Херлисы прибыли в 8.11. Я открыла дверь, и Мартин втолкнул в прихожую Пейдж, которая была уже на седьмом месяце беременности.

— Я думаю нам можно прийти чуть раньше, — пробормотал он, в то время, как Натан снимал с Пейдж пальто. — Пейдж хотела проверить, как ты одета.

Я покраснела:

— Ну, и как?

Мартин изучил мое зеленое платье с запахом и одобрительно кивнул.

— Выглядишь великолепно.

Он жестом поддержки коснулся моей руки, и я почувствовала себя так, словно выиграла миллион долларов. Но чуть позже, перед приходом Барри и Люси, Пейдж неуклюже наклонилась ко мне и прошептала:

— Платье слишком узкое.

Я подтолкнула к ней тарелку с маленькими блинчиками и икрой.

— А твой муж считает, что все прекрасно.

— Моему мужу безразлично все, что его напрямую не касается, — она довольно сурово взглянула в его сторону. — Учти, глупышка, этот вечер зависит от жен, а не от мужей. Ты рассуждаешь, как одиночка. А жены тщательно проинспектируют твое платье. У тебя под ним торчат соски и отпечатался пояс от чулок. — Она подняла палец и многозначительно помотала им в воздухе. — Они решат, что ты намереваешься переспать с их мужьями, и они начнут обрабатывать мужей еще в машине по дороге домой. Запомни, мужья слушают своих жен, даже если их ненавидят.

— Да я не коснулась бы их мужей даже веслом!

— А попробуй-ка убедить в этом их жен.

Я часто бросала взгляд на Натана, сидевшего на другом конце стола. Он хорошо выглядел при свечах. Они наполняли блеском его глаза и маскировали бледность. Он мне нравился. А как выглядела я? Женщина в зеленом платье, поспешно ослабленном под грудью. Были мелкие детали, которые мне хотелось бы скрыть, следы усталости под глазами, оставленные невидимой рукой. Я подняла бокал и мысленно попросила Натана посмотреть на меня сквозь все это серебро и хрусталь. Я хотела убедиться, что он получает удовольствие от этого вечера и доволен моим творением.

Гизелла Гард сидела справа от него. Жена Рождера, Президента «Вистемакс» была в маленьком черном платье от Шанель, щедро украшенном здоровенными бриллиантами категории Е, обозначавшими ее статус. Роджеру было шестьдесят пять, а Гизелле сорок три, и все сплетники утверждали, что он заманил ее в свое логово своими деньгами.

— Конечно, деньгами, — соглашалась Гизелла, — чем же еще? Но он очень красиво ухаживал.

Кэролайн, сидевшая слева от Натана, была женой его коллеги Питера. Она была в платье королевского синего цвета (неудачный выбор, однако, оно притягивало взгляд) и ярких золотых серьгах и слушала Гизеллу с Натаном. Как правило, Кэролайн предоставляла болтать другим и хранила молчание с невозмутимым видом. Кэролайн знала свои сильные стороны — дом, семья. Это в свое время помогло мне понять себя. Натан сказал что-то Гизелле и повернулся к Кэролайн, казавшейся немного сонной. Он шепнул ей на ухо несколько слов, вызвав ее смех.

Справа от Гизеллы Питер разговаривал с женой Барри Люси. Поначалу Люси в своем сложном богемном наряде казалась несколько взвинченной, и я правильно сделала, усадив ее рядом со спокойной, доброй Кэролайн. Этот маневр оказался удачным, поскольку теперь Люси оживленно переговаривалась со всеми по очереди.

— Прекрасные вишни, — Рождер рядом со мной погрузил ложку в горький ликер. — Люблю жесткую шкурку.

По другую сторону от меня Барри согласно кивнул. Ему приятно было провести вечер с такой значительной персоной, как Рождер, и свое удовольствие Барри выражал, во всем с ним соглашаясь. Утонченный гурман («все соседи слышат его крики, когда я забываю купить лимонную курагу для его каши», рассказала мне однажды Гизелла), он всегда был в курсе всех новостей касательно еды. Знала ли я, что лучшие вишни растут в долинах Бургундии? Или, что теперь, когда японцы стали потреблять больше мяса, они становятся выше ростом? Это можно было бы воспринимать, как ничего не значащий шум, но Роджер был слишком умен, чтобы допустить это. Его персональный трюк заключался в том, чтобы смотреть прямо на своего собеседника, застявляя его чувствовать себя избранным из всего человечества. Магия работала красиво, но Рождер неожиданно сталкивал вас на землю.

