, будто не знал, куда себя деть.

Грэхем двинулся на стуле.

– Мы бы хотели знать, что ты собирался сказать.

Я благодарно улыбнулась ему.

Роберт снова прочистил горло.

– Я хотел извиниться, даже если слово «извините» кажется слишком незначительным. Я не хотел причинять кому-либо боль, приходя сюда. Теперь я знаю, что мне следовало быть честным со всеми вами в том, кто я и почему на самом деле пришел сюда, но у меня действительно были только хорошие намерения, какими бы ошибочными они ни казались. – Он набрал полные легкие воздуха. – Я бы хотел вернуть все назад и поступить иначе. Я должен был противостоять отцу и убедить брата сказать правду. Мне сложно представить, через что вам всем пришлось пройти из-за того, что дело закрыто. Ваш сын заслуживал правосудия.

– Роуз сказала нам, что ты не поддерживаешь связь с братом? – спросила Глория после короткого молчания.

– Нет. Когда он покинул реабилитационный центр, его забрал друг, и с того времени мы не слышали ничего о нем. В центре сказали, что он делал успехи. Я понимаю, почему он не вернулся к нам. Мой отец страшный человек. Я не оправдываюсь, я должен был быть сильнее. Роуз, она открыла мне глаза на то, что я позволял ему управлять моей жизнью. Сейчас я пробую это изменить. Но я понимаю, что этого слишком мало, слишком поздно.

– Я думаю, тебе следовало быть честным, особенно с Роуз, о твоей связи с братом, но мне кажется, ты винишь себя в несчастье, – сказал Грэхем. Глория бросила на него вопросительный взгляд. – Я не знаю, в курсе ли ты, что мы с Глорией – прихожане местной церкви, – продолжил Грэхем. – Мы христиане, и Господь последний год испытывал нас, как никогда в жизни. Местный священник много говорил с нами о прощении, но как простить кого-то, кто забрал твоего сына?

Роберт кивнул.

– Я не уверен в силе своей веры. Честно говоря, мне тяжело даже в людей поверить. Я не уверен, что могу простить Джереми, а он мой родной брат. И я не знаю, заслуживаю ли прощения за то, что лгал вам…

– Каждый заслуживает прощения, если просит о нем. Ты пытаешься все изменить, и я благодарен тебе за это, – сказал Грэхем мягко. – Как я говорил, не думаю, что когда-нибудь смогу простить твоего брата за то, что он забрал у нас сына. Лукас освещал наши жизни. – Его голос дрогнул, и я почувствовала, что у меня перехватило дыхание. – Но я рад знать, что ты и твой брат… вы пытаетесь стать лучше, чем, возможно, вас учили быть. Я помню твоего отца в суде – он действительно был устрашающим, и я могу… понять.

– Спасибо, – просто сказал Роберт. Он перевел взгляд на Глорию. Как и я.

– Одной из причин, по которой мы хотели правосудия для Лукаса, было желание не допустить, чтобы твой брат снова сел нетрезвым за руль. Мы не перенесли бы, если бы кто-нибудь еще страдал, как мы. – Глория отерла слезы, упавшие на ее щеки. Я хотела встать, чтобы успокоить ее, но она показала рукой, что все в порядке. – Тем не менее, кажется, он пытается принимать другие решения, и, я надеюсь, он вынес урок из того, что произошло. Я вижу, что ты вынес. Я не могу винить тебя в том, что сделали твой брат и твой отец. Как ни трудно иметь отношение к человеку, который отнял моего чудесного Лукаса, я знаю, что это была не твоя вина. Ты не должен возлагать всю их вину на себя.

– Я бы хотел сделать больше.

Глория вздохнула:

– Я думаю, все хотели бы этого. Я хотела бы не позволить Лукасу сесть в машину той ночью. Я хотела бы предупредить его… но мы не могли знать, что случится. Не думаю, что это здраво – погружаться в сожаления. Мы можем изменить только будущее.

Ее слова дошли до моего сознания. На моих глазах выступили слезы. Я чувствовала, что события последних нескольких месяцев учили смотреть вперед. Я взглянула на Роберта, его голова была опущена. Он кивнул в знак согласия. Грэхем взял жену за руку:

– Чего же ты хотел от нас сегодня, Роберт?

Он недолго подумал, прежде чем поднять голову:

– Я думаю, хотел вашего благословения, чтобы остаться здесь. Я больше не хочу причинять боль.

Глория посмотрела на меня.

– Я думаю, это должна решать Роуз. Я понимаю, почему ты хочешь провести Рождество здесь. Я никому не пожелала бы быть одному в это время года.

Роберт посмотрел на меня. Такое чувство, что его глаза проникают мне под кожу, снимая ее слой за слоем прямо до моей обнаженной души.

– Я не хочу, чтобы ты был один, – сказала я почти что шепотом.

Я не упомянула о том, что сама не желаю быть одна. Я знаю, что на самом деле никогда не бываю одна в Толтинге, но я задумалась, будет ли мне одиноко здесь без Роберта. Пожалуй. Я не понимаю, как я могу даже думать о том, чтобы проводить с ним время. Но я вижу рядом с собой мужчину, который хочет, чтобы я была счастлива. Это заставило его солгать мне, но я знаю, как сильно он сожалеет об этом. Я вижу мужчину, который хочет жить своей собственной жизнью и быть тем, кем он хочет быть, и я восхищаюсь им.

