— Пейдж, я позвоню твоим домой и проверю, все ли в порядке. Чего бы тебе больше всего хотелось?

— На самом деле? Огромный стейк с кровью и тарелку жареного картофеля.

Группа мужчин и женщин в больничной форме совещалась у стойки медсестер. Один из мужчин в синей робе подошел к нам.

— Привет, я Майк. Просто хочу убедиться, что вас ничего не беспокоит, миссис Херли.

— Ничего вообще, за исключением этого футболиста в моем животе.

Он похлопал по одеялу.

— Вы ведь уже рожали раньше?

— Точно, Майк, — сказала Пейдж.

Он сверился с записями на своем клипборде.

— Я думаю, мы начнем постепенно готовить вас. Я сообщу вам список процедур. Сегодня вечером мы проведем…

Не желая слушать эти интимности, я отошла в сторону. Пришлось наблюдать повсеместную процедуру кормления: матери сидели на своих постелях, держа на руках кряхтящих детей. Некоторые, казалось, пребывают в недоумении, это ощущение я помнила отлично. В оптимизме и жизнеутверждающей уверенности других было даже что-то зловещее. Каждый раз, когда ребенка брали из кроватки, на него смотрели, словно его ожидала только радостная и светлая жезнь.

Я взглянула на Пейдж. Майк заполнял свой информационный лист, Пейдж что-то говорила ему, решительно кивая. Я почувствовала, что улыбаюсь. Пейдж не была бы собой, если не попыталась бы организовать такое в сущности непредсказуемое событие, как рождение или даже смерть.

Майк отошел, Пейдж поманила меня.

— Не могу не поговорить с хорошим человеком, которому интересно, что же меня беспокоит.

Тележка с лекарствами вкатилась в палату, и я наклонилась к Пейдж, чтобы поцеловать ее на прощание.

Мне пора. Надо учесть, что я еще проблуждаю тут пару часов, прежде чем найду выход. — От Пейдж исходил молочный запах, безошибочно свидетельствующий о приближающихся родах. — Что заставило тебя принять решение оатсвить карьеру ради детей?

Никаике сомнения не омрачали спокойствия Пейдж.

— Очень просто. Когда Джексон был маленьким, он плакал по ночам, и только я могла его успокоить. Ему нужна была я и только я.


Натан был уже дома, когда я вернулась. Он читал близнецам, пристроившимся к нему по бокам. В доме номер семь было тепло и спокойно. На кухне у Евы что-то тушилось в духовке. Натан, Феликс и Лукас сидели в спальне взъерошенные и довольные. Я остановилась в дверях, чтобы полюбоваться этой картиной. Я посмотрела на мальчиков. Лохматые, пахнущие мылом с еще влажной кожей.

— Лукас, ты не забыл про свой крем?

У него была сыпь, но он сопротивлялся всем попыткам его лечить. Из-под руки отца он покачал головой. Я принесла тюбик.

— Давай-ка.

Он охотно наклонил голову, и я положила мазь на красные пятна за ушами. Его кожа под моими пальцами была сухой и мягкой. Натан потер колено.

— Болит ужасно, — он говорил серьезно. — Просто раскалывается.

— Это плохо, — я присела на кровать, застегнула пижаму Феликса и пригладила его волосы. — Может быть, надо делать упражнения?

— Слишком устал для этого.

Я видела, как тень пробежала по лицу Натана, я знала, что думает мой муж. Если бы на моем месте была Роуз, она пошла бы наверх, взяла какую-нибудь мазь и уговорила бы Натана растереть больное колено. Тайное горе.

Я могла представить ту близость до мельчайших подробностей. Я даже чувствовала ее: теплый уют, никаких призраков прошлого, никаких холодных сквозняков. Натан и Роуз действовали сообща. В какую школу отдать детей? Не пора ли покрасить стены в гостиной? Они болтали друг с другом за завтраком после ночи любви, которая заставляла болеть их тела и гореть глаза. Мы можем летом поехать…

Знает ли Роуз, как ей повезло? У нее был молодой сильный Натан, который взлетал по лестнице в спальню с полным подносом. Воскресенье, завтрак в постель. Успешный, довольный мужчина, любящий свою работу, жену, детей. Послушай, я не устал. Послушай, я все могу.

Я выключила свет, и мы стояли в дверях, глядя, как близнецы устраиваются под одеялами.

— О чем думаешь? — спросила я.

Натан обхватил мои плечи и поцеловал в макушку.

— Ни о чем серьезном, — сказал он.

