Ей надо было ответить на звонки и переделать еще кучу дел, прежде чем она сможет отправиться с Джоном на показ.

— Я рада, что вы приехали, Джон, — сказала она, неожиданно смягчившись. — Надеюсь, вы здесь развлечетесь. А если надоест, всегда можно вернуться в отель и поплавать в бассейне.

— Не беспокойтесь обо мне, Фиона. Я буду с нетерпением ждать вечера.

— Что ж, увидимся вечером. — Фиона поспешила повесить трубку.

Когда она торопливо спустилась в холл, было уже семь тридцать. В фойе гудела толпа туристов — и те, кто всегда останавливается в «Ритце», приезжая в Париж, и те, кто прибыл специально на Неделю высокой моды. Манекенщицы, топ-модели, фотографы, редакторы журналов моды, клиенты модных домов, на многих из которых была одежда, завоевавшая призы на зимних показах. Женщины из Соединенных Штатов, из стран арабского Востока и Западной Европы, изящные японки и яркие латиноамериканки и сопровождающие их мужья, а также толпы зевак, глазевших на все это великолепие. Снаружи отеля дежурили вездесущие папарацци, нацеливая объективы на вход, чтобы немедленно запечатлеть какую-нибудь знаменитость, как только она появится в дверях отеля. По толпе прокатился шепот — кому-то показалось, что только что через фойе прошла Мадонна. Как и большинство звезд, остановившихся в «Ритце», она наверняка направлялась на показ Дома «Диор». Несколько минут спустя Джон и Фиона уже сидели в специально заказанной машине с шофером. Эдриен и две сотрудницы журнала ехали за ними в другой машине. Фотографы «Шика» давно уже были на месте и успели занять самые выигрышные места. Снимки, которые им удастся сделать сегодня, очень важны для журнала. Ведь Неделя высокой моды в Париже несомненно была событием мирового значения.

Фиона подняла глаза на Джона и улыбнулась.

— Вам не кажется странным, что мы едем на показ вместе? — спросила она. — , Да к тому же в Париже!

— Просто я еще не представляю, во что ввязался, — рассмеялся Джон. — А вдруг я сбегу?! — Но Джон лукавил: на самом деле ему нравилось все происходящее, волновала эта наэлектризованная атмосфера ожидания чего-то необыкновенного. — Не могу себе представить, как они смогут организовать показ на вокзале?

— Вот и посмотрим, — ответила на это Фиона. — Кстати, если потеряем друг друга, встречаемся у машины. Запомните место ее парковки. Или вечером в отеле.

Фиона, в отличие от Джона, представляла себе, какой хаос будет царить внутри.

— Не хотите прикрепить мне к рубашке бирку с адресом? — сыронизировал Джон. — Моя мама однажды поступила именно так, когда мы с ней ездили в Диснейленд. Она не была уверена даже в том, что я способен запомнить собственное имя. Но вообще-то мама как в воду глядела. Я потерялся почти что немедленно.

— Сегодня главное не забыть мое имя, — сказала Фиона, покидая машину и смело врезаясь в толпу. У них были VIP-билеты, напечатанные на серебристых карточках, но все же потребовалось не меньше двадцати минут, чтобы пробраться внутрь. Они оказались внутри после восьми и тут же увидели огромную платформу, на которой стояли стулья, раскрашенные под леопардовую шкуру. Фиона уже знала, что тема сегодняшнего показа — африканские джунгли.

В восемь тридцать показ наконец начался. Само здание вокзала, где они сидели, изнутри было затемнено, а к ярко освещенному перрону медленно подъехал старинный поезд. В это время несколько сот невидимых барабанов стали отбивать африканские ритмы, затем откуда-то появились около сотни мужчин в костюмах воинов племени масаи. К тому времени, когда зажгли свет, Джон был так заворожен происходящим, что не замечал ничего вокруг. Еще до начала шоу он успел разглядеть среди гостей Катрин Денёв, Мадонну с ее свитой и королеву Иордании. Увлеченный увиденным, Джон бросал украдкой взгляды на Фиону, следя за ее реакцией. Она сидела абсолютно спокойная и молча наблюдала за развитием действа. А шоу продолжалось. Музыка звучала все громче, и через толпу прошли три человека с тиграми и один — со снежным барсом. Фиона едва заметно улыбнулась.

— В этом весь «Диор», — прошептала она Джону.

«Не хватает только слона», — подумал Джон, но минут через пять появился и он — с двумя наездниками в седле, отделанном яркими камнями. Джон с некоторым беспокойством подумал, что животные могут вести себя непредсказуемо в такой толпе. Но больше этот вопрос, похоже, никого не волновал. Все затаив дыхание ждали появления шедевров последней коллекции.