— Я помню, что лучшего лосося ел в «Зеффано». Это было еще когда Натан был женат на Роуз, — он сделал крошечную паузу.

Я не дрогнула.

— Да, Роджер?

Радар Барри мгновенно реагировал на малейшую напряженность.

— И…? — подтолкнул он Роджера.

— И хоть это было много лет назад, я до сих пор помню, как хорош был тот лосось. Натан, правда, не проявлял должного энтузиазма, но мы справились.

Напомнил мне о моем месте, с негодованием подумала я. Словно Роуз, а не я сидела сейчас на конце полированного стола; она, а не я выбрала цветы в центре стола и собрала вместе всех этих людей. Имеено о Роуз с ее умением успокоить, проявляя любовь и заботу, вспомнило сейчас большинство гостей. Не имело смысла демонстрировать, насколько тяжело мне бывает порой чувствовать себя женой номер два. Лучше было воспользоваться ситуацией, чтобы подчеркнуть, насколько более зрелыми стали все участники той драмы. Я хранила на лице сияющую улыбку.

— Разве не замечательно, как взлетела карьера Роуз в качестве писателя-путешественника?

— Да, — согласился Роджер, — я читал ее отличную статью о Китае. Кажется, в «Файненшел Таймс».

Барри был удивлен.

Я видела, как он пытается склеить всю картину — первая жена, вторая жена, старые собаки, новые трюк и прочее. Я надеялась, что он увидит все в правильном свете.

Он пробормотал:

— Так ты вторая жена Натана?

— Немного не повезло, да? Не первая, но, безусловно, последняя.

Слова сами сорвались с моего языка, и моя следующая фраза была частично адресована и Барри: «Мы с Натаном обязательно должны увидеть те вишневые долины. Я заставлю его отвезти меня туда».

Рождер постучал по столу пачкой сигарет:

— Ты позволишь? — он выдохнул струйку дыма. — Ты единственный человек в мире, который сможет заставить Натана отдохнуть. Нам бывает нелегко уговорить его оставить ненадолго работу. Это одна из его сильных сторон.

Внезапно мной овладело отвратительное ощущение опасности.

— У «Вистемакс» был непростой год, — объяснила я Барри, — они развеяли оппозицию в прах. — Я пододвинула Риджеру пепельницу. — Вы, вероятно, довольны Натаном?

Крик с порога не дал Рождеру ответить. Лукас в своей пижаме с мишками переминался с одной ноги на другую.

— Я не могу заснуть!

Розовое пятно от подушки на щеке свидетельствовало об обратном. Натан обернулся:

— Люк! — он улыбнулся и Лукас бросился к нему, раскинув руки. Натан отодвинул свой стул, подхватил его и усадил к себе на колени. — Что ты здесь делаешь, непоседа?

— Да, я непоседа, — согласился Лукас и прижался к плечу отца.

Похоже, он собирался провести весь вечер с нами и, судя по тому, как Натан держал его, это было вполне возможно. Стук вилок и ножей аккомпанировал высокому голосу Лукаса и мягко отвечавшему ему Натану. Эта сцена не была включена в расписание на холодильнике. Мой взгляд скользнул к Роджеру, который наблюдал за этой сценой с холодным любопытством. Вот откуда дует ветер, думал он. Вот как человек теряет безжалостную хватку.

Гизелла коснулась розовой щеки Лукаса:

— Мы тебя разбудили?

Лукас улыбнулся ей, и я поднялась на ноги.

— Пойдем, Лукас.

Но Лукас не собирался двигаться с места. Я нагнулась и подхватила его.

— Не хочу в кровать, не хочу, — завопил он.

Я пошептала ему на ухо и Лукас перешел на визг:

— Мамочка, не бей меня.

— Минти! — Натан бросил салфетку, вскочил на ноги и вырвал у меня Лукаса. — Я разберусь.

Они с Лукасом исчезли наверху и мы услышали смех Лукаса. Мои щеки пылали, и мы с Роджером обменялись долгим взглядом.

— Натан отличный отец, — прокомментировал он.

— Ну, не совсем, — сказала я. — Только когда совсем не думает о работе. — Я перешла к делу. — Планируете ли вы серьезные изменения в этом году? Новые проекты?

— К сожалению, даже если и планировали, я бы не мог об этом говорить, Минти.

Роджер наслаждался своими коммерческими тайнами.

— Понимаю, Роджер.

Тогда я предложила Барри обсудить один из последних успехов «Парадокс Продакшн». Когда немного взъерошенный Натан спустился к столу, я поднялась (10.45 — подать кофе) и пригласила перейти в гостиную.

