— Когда-то ты был неплохо знаком с ним, — прошептала в ответ Фиона. — Я говорю о Джоне Андерсоне. Он здесь с какой-то белобрысой дебютанткой, которая смотрела на меня так, словно хотела проглотить.

— Джон — с молодой девицей? — изумлению Эдриена не было предела. Джон никогда не производил на него впечатления любителя молоденьких девушек.

— Да нет, что ты. Она, пожалуй, старше меня. Просто есть такой тип — вечные дебютантки.

— С тобой все в порядке? — Эдриен подозрительно взглянул на свою спутницу.

— Нет, — честно призналась Фиона.

Она чувствовала, что в любую минуту из ее глаз могут хлынуть слезы, но она скорее умрет, чем позволит себе заплакать.

— Это… очень тяжело. — У Фионы кружилась голова, ей стоило огромного напряжения казаться спокойной и сидеть одной за столиком с непроницаемым лицом, пока не появился Эдриен.

— Я понимаю, Фиона, — Эдриен сочувственно смотрел на нее через стол. — Ужасно, что так нескладно все получилось.

Он отлично представлял себе, что чувствовала Фиона, столкнувшись с человеком, из-за которого она потеряла все — прежнюю жизнь, работу, дом, город, страну, где жила. Фиона отказалась от всего только ради того, чтобы забыть Джона.

— Хочешь, уйдем отсюда? — предложил Эдриен.

— Но тогда я буду… выглядеть… полной дурой, — Фиона едва сдерживала слезы, но никто не догадался бы об этом, глядя на нее.

— О'кей, тогда сиди и улыбайся. Смейся в голос. Делай вид, что я рассказываю тебе что-то смешное. Давай же… Давай, Фиона… Покажи зубки… Так, улыбочку пошире. Ты должна показать своим видом, что никогда в жизни не была так счастлива.

Черт побери, Эдриен был прав!

— Но что, если я сорвусь? — прошептала Фиона. — Я ведь не железная!

— Я тебя убью, если ты посмеешь это сделать, — заверил ее Эдриен. — Кстати, где ты взяла это платье? За такое можно родину продать!

Абсолютно в духе Эдриена — в самый ужасный момент замечать, что на ней надето. Фиона невольно улыбнулась.

— У «Дидье Людо». Это диоровская модель. Шестидесятые годы. Едва прикрывает зад. Помнишь фильм «Завтрак у Тиффани» и неповторимую Одри?! — Очень хорошо. Надеюсь, Джон хорошо разглядел все, что оно не прикрывает, и теперь мучается при мысли о том, что он потерял.

Фиона удивленно заморгала глазами, глядя на Эдриена.

— Разве ты не твердил все время, что во всем виновата я?!

— Я никогда не говорил ничего подобного, — поспешил заверить ее Эдриен.

— Говорил, и еще как.

— Я — твой друг, Фиона. И когда я вижу, что ты поступаешь неправильно, я говорю тебе об этом. А для чего же еще нужны друзья? Я всегда был с тобой честен. И поэтому говорил, что тебе надо приспособиться к жизни с этим человеком. Ведь ты любила его. Но после того, как он бросил все через несколько месяцев и отказался от такой женщины, как ты, без малейших попыток что-то предпринять и поправить, я считаю его безмозглым тупым кретином. Конечно, ты многое должна была сделать по-другому. И сделала бы, если бы хотела. Например, освободила бы шкафы для его вещей и попыталась бы свести к минимуму хаос, царивший в твоей жизни. Но и ему надо было надрать задницы своим дочуркам, уволить экономку, убить свою зверскую собаку. Черт побери, такая женщина, как ты, этого стоила! Твой Джон — чертов идиот!

Фиона была удивлена и одновременно польщена реакцией Эдриена. До этого он никогда не говорил ей ничего подобного. Фиона была в таком ужасном состоянии, и Эдриен всячески пытался помочь ей, делая вид, что не происходит ничего особенного. Он всегда боялся, что его сочувствие сделает ее еще более несчастной и уязвимой. И жизнь показала, что он выбрал правильную линию поведения. Да и Фиона была молодцом: смогла взять себя в руки и начать новую жизнь — уже без Джона.

— Ты действительно так думаешь? — Поддержка Эдриена придавала Фионе сил и уверенности. Она чувствовала себя отмщенной. Жаль, что Эдриен не сказал ей о своем отношении раньше. Уважение и высокая оценка этого человека значили для нее очень много.

— Ну конечно, я так думаю! Не ты одна виновата в вашем разрыве. Ты, конечно, вела себя не лучшим образом. Иногда, прямо скажем, как полная дура. Тебе надо было еще тогда уступить мне Джамала. Такому парню, как Джон Андерсон, нечего делать в одном доме с эксцентричным полусумасшедшим пакистанцем. А тебе надо было стараться быть похожей на Холи Голайти, и лишь немного — на Одри Хэпберн. Кстати, ты очень похожа на нее в этом наряде.