Каждая модель появлялась на подиуме в сопровождении воинов масаи — в национальных костюмах, с копьями, с причудливо раскрашенными телами. Один шел впереди, другой сзади. А модели, грациозно выпархивающие из вагона поезда, были неподражаемы. Наряды также были весьма экзотичны и щедро украшены бисером и бусами, длинные юбки из тафты были вручную расписаны, леггинсы были расшиты кружевами, топы усыпаны разноцветным бисером. Впрочем, некоторые модели выходили из поезда с обнаженной грудью. Одна из них подошла прямо к Джону, запахивая на груди вышитую цветными нитями курточку, затем медленно распахнула ее, демонстрируя безукоризненное тело, на котором не было ничего, кроме крошечных стрингов. Фиона смотрела на нее с интересом и снисходительной улыбкой. Модели любят поиграть с толпой. Джон изо всех сил старался выглядеть спокойным, сжимая побелевшими пальцами подлокотники кресла Наконец модель отошла со снисходительной улыбкой.

Фиона наблюдала за дефилирующими мимо них моделями с загадочным выражением лица, по которому никак нельзя было догадаться о ее впечатлениях. Это тоже было частью образа и стиля Фионы Монаган. У нее было непроницаемое лицо опытного игрока в покер. Никто и ни за что не догадался бы сейчас, нравятся ли ей наряды Диора. Она скажет об этом, когда будет готова и когда сочтет нужным — никак не раньше.

Джону не хотелось ни о чем спрашивать Фиону. Ему просто нравилось наблюдать за ней и за происходящим перед ними действом.

Вечерние туалеты, которые показывали под конец шоу, были столь же экстравагантны и причудливы.

Джон не мог представить себе никого из своих знакомых женщин в таком наряде, скажем, на открытии сезона в Метрополитен-опера или на других мероприятиях, где он бывал. Здесь был праздник, экзотика, вызов. Но Джону было интересно наблюдать за интригой, разворачивающейся перед его глазами. Вот из вагона вышла невеста в немыслимом головном уборе масаи и белой расписной юбке из тафты, такой широкой, что бедняжке едва удалось выбраться из дверей, и в стягивающей грудь повязке, расшитой бриллиантами. Едва модель сошла с поезда, появился Джон Гальяно на белом слоне в набедренной повязке и такой же, как у невесты, повязке на груди. Полдюжины раскрашенных воинов подняли невесту и усадили на слона позади Джона. Галлиано и девушка помахали зрителям, и слона увели. Тигров и снежного барса успели увести еще раньше, что очень обрадовало Джона, так как толпа вокруг них возбуждалась все больше и вела себя очень шумно: кричала, визжала, подбадривая моделей, аплодировала. Модели закончили дефиле, гром барабанов стал оглушительным, затем все, включая воинов масаи, погрузились в поезд, который покинул станцию. На платформу хлынули зрители, и началось настоящее столпотворение. А Фиона впервые за время шоу посмотрела на Джона и спросила:

— Ну как? Что скажете?

Она прекрасно понимала, что Джон может быть потрясен увиденным. Весьма впечатляющее зрелище даже для давнего поклонника показов от кутюр, не то что для американца, попавшего на шоу первый раз. Джон сделал сегодня лишь первый шаг в мир высокой моды. Ему еще многое предстоит открыть для себя.

— Для вас это, должно быть, еще один напряженный рабочий день, — Джон улыбнулся Фионе. — Я же потрясен. Все это просто великолепно! Одежда, женщины, воины, музыка, животные. Сначала я голову открутил, глядя по сторонам, — столько было интересного.

Джон вдруг вспомнил давний день, когда он впервые попал в цирк. Это был даже не Диснейленд, впечатления были сильнее.

— Это всегда так увлекательно?

У «Диора» — всегда, — заверила его Фиона. — Они каждый раз придумывают нечто необыкновенное. Раньше известные Дома моды не делали ничего подобного. Шоу были всегда элегантны, но проходили спокойно и достаточно традиционно. «Диор» стал таким с приходом Гальяно. Это уже театр, а не просто мода. И больше напоминает пиар-кампанию, чем попытку одеть женщин в свои наряды. Но работает это замечательно, и пресса их обожает.

— Кто-нибудь носит такое в реальной жизни? — поинтересовался Джон.

Он не мог представить себе ничего подобного. Хотя сочетаться браком с женщиной, одетой как сегодняшняя невеста Гальяно, в золоте и бриллиантах на узкой повязке, едва прикрывающей грудь, — это наверняка было бы незабываемо.