Глава 9

Ранним утром следующего дня сквозь вопли протестующих близнецов, стук мисок с кукурузными хлопьями, суматошные сборы в школу, вопросы взволнованной Евы и озабоченного Натана прорвался звонок телефона. Это был Мартин.

— Минти! У нас еще один сын. Он родился вчера поздно вечером. Разве это не здорово? Он такой большой, просто красавец. Даже рост и вес у него точно, как в учебнике.

— О, это прекрасно, прекрасно. Поздравляю. — Я покосилась на выходящего Натана. — Мы очень рады. — Натан поднял большие пальцы и исчез.

Крошечный ребенок в своей кроватке. С идеальным ростом и весом, ручками и ножками. Чистый и сладкий, отдыхающий после трудов своего рождения. Ожидающий хорошей, счастливой, успешной жизни.

В трудке Мартина слышался уличный шум, он явно был на пути к работе.

— Ты выспался? Может быть, не надо было вставать так рано?

— У меня было больше времени для сна, чем я ожидал.

— Что, это произошло так быстро?

— Спроси у его матери. Пейдж выгнала меня на заключительном этапе. Она сказала, что это ее дело, а не мое. — В голосе Мартина слышалась обида и разочарование. — Но они оба чувствуют себя хорошо. — После паузы он добавил. — Кажется, я это уже говорил.

Я решила разрядить обстановку безопасным комментарием:

— А Пейдж успела довязать свою шаль?

Теперь Мартин отвечал очень сухо:

— Пейдж закончила платок. Она довязывала его между схватками.

— Боже мой, она сделана из железа.

— Очень точная характеристика, — в его голосе снова послышался гнев.

— Я увижусь с ней в ближайшие выходные. А со следующей недели я начинаю работать на полный день.

— Я знаю, — сказал Мартин. — Пейдж этого не одобряет. Она считает, что не следует работать полный день без крайней необходимости.

Неодобрение Пейдж довлело надо мной, когда я заказывала для нее органический йогурт и фрукты, и окончательно укоренилось, когда я начала последние приготовления к выходу на работу. Натану было весело дразнить меня этим: «Ты вообще-то не на войну идешь, не забыла?». Чуть позже: «Как там наш обоз?». Или: «Ты помнишь, как трубить общий сбор на завтрак?». Шутки следовали одна за другой.

Я прикрепила измененный график Евы к пробковой доске на кухне. Теперь он включал в себя расчет продуктовых запасов, школьных маршрутов, продолжительности уроков правописания и плавания. Я чувствовала тайное и завистливое восхищение Муссолини: только он смог добиться, чтобы итальянские поезда убывали и прибывали по расписанию.

Я провела пальцем по цветным блокам с отметками дней недели и времени. Отступать было поздно. Я слышала, существует теория, что Первая мировая война началась не из-за выстрелов в Сараево — потерю одново-двух эрцгерцогов Европа могла бы пережить — а потому что русские стремительно оккупировали все поезда, идущие на восток. Как только это произошло, война стала неизбежной.

Ева вела близнецов в школу и, к моему удивлению, вызвалась гулять с ними в парке после занятий. Теперь я чувствовала себя иначе: все заинтересованные стороны оказались довольны. Я снова посмотрела на график. Это был впечатляющий образец планирования времени и резервов без скидки на человеческие слабости и досадные недоразумения.

Я засучила рукава и приступила к инспекции платяных шкафов. Натану нужны новые носки, а близнецы выросли из своих комбинезонов. Я начала новый список покупок: «Еда. Меню на две недели». Зазвонил телефон:

— Минти, — Поппи всегда обходилась без предисловий. — Могу я задать тебе один вопрос? Не могла бы ты поговорить с Джилли?

Это было полной неожиданностью.

— С какой стати?

Голос Поппи звучал многозначительно:

— Я не знаю, говорил ли тебе папа, но она отказывается ехать в Штаты с Сэмом, хоть ему и предложили там совершенно фантастическую работу. Ну, ты знаешь, к чему это приведет. Сэм станет целью для каждой хищницы в Техасе. А ты знаешь, что он встретил Элис? Это его подруга, с которой он жил до Джилли. Она очень переживала, когда он ушел от нее. Лично я считаю, что Элис пренебрегала им. Она никогда не думала, что может его потерять. Во всяком случае, он говорил о ней, когда мы в последний раз с ним виделись. Я заметила, как он при этом выглядел, это уже можно считать сигналом тревоги. — Я знала Поппи достаточно хорошо, чтобы понять, что последует за этой короткой паузой. — Минти, мне очень жаль, но не вижу других путей, чтобы помочь им, так что мне придется быть грубой. Не могла бы ты поговорить с Джилли и объяснить ей, как другая женщина может отнять твоего мужчину? Я не должна бы так говорить, но если Сэм уедет один, кто знает, какой ущерб сможет нанести Элис? Или кто-нибудь вроде нее? Она поверит, если говорить с ней будешь ты.

