– Вот черт, – Оксана встала с кровати и подсела ко мне. – Покажи мне.

– Я не совсем понимаю, что я могу вам показать.

– Слушай, а если переставить часы на компьютере, интересно, он снова включится? – спросила она, и я испытала нечто вроде острого приступа разочарования в самой себе. Идея была простой, но гениальной, как и все простое. И она – идея – пришла не в мою дурную голову. Обидно! Просто вот на самом деле обидно. Я бьюсь тут уже третий час, а Королева просыпается, потягивается и тут же выдает нечто по-настоящему интересное и нужное. И сразу становится понятно, почему она, а не я у руля. Такой тест запросто мог показать, что именно активирует машину – нечто извне или нечто изнутри поврежденного кода. Конечно, наиболее вероятной была активация изнутри, ибо в этом случае для активации не потребовался бы ни Интернет, ни какой-либо еще доступ. Если мы сможем активировать машину, отключив местные сети и переставив время, нам станет куда легче локализовать и вычислить механизм этого вируса. Если же нет…

– Секундочку, сейчас попробуем. Давайте переставим машину в авиарежим для чистоты эксперимента. Сменим дату и время, повернем все вспять, а затем все отрубим, – бормотала я, одновременно закрывая приложения и окна на экране. – Почувствуем себя богами, которым подвластны и материя, и время, и пространство. Вуаля!

– Отключила?

– Сейчас посмотрим. Пять минут до того, как карета превратится в тыкву, а кучер в крысу.

– Я боюсь крыс, – призналась Оксана неизвестно зачем. Затем помолчала, тряхнула плечами, словно стряхивая неприятные мысли. – Так ты собираешься ему ответить?

– Ответить? Кому? – Я смотрела на часы в нижнем уголке экрана.

– Своему немолодому человеку? Чего он хотел от тебя так поздно?

– Покаяния и признания его правоты, как всегда. Мой немолодой человек, он очень болезненно относится к моим вспышкам неповиновения, знаешь ли. При этом его крайне сложно вывести из себя.

– Но тебе удается, – усмехнулась Оксана.

– В этом смысле я почти гений. Я могу вывести из себя любого. Вот черт, – это я сказала уже в отношении компьютера. Экран погас, машина задремала, а когда пришло время просыпаться и потягиваться, ничего не произошло. Ни малейших изменений. Никакой активации.

– И что это значит? – обеспокоенно спросила Королева.

– Несколько вещей, – пробормотала я, восстанавливая доступ к сети. – Во-первых, программа, которую я ловлю, не просто что-то случайное, в этом есть система, связующих точек которой я пока не нашла – кроме времени активации. Значит, нужно искать связь. Нужно понять, как вирус попал на второй уже ноутбук – ваш ноутбук, Оксана Павловна.

– Твой.

– Мой? – вытаращилась я, а затем кивнула. – Да, мы же на «ты». Твой, Оксана. Твой ноутбук – связующее звено. Пока – единственное. А еще получается, что вирус активируется извне, причем в строго определенное время. В одно и то же время – для обоих ноутбуков. Значит, и его назначение, и его исполнение – все гораздо сложнее, чем я думала.

– Все очень сложно? – усмехнулась Оксана. – Так ты любишь его, да?

– Я этого не сказала, – возмутилась я. – Я отказываюсь отвечать на этот вопрос без своего адвоката.

– Можешь ничего не говорить. А сколько лет твоему немолодому человеку?

– Тридцать три, – призналась я. – А выглядит он, наверное, на двадцать семь. А я в свои двадцать семь выгляжу на все тридцать пять.

– Кто тебе сказал? – возмутилась Оксана.

– А на сколько? Вот на сколько я выгляжу? Только, чур, говорить честно, раз уж мы перешли на «ты»! – потребовала я. И повернулась к ней. Оксана осмотрела меня со всем вниманием стилиста с Первого канала.

– Ты выглядишь как молодой хипстер, – заявила она после некоторых раздумий. – Вопрос тут не в возрасте, а в том, что тебе, очевидно, наплевать на то, как ты выглядишь. Я знаю, знаю, у вас, айтишников, так принято. Чем больше вы напоминаете лешего после ядерного взрыва, с похмелья и при смерти, тем лучше. Эдакая корпоративная фишка, код «свой-чужой», что было бы неплохо, если бы и твой немолодой человек был из ваших. А он – нет, не из ваших, верно?

– О да! Он – из чужих. Чужой «два». Чужой – «возвращение».