Он совершал ошибки. Но кто их не делал? Самое важное – стараться стать лучше. Я не могу винить его за то, что он стремится делать. Нужно много храбрости, чтобы прийти сюда и встретиться с Глорией и Грэхемом. Он смел. И я не могу отрицать, что, когда он смотрит на меня, его глаза полны любви. Слишком многое из того, что случилось, произошло из-за любви ко мне. Я не знаю, как бы я повела себя, если бы оказалась на его месте. Между нами что-то есть. Оно искрит и пенится в воздухе вокруг нас.

Это одновременно волнует и ужасает.

Я не могу ни определить, ни объяснить этого. Но я это чувствую. И не хочу сожалеть о том, что позволила ему уйти. Гораздо больше я хочу, чтобы он остался. Я хочу узнать, что из этого выйдет.

После того как Роберт ушел, я обняла Глорию и Грэхема.

– Хотела бы я быть такой же храброй, как вы, – сказала я им.

– Ты храбрее, чем думаешь, – ответила Глория. – Любить кого-то – это самое смелое, что ты можешь сделать в жизни. Я знаю, ты полюбишь снова. – Она искала мой взгляд. Я понимала, она задавалась вопросом, не влюблена ли я.

Я задавала себе тот же вопрос.

Улица вдоль набережной украшена гирляндами, и маленькие еловые ветви прикреплены к стенам над всеми магазинами. Рождество в Толтинге всегда празднуют с размахом, но главным событием сезона является церемония зажигания рождественской елки в гостинице «Толтинг». Она проводится ежегодно в выходной за две недели до Рождества, и мы приходим на песни и глинтвейн. Дерево массивное, оно стоит в центре площади. Необходимо три человека и огромные лестницы, чтобы украсить его мишурой, и огоньками, и звездой, которая неизменно украшает верхушку. Думаю, эта звезда старше, чем я.

Становилось все холоднее, но не было и признака снега, только холодный ветер и слой изморози на земле по утрам. Я испекла партию рождественского печенья, чтобы взять сегодня с собой, и украсила его белой глазурью и серебристыми сахарными бусинами. Мы с мамой делали их на каждое Рождество, и я продолжила традицию после ее смерти. Скорее всего, любовь к кулинарии досталась мне от нее. Иногда она поговаривала об открытии магазина кексов в городе, но так и не ушла с работы преподавателя. Иногда мечты просто остаются мечтами. Мне жаль, что эти так и не стали реальностью. Но это придает мне решительность принимать вызов за вызовом в мире искусства. Такое чувство, что потеря мамы и Лукаса заставила меня приложить все усилия, чтобы реализовать свои мечты. Не только для себя, но и для них. Я хочу проживать жизнь в три раза бесстрашнее.

Хэзер позвонила узнать, начала ли я работать над чем-то новым. Она сказала, что мне нужно использовать импульс, достигнутый на выставке, и подумать о новых картинах, а также о принтах, которые могу продавать на своем вебсайте. Я решила заняться этим в новом году. Хочу подождать, пока мне снова будет что сказать. Я не хочу, чтобы мое искусство было обыденным. Не хочу снова становиться обыденной.

Тейлор подошел понюхать коробку, в которой лежало печенье. Он действительно любит сладенькое.

– Не для тебя, – сказала я, улыбаясь оттого, что привыкла разговаривать с котом. Надеюсь, это не признак сумасшествия.

Я взглянула на часы и пошла наверх переодеться. Сегодня на улице будет прохладно, поэтому я натянула джинсы, тонкий красный джемпер, пуховик, красную шерстяную шапку и шарф с перчатками того же цвета. Еще черные сапоги до колена и слой бальзама для губ, чтобы защититься от ветра.

Ветер хлестнул по лицу, как только я вышла из дому, и резкий мороз перехватил дыхание. Я украсила дом на прошлой неделе, и в этом году ко мне вернулось праздничное настроение. Я всегда любила Рождество. Я закрепила ряд огоньков над дверью, в гостиной стояла искусственная елка, которую ставили еще мы с мамой. В спальне на подоконнике была маленькая ель. Ее было видно с дороги. Тейлор играл, пока я украшала: он бегал с безделушками, путался в огоньках, и я смеялась с ним весь день. Так здорово было смеяться. Я хорошо постаралась. Дом стал ярким и приветливым, теперь мне нравилось возвращаться сюда каждый вечер.

Мой путь к городу был освещен разноцветными огнями. Все прониклись рождественским духом и украсили свои дома. Улица казалась волшебной. Огромный светящийся надувной Санта на крыше дома Гилбертов рассмешил меня. Я услышала, как миссис Моррис причитала, что он ухудшает вид города.

Подойдя к гостинице, я заметила толпу людей вокруг незажженной елки у входа. Огоньки висели по всему широкому фасаду гостиницы и, казалось, источали тепло. Я окинула всех взглядом и тут же нашла Роберта. Он переехал в гостиницу и, как и все гости, был сегодня здесь. Роберт стоял у стола, болтая с парой, которую я не знала, поэтому, вероятно, они тоже были гостями в гостинице. На нем был длинное темное шерстяное пальто, ветер развевал его темные волосы. Он обернулся, может быть, почувствовав мой взгляд, помахал мне и отвернулся к собеседникам. Я удивилась, что такого в том, чтобы просто увидеть его, что заставило меня сразу же улыбаться.