Теперь Эдриен мог позволить себе быть с ней откровенным. Фиона была в порядке. Не просто в порядке. Она отлично справилась с ситуацией, хотя, несомненно, все еще страдала. Но она выжила — черт побери, она выжила!

— На кого из них я больше похожа? — поддразнила Фиона Эдриена.

— Разумеется, на мисс Хэпберн.

— Знаешь, Эдриен, тебе удалось тогда внушить мне, что я сама разбила свое счастье…

Не собирался я тебе этого внушать. Это Джон Андерсон разрушил твою жизнь. Сначала уговорил тебя выйти за него замуж, а потом бросил, практически ничего не объяснив, испугавшись всего нового, что вошло вместе с тобой в его жизнь: сумасшедшего Джамала, твоих приятелей и набитых тряпками шкафов, своих дочерей-мерзавок. Но многое происходило вовсе не по твоей вине. Я думаю, ты была слишком хороша для этого парня, Фиона. Он просто понял это и испугался в какой-то момент. Ты была ему не по зубам.

Оба знали, что это правда.

— Да, — кивнула Фиона. — И еще он пошел на поводу у своих дочек.

— Вдвойне идиот. Нельзя позволять собственным детям шантажировать тебя. Нельзя бросать из-за этого женщину, которую любишь. Ведь он полюбил тебя такой, как есть, во всем блеске славы, а потом сбежал, как трусливый заяц, потому что ты не оказалась домашней курицей. Черт побери, и как считать его после этого мужчиной? — Эдриен раздражался все больше и больше.

Фиона рассмеялась, благодарная Эдриену за то, что он пытается облегчить для нее, как может, переживания от встречи с Джоном. Фиона немного отошла и не чувствовала себя такой напряженной. Она весело смеялась, и оставалось только надеяться, что Джон Андерсон тоже заметит это.

— Он должен был сам придумать, как вам выйти из этой ситуации. И придумал бы, если бы был настоящим мужчиной, — не унимался Эдриен. — Кстати, скажи мне, пожалуйста, что ты собираешься делать со своей жизнью теперь, когда вот-вот станешь знаменитой писательницей?

— Со своей жизнью? — Фиона удивленно посмотрела на Эдриена. Она почти забыла, что Джон сидит через два столика от нее с девушкой его мечты.

— Да, да, со своей жизнью. Ты не ослышалась. У тебя ведь совсем нет на сегодня личной жизни, ты отказалась от нее. Посмотри на себя, ты — самая красивая женщина в этом ресторане. Необязательно быть главным редактором журнала «Шик», чтобы вокруг тебя крутились интересные личности. Тебе просто надо начать общаться с людьми.

— Ты имеешь в виду мужчин? Ни за что на свете! — с ужасом воскликнула Фиона.

— Я сейчас не о том, — нахмурился Эдриен. — Ты должна начать вести светскую жизнь в Париже, раз уж там теперь твой дом. Принимай приглашения на обеды, ходи на ленчи, а не торчи у себя в студии с утра до ночи. Если не готова к отношениям с мужчинами — что ж, это подождет. Только не сиди в четырех стенах.

— Но мне нравится писать. К тому же я собираюсь начать новую книгу.

— Но жизнь-то идет! И ты еще пожалеешь об этом, когда станешь старой. Ведь ты не всегда будешь выглядеть так, как сейчас. Общайся с людьми, развлекайся. Иначе для чего вообще жить в Париже?

— Там можно курить в кафе. Это веская причина!

— Мне придется приехать и вытащить тебя из дома насильно, если ты не изменишь своего образа жизни. Ты становишься настоящей затворницей.

— Не становлюсь, а уже стала. Ты просто не заметил перехода. Или не хочешь замечать.

Эдриен снова подумал, глядя на Фиону, что таких женщин больше нет на этом свете. Она была смелой и женственной, сильной и красивой. У нее были стиль и шарм и в то же время чудовищная работоспособность.

А Элизабет Уильяме явно волновалась. И заметно волновалась. Джон изо всех сил старался не смотреть на Фиону, но притяжение этой женщины было так велико, что у него ничего не получалось, и он нет-нет да и бросал на нее украдкой внимательные взгляды. Фиона о чем-то весело щебетала с Эдриеном и выглядела так, словно еще никогда в жизни ей не было так хорошо. Сев за столик, она больше ни разу не взглянула в сторону Джона.

— Ты не говорил мне, что она такая красивая, — упрекнула Джона Элизабет. — И такая молодая. Кажется, ты говорил, что ей за сорок?

— Так оно и есть. Фиона всегда выглядела моложе своих лет. Хорошо выглядеть — часть ее профессии. Она ведь руководит журналом мод. Вернее, руководила.

Джон так и не понял, почему Фиона оставила журнал. До него доходили смутные слухи о проблемах со здоровьем, но Джон не знал, верить им или нет. Сейчас Фиона казалась ему вполне здоровой. Может быть, она просто устала от своей работы? Джона даже нисколько не насторожил тот факт, что уход Фионы из журнала совпал во времени с их разрывом. Мужчины иногда проявляют чудовищную несообразительность в таких вопросах.