– Я уловила идею, – рассмеялась Оксана. – Может быть, он еще и красавчик?

– Есть такое дело. Он не урод, каюсь.

– Небось он и деловые костюмы носит?

– Все очень плохо, да? Просто ужасно? – кивнула я. – Носит он эти проклятые костюмы. Больше того, он в костюмах смотрится просто роскошно. Выглядит так, словно он в этих самых костюмах родился. А когда надевает футболку и джинсы, выглядит, как молодой аристократ на пикнике. И все его футболки – поло. Не обычные человеческие растянутые размахайки, как у нормальных людей, а такие, с воротничком.

– Я прямо вижу это, как вживую, – рассмеялась Оксана. – Как денди лондонский одет, а рядом с ним ты, ветреная Ромашка, одетая в свойственной тебе манере. В одной из твоих неповторимых футболок. Постой, какая последняя твоя футболка меня буквально убила? Сейчас, сейчас, меня сразила наповал… что-то про работу.

– Про работу? – удивилась я.

– Ах да, сзади на футболке была надпись – «мы уже работаем над этим».

– Да, моя любимая, – усмехнулась я, вспомнив ее – подарок от Сашки Гусева. Такая футболка была у всех в нашем отделе. Простая темная, с белой надписью шрифтом Inconsolata, специальным шрифтом для кода – «мы уже работаем над этим». Чтобы не задавали вопросов, не торопили, не просили разъяснений. Когда будут результаты? Смотри на футболку – «мы уже работаем над этим». Что именно произошло? Смотри туда же.

– Представляю, как вы смотритесь вместе.

– Мы – как представители флоры и фауны. Он говорит, что его это не трогает. Что ему нравится то, какая я есть, и что он не хочет и не будет меня менять. Но ведь это неправильно, люди, которые живут вместе и как бы любят друг друга, должны нормально смотреться вместе. Разве не так?

– Не знаю. Я правда не знаю. Тот мой знакомый, о котором я тебе говорила, – он совершенно не подходит мне. Он постоянно небрит и растрепан, у него большие руки, он вечно закатывает рукава рубашек, никогда не носит галстуков, только джинсы. Вечно одни только джинсы. Он даже в театр пришел однажды в джинсах. Можешь себе представить, я – в вечернем платье с открытой спиной, на высоких каблуках, с прической, над которой мы с парикмахером из Турина корпели чуть ли не весь день. А он пришел в джинсах. И рубашке. Хорошо хоть не в футболке. И что мне делать?

– Может быть, нам нужно было бы ими махнуться? Ваш парень, кажется, выглядит так, как должен выглядеть мой. Мне кажется, мы бы с ним, с вашим, хорошо смотрелись вместе, – рассмеялась я.

– Наверное, вы бы смотрелись идеально. А я – с вашим немолодым человеком.

– Вы бы с ним легко смогли бы попасть на обложку какого-нибудь «Vogue» как самая стильная пара года. А со мной у него шанс только попасть в раздел «безвкусные мезальянсы года». Иногда я его просто не понимаю. Ну как он мог со мной связаться?

– А я его вполне понимаю. Наверное, с тобой не скучно.

– Тут ты права, – рассмеялась я. – Скучно – это не мое. К примеру, однажды я пошла по просьбе моей сестры за ее пьяным мужем – привезти его домой. А вместо этого получила в глаз. Потом ходила на работу с синяком. Все считали, что меня муж бьет. А у меня и мужа-то нету. И даже не муж сестры меня приложил.

– А кто? – сквозь хохот спросила Оксана. – Кто же тебе залепил?

– Охранник.

– Охранник чего?

– Да охранник в ларьке с продуктами, где Сережа – это муж моей сестры – демонстрировал свою готовность добывать семье пропитание, а конкретнее, молоко.

– Ничего не понимаю, честно, Фая, требуются пояснения. Какое, к черту, молоко?

– Обычное, трехпроцентное, «Коровка». Или «Домик в деревне», я не помню. Сережа был пьян как сапожник и воровал молоко из холодильника. Охранник пытался его остановить, а попал кулаком в мое лицо. Сашка Гусев говорит, это все оттого, что у меня реакция плохо натренирована. Другие бы успели увернуться, но не я. Мы и сейчас работаем над моей реакцией, когда я успеваю на тренировки. Однажды я получила воланом в спину. Тоже не увернулась…

– Зачем он воровал молоко? – опешила Оксана.