— Мало кто решается на подобное, — ответила Фиона. — А если решаются, то многое меняют в первоначальной модели. Во всем мире осталось сорок-пятьдесят женщин, которые могут позволить себе носить одежду от самих кутюрье. Поэтому многие Дома закрываются. Проблемы с ручной работой, дороговизна материалов и рабочей силы. Получается, что на коллекциях от кутюр они теряют деньги. Поэтому в наши дни модные Дома часто делают это ради шоу, а не ради прибыли. Впрочем, в каком-то смысле все это имеет положительное влияние на марки готовой одежды, и с этой точки зрения расходы окупаются. Потому что рано или поздно мы увидим какие-то мотивы сегодняшних нарядов в туалетах женщин, одевающихся в «Барниз».

— Буду ждать с нетерпением, — сказал Джон, и Фиона рассмеялась в ответ. — Просто мечтаю увидеть все это на дамах в своем офисе.

— И увидите в один прекрасный день, правда, в весьма размытом виде. Рано или поздно все приходит в массовую моду, но в сглаженном виде, приемлемом для широкой публики. А сегодня вы увидели все это в самом начале, в чистом виде, в идее.

Что ж, Фиона Монаган разложила ему все по полочкам, доказав лишний раз, что является профессионалом в своем деле. Здесь, в Париже, Джон оценил профессионализм Фионы еще больше. Хорошее настроение и радостное возбуждение не покидали его. Джон чувствовал, что и Фионе нравится находиться в его обществе.

Дождавшись, когда толпа начнет редеть, Джон и Фиона направились к выходу. Они собирались заехать в отель, а затем должны были отправиться па вечеринку, которую устраивал Дом «Диор». Фиона сказала, что нет смысла ехать туда раньше полуночи, а было еще только десять часов. Поэтому они зашли в коктейль-бар «Ритца» и заняли угловой столик. Джон готов был проглотить слона, но Фиона сказала, что не голодна. К их столику поспешил Эдриен, он был в восторге от шоу, и каждые пять минут к Фионе подходили поздороваться ее знакомые и коллеги. Было очевидно: в этом царстве Фиона была настоящей королевой.

— У вас никогда не бывает перерыва в работе? — сочувственно поинтересовался Джон.

— Ну, глупо было бы рассчитывать на это здесь, — пожала плечами Фиона, попивая белое вино. Джон заказал себе мартини. Но на самом деле ему было так хорошо рядом с этой женщиной, что не имело никакого значения, что налито в его бокал. Он видел, что Фионе нравится чувствовать себя в своей стихии, нравится сознавать, что все вокруг — ее верные рыцари или покорные рабы. Всем хотелось знать, что она думает по поводу показанных сегодня моделей. В конце концов Фионе пришлось пойти на откровенность и признаться, что коллекция ей понравилась.

— А что именно понравилось больше всего? — поинтересовался Джон.

— Ручная работа, детали, воображение, игра цвета. Раскрашенные юбки были просто великолепны. Этот человек — гений! Не знаю, в курсе ли вы, но в моделях от кутюр каждый стежок должен быть сделан вручную. Ни в одной вещи коллекции нет ни одного машинного стежка.

Все это звучало для Джона загадочно. Его прежние представления о женской моде не выдерживали никакой критики. Он твердо знал, пожалуй, лишь одно: черное кокетливое платьице — это элегантно. Но сегодня он чувствовал себя посвященным в тайны неведомого ему доселе мира. Мира, который был своим для Фионы Монаган. Женщины, которой он восхищался.

— Вам вообще интересна одежда? Мода? — спросила Фиона, когда они перекусили наскоро орешками и маленькими тарталетками. Все это время им не давали поговорить постоянно подходившее к столику люди. Они приветствовали Фиону, некоторые с интересом смотрели на Джона, но большинство игнорировали его.

— Мне нравятся хорошо одетые женщины. А то, что я увидел сегодня, так отличается от обыденной моды. — Фиона кивнула, и в этот момент кто-то снова отвлек ее. — Вам не дают здесь покоя, — посетовал Джон, провожая глазами очередного редактора.

— Какой может быть покой в Париже на Неделе высокой моды?!

Правда заключалась в том что Фиону не оставляли в покое не только в Париже — ей не было покоя нигде, и этот ритм жизни вполне устраивал ее. Именно это наполняло ее жизнь, а не мужья и дети, как у большинства ее подруг. Ее мир все время менялся, единственными постоянными спутниками Фионы оставались ее работа, Эдриен и сэр Уинстон. Остальное — лишь декорации и актеры, которые уходили со сцены, отыграв свой эпизод. Она любила драмы, но на сцене, а не в жизни. И любила красивые декорации.