Пейдж поморщилась. Мы с ней обсуждали, следует ли пить кофе за столом или в гостиной. Я колебалась. Пейдж утверждала, что это даст гостям возможность к отступлению, если им станет скучно. Я сухо ответила, что скучать им не придется.

— Ayez putie de moi[2], - умоляла Пейдж, которая иногда вспоминала свое международное прошлое. — Я нетранспортабельна. Я бы предпочла поскучать за столом. Во всяком случае, под столешницей никто не разглядит моего варикоза.

Я пожертвовала Пейдж.

Я показывала Гизелле ванную комнату для гостей, рай из сияющих белизной полотенец, ароматов от Джо Малон и французского мыла в форме русалки.

— Дом выглядит очень красивым, — Гизелла наклонилась вперед, чтобы взглянуть в зеркало. Ее голос был теплым и мягким, и у меня появилось ощущение, что она про себя отметила мою кандидатуру на более серьезное знакомство.

Я поправила уголок полотенца.

— Потребовалось немного времени и кое-какие способности к убеждению. Натан не очень склонен к переменам… — Я запнулась, не разумно было рассказывать это жене босса моего мужа, — в вопросах выбора цвета стен.

— Ох уж эти мужчины! — Гизелла поправила волосы. Она была слишком умна, чтобы попасть в мужскую ловушку. — Натан выглядит немного усталым. — Ее холеные пальцы продолжали расправлять пряди. — Он хорошо себя чувствует?

— Он подхватил простуду от близнецов. Мужчины тяжелее переносят грипп, чем женщины.

Она немного повернула голову, рассматривая прическу в профиль.

— И все-таки он выглядит немного потертым.

Когда-то я сама была стройной сияющей двадцатидевятилетней женщиной. Я покосилась на свою грудь.

— А мы все нет?

Гизелла взяла мыло-русалку.

— Очаровательно. — Она вернула его обратно на блюдце. — Кэролайн действительно не стоит носить эти бархатные обручи для волос. И… платье, конечно, прекрасное, но мне кажется, синий не ее цвет. — Очаровательной и легкой улыбкой Гизелла смягчила критику. Она наклонила голову набок и задумчиво вздохнула. — Бывает нелегко быть второй женой… или третьей.

— Это было так ужасно?

Гизелла поискала помаду в своей крошечной вечерней сумочке и достала ее.

— Николя был очень стар, и мне пришлось долго ухаживать за ним. Мне было очень одиноко, а его дети ненавидели меня. Ричмонд был не так стар, и его дети были не так уж плохи. На самом деле, мы даже нравились друг другу… пока Ричмонд не умер. — Она скривила накрашеные губы. — Вот тогда весь ад вырвался на волю. Мы жили в нашем особняке в Саванне, потом я переехала сюда, встретила Роджера и, оп-ля, все сразу стало хорошо.

Она сказала это очень просто, но я готова была поклясться, что все было совсем не так.

— Не пойми меня неправильно, Минти. Но я решила это сделать и сделала.

Словно на внутреннем проекторе передо мной мелькнула моя собственная жизнь. Картина была совсем не романтическая. Моя жизнь была подчинена практическому расчету, но такова была моя жизнь.

— Я тоже.

Когда мы спускались вниз, Гизелла удивила меня, спросив:

— Не кажется ли Вам, что мы всего лишь реалисты?

— Вы имеете ввиду, что мы просто заботимся о себе?

Она взяла меня под руку.

— Именно это я и имела ввиду.

Я внесла кофе в гостиную и Мартин помог мне поставить поднос на столик.

— Мы скоро поедем, — сказал он, — Пейдж уже хочет спать.

У него были светлые волосы и очень темные брови, которые придавали его лицу удивленное выражение. Впрочем, когда он хмурился, лицо его менялось, что вместе с решительным характером, должно быть, помогало ему в его работе в качестве заместителя председателя правления банка, где он и встретил Пейдж.

— Ты очень мил с ней. Вы готовитесь к родам?

— Это к Пейдж, — ответил он, — у нее они распланированы до последней схватки.

Я подала Роджеру его кофе, он сделал глоток.

— Прекрасно, — он поставил чашку на блюдце и взглянул на Барри, загнанного в угол Гизеллой. — Натан не возражал, когда ты решил выйти на работу после близнецов?

Это был не тот разговор, на который я надеялась.

— Но я просидела с детьми три года. И сейчас работаю не полный день. Нет, не очень.

— Конечно, нет, — сказал Роджер, — он уже сделал подобную ошибку с Роуз.