– Чтобы показать, что он готов стать отцом, конечно! – невозмутимо пожала плечами я. – А ты? Какая история у тебя?

– У меня? Никаких историй, – мгновенно насторожилась Оксана. Но я решила ковать железо, пока горячо. Никаких поблажек.

– Значит, твой парень из Турина? Рассказывай уже.

– Нечего рассказывать.

– Ну почему же. Он красив?

– Красив ли? Наверное, – пожала плечами она. – Да, он очень даже красив, но я как-то не об этом думала. Честно, мне это было без разницы. Он… он был всегда таким искрящимся, как только что налитое в бокал шампанское. Знаешь, он всегда смеялся. Даже во сне улыбался. Такой большой, как медведь. Только вот что, он уже не мой парень.

– Он тебя бросил? Невозможно! Немыслимо! – ахнула я.

– Почему невозможно? – тихо спросила она.

– Я не знаю. Просто невозможно – и все. Как изменить вектор полета фотона. Свет всегда улетает прочь, он и есть – время. Его невозможно обратить вспять. Человек это чувствует, создает множество продуктов творчества, таких как стихи, песни, даже частушки. Всякие там «остановись, мгновенье, ты прекрасно», – теоретизировала я. Оксана молчала. В конце концов и я замолчала и уставилась на ее бледное лицо. Она смотрела на меня так, словно была оленем, и я сбила ее на машине. – Все, что я хочу сказать, – что некоторые вещи просто невозможно изменить.

– Тут ты права, изменить ничего невозможно. Я его бросила, – ответила она, а ее голос был – мертвая вода, сухой лед. – Я сама его бросила. Вот так.

– Ты? Из-за чего? Изменил?

– Нет, не изменял. Никто никому не изменял. Просто… иногда одной любви недостаточно для счастья. Иногда нужно принимать такие вот решения.

– Бла-бла-бла! Все это – просто пустые слова. У всего на свете есть простые и логичные причины. Если ты его бросила, значит, это было кому-нибудь нужно. Вероятнее всего, тебе.

– Зря тебя Берг вином поил! – хмуро пробормотала Оксана. – Эка тебя развезло.

– Ничего и не развезло. Скажешь, просто так ушла? Просто развернулась и все? Безо всяких причин?

– Конечно же, причины были! – вдруг рявкнула она, глядя на меня так, словно собирается перейти от слов к действиям и ударить меня чем-нибудь тяжелым по голове. – Иногда, если любишь, необходимо просто отойти в сторону.

– Это что такое? Статус из социальной сети? Если любишь – отпусти? Тебя трудно найти, легко потерять и невозможно забыть? В принципе с тобой – возможно, что и невозможно. Я уверена, что тебя этот твой парень из Турина будет помнить.

– Ни черта он не будет помнить, – прошептала Королева. – Ни черта подобного. Он уже забыл.

– Откуда такая уверенность? Вот когда меня бросил мужчина, которого я любила, я не могла дышать, наверное, месяц. Так и ходила, как рыба, рот открывала, закрывала. Даже говорить было трудно. Потом как-то рассосалось, прошло, затянулось – но не забылось. Так и помню до сих пор. А ведь в нашем случае я сама понимала, что ничего не получится. То есть не питала никаких надежд. Но ты – ТЫ – совсем другое дело. Такие, как ты, не забываются.

– Почему же?

– Да потому что это – как изгнание из рая! И как забыть того, кто остался за воротами, помахивая ключами?

– Так было нужно. Ты ничего обо мне не знаешь, Ромашка, НИЧЕГО НЕ ЗНАЕШЬ! – Королева почти кричала на меня. – Думаешь, я этого хотела? Думаешь, это я осталась с этой стороны рая? Ничего подобного! Все наоборот. Я сделала это, чтобы никому не портить жизнь. Сделала это, потому что так было лучше – не для меня, для него. Потому что это был единственный выход, и нужно было кому-то из нас посмотреть на вещи объективно. Думаешь, это было легко – просто встать и уйти? Сказать, что это все – я, что это все – из-за меня, что я не люблю его больше, что у меня другие планы. У меня! – Оксана расхохоталась, и я всерьез испугалась, что сейчас с нею случится какой-нибудь настоящий нервный срыв. Но с другой стороны, я видела, что ей необходимо выговориться.

– Но почему? Почему это было так необходимо? – тихо спросила я.

– Потому что иногда сказка просто не складывается, понимаешь ты, Ромашка?