— Она очень красивая, — снова плаксиво процедила Элизабет и принялась жаловаться на проблемы, возникшие у нее при попытке устроить силами Молодежной лиги показ мод. Кто угодно понял бы, что уже через пять минут Джону стало чудовищно скучно слушать все это. Кто угодно, но только не Элизабет Уильяме. Она любила слышать звуки собственного голоса.

К облегчению Фионы, когда им с Эдриеном подали горячее, Джон как раз расплатился за обед и, не глядя в ее сторону, парочка встала и покинула ресторан. И только оказавшись на улице, когда они решали, куда поехать сегодня — к Джону или к Элизабет, Джон бросил взгляд в окно ресторана и снова увидел смеющихся над чем-то Фиону и Эдриена. Он тоже, как и Эдриен, заметил сходство Фионы с молодой Одри Хэпберн. И опять он не мог отвести взгляд от этой женщины. Элизабет же ничего не замечала. Или делала вид, что не замечает. Теперь она жаловалась на проблемы с двадцатилетним сыном и четырнадцатилетней дочерью. Элизабет была вдовой. Она все время пыталась подвести Джона к мысли, что он должен проводить больше времени с ее детьми. Но Джон не спешил этого делать. Ему не хотелось располагать к себе детей Элизабет, пока он не был уверен, насколько крепка его связь с их матерью. Ему требовалось время, чтобы пережить расставание с Фионой Монаган. Впрочем, до сегодняшнего вечера он был уверен, что уже пережил это. Пока не увидел ее и не понял, что он просто забыл, как красива и обворожительна была Фиона Монаган. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы все перевернулось в его сердце.

— Да ты не слушаешь меня! — ворвался в его мысли раздраженный голос Элизабет. — Ты вообще не слушаешь меня весь вечер!

Неправда! Не весь. Только с того момента, когда в ресторане появилась Фиона Монаган.

— Прости, я задумался о своем, — честно признался Джон.

— Я говорила о том, что сегодня лучше поехать к тебе. Сегодня дома дети.

— Извини, Элизабет. Но у меня целый вечер болела голова. Ты не обидишься, если я высажу тебя около дома?

Джону необходимо было оказаться один на один со своими мыслями. Ему не хотелось сегодня заниматься любовью с Элизабет. Иногда ему вообще стоило чудовищного напряжения находиться с ней рядом. Оставалось только притвориться, что он неважно себя чувствует. Против этого Элизабет нечего было возразить. Не будет же она требовать от него, чтобы он занимался с ней сексом! Высадив Элизабет у ее дома, Джон поехал к себе.

Фиона и Эдриен закончили ужин и вернулись в квартиру Эдриена. Фиона была возбуждена то ли от того, что с нетерпением ждала завтрашней встречи с Эндрю Пейджем, то ли от того, что в ее жизнь вернулся Джон Андерсон, сидящий не с ней и даже не за ее столиком… Фиона запретила себе думать о Джоне и постаралась представить себе, как сложатся завтрашние переговоры Пейджа с главным редактором издательства. Мысли о книге — единственное, что могло хоть как-то отвлечь ее от мыслей о Джоне.

Глава 14

На следующий день Фиона подписала контракт с Эндрю Пейджем. А вечером он позвонил ей по сотовому. Ленч прошел удачно: редактор обещала посмотреть книгу. Узнав, кто автор, она пришла в неописуемый восторг. Она прекрасно знала, кто такая Фиона Монаган, и считала, что ее имя и образ отлично подойдет для раскрутки романа. Что ж, внешность, стиль и известность — не самое главное в жизни, но иногда все это, безусловно, может сослужить хорошую службу.

К концу недели Фиона закончила все дела, ради которых приезжала в Нью-Йорк. Оформила продажу дома, наговорилась с Эдриеном, нашла себе солидного агента, и одно из ведущих издательств уже рассматривало возможность публикации ее первой книги. На следующий день после ленча Эндрю отправил рукопись романа в издательство.

Фиона даже встретилась с Джоном Андерсоном. Встреча эта далась ей нелегко, но она справилась! В конце концов, это должно было случиться рано или поздно. Фиона сделала для себя вывод, что еще не окончательно пережила их разрыв, но это — лишь дело времени. Ей не терпелось вернуться в Париж и приняться за работу. Уже в самолете она собиралась вернуться к плану новой книги. Эдриен обещал приехать в Париж на Рождество. Пожалуй, надо будет подыскать себе в Париже уже не квартиру, а дом. Большая часть ее вещей так и оставалась на специальном складе в Нью-Йорке. Квартира, в которой она жила сейчас, устраивала ее, но хотелось иметь постоянное жилье. Фиона уже знала наверняка, что не вернется больше в Нью-Йорк. Трудно было поверить, что ее не было в родном городе только один год. Казалось, прошла целая вечность. Фиона с удивлением обнаружила, что не скучает больше по своей работе. Сначала ей очень не хватало редакционной сутолоки и кутерьмы. Теперь же хотелось только писать в тишине, писать, писать. Сбылась ее давнишняя мечта. Правда, все другие мечты, увы, потерпели крах.