Мой вздох заставил Поппи замолчать Я не стала тратить время на банальности вроде «Сэм никогда так не поступит». Я не стала доказывать, что вряд ли Джилли будет мне признательна, скорее наоборот, очень разозлится. Или разозлиться могу я. Или, что это не мое дело и у меня нет ни малейшего желания вмешиваться. Или даже, может быть, Джилли сама встретила кого-то другого, и потому не хочет ехать.

Вместо этого я просто сказала:

— Я посмотрю, что смогу сделать.

— Ты согласна? Правда? — Поппи была поражена собственному успеху. — Ты не возражаешь? — Она уже гремела в грубку. — Я понимаю, что сразу перехожу к тяжелой артиллерии, но я не могу больше ни о чем думать. Ты оказалась лучше, чем… все кажется слишком запутанным.

Голос Поппи звучал достаточно растерянно, так что я рискнула. Я сделала глубокий вдох:

— Как там твой покер? — Спросила я. — Ты выигрываешь?

— О чем ты говоришь? — Она замолчала. Наконец она сказала, запинаясь, — папа знает?

— Нет, — ответила я. — Я молчу, это не мое дело. Но он и твоя мать беспокоятся.

Поппи заплакала, и я не могла разобрать, что она говорит. В конце концов я услышала:

— Я хочу попросить денег у папы. Мне попалась плохая программа для игры…

— Нет ты не сделаешь это. — Я отпрянула назад. — У него и без тебя достаточно денежных проблем. Ты знаешь, куда идут его деньги. Ты можешь попросить у Ричарда.

— Нет, — в голосе Поппи послышался ужас. — Я не могу.

— Я не позволю тебе беспокоить твоего отца.

Поппи перестала плакать. В ее голосе звучал ледяной холод, когда она сказала:

— Как ты уже упомянула, это не твое дело.

— Может быть. — Я ответила Поппи с такой же неприязнью. — Но это не меняет ситуацию.

Мы попрощались более или менее вежливо, и почти сразу же на линии оказалась Деб.

— Деб, — у тебя такой голос. Ты выиграла Оскар или что-то еще?

Деб чуть не захлюбывалась словами, так ей хотелось быстрее все рассказать.

— На самом деле я провела вечер с Крисом Шарпом. Совершенно случайно. Он такой интересный, столько всего знает.

Как я поняла, эта информация была истинной причиной звонка Деб.

— Значит, вы теперь хорошие друзья? — Я постаралась, чтобы это прозвучало как вопрос, а не как утверждение.

— Ну да… хорошие друзья. Но я звоню по поводу твоего «Среднего возраста». — Деб подчеркнула, насколько она сама далека от этой темы. — Для тебя собрали еще кучу статистических данных. Посмотришь, один из отчетов представляет довольно шокирующие данные о проценте вдов, живущих за чертой бедности. Может быть, это тебе пригодится?

— Конечно, спасибо.

— Кстати, — добавила Деб. — Имя Роуз Ллойд тебе что-то говорит?

— Нет, — сказала я. Нет, нет, нет. — То есть, да. Это первая жена моего мужа.

Последовала недолгая пауза. Когда стало ясно, что я не собираюсь ничего добавлять, Деб сказала:

— Кто-то предложил ее в качестве ведущей в моей серии о городских садах. У меня возникли проблемы с поиском кандидатов, и, по-видимому, она рассматривается, как хороший вариант. Я думаю, я могла бы взять ее.

— Я думала, Барри не увлекся этой идеей.

— Я еще не сдалась, — упрямо сказала Деб.

Когда телефон снова зазвонил около часу дня я отодвинула свои заметки.

— Это Сэм.

— Чем могу помочь, Сэм? — Если в моем голосе слышалось раздражение, этого можно было ожидать.

Он слегка опешил.

— Ты в порядке? Ты немного странно разговариваешь. Папа дома? Я пытался разыскать его в офисе, но мне сказали, что он на обеде, а его мобильный выключен.

— Его здесь нет, — ответила я достаточно бодро, но холодок беспокойства и подозрения пробежал у меня по спине.