Она пожала плечами.

— Это было так захватывающе. Я думала, что смогу победить систему. Обычные отговорки. — Теперь она неотрывно смотрела на пятнышко на стене. — Скучные и предсказуемые.

Она была настолько взволнована, что я встала, прошла к кулеру в углу холла и налила ей стаканчик воды. Я сжала его в руке.

— Знаешь, все это не так уж сложно урегулировать.

Барри, проходя по коридору, взглянул на Поппи и вопросительно поднял бровь. Я покачала головой, он исчез. Я посмотрела на часы. Время бежало быстро, скоро Лукас должен выступать в забеге с яйцом и ложкой. Поппи заметила мой жест.

— Извини, что побеспокоила тебя, Минти. Я знаю, как ты занята. — Ее вежливость была так неожиданна, что я с шумом уселась на диван рядом с ней. — Я не понимаю, Минти, почему я попалась. Я даже начинаю думать, что хотела попасться… О, черт. Какого черта?

Мои финансы не были в идеальном состоянии, но я могла себе позволить временную ссуду. Я полезла в сумку за чековой книжкой.

— Послушай, почему бы тебе не одолжить у меня некоторую сумму? Это поможет предотвратить проблемы, а потом мы вместе поговорим с Тео. Он связан конфиденциальностью.

Поппи подняла голову.

— Ты сделаешь это для меня?

Ее удивление граничило с оскорблением, но, как ни странно, я поняла ее.

— Да.

— О? Спасибо. — Слезы потекли по щекам Поппи. — Я бестолковая, Минти. Я такая, какая есть. А что я могу поделать?

Гонка с яйцом и ложкой. Затем забег в мешках. Феликс участвует в спринте. Я вытащила записную книжку из сумки.

— На самом деле, Поппи, я подыскала тебе консультанта.

— Консультанта?! — Вся ее поза выражала пренебрежение. — Ты это серьезно?

Я смотрела на нее. Поппи не ответила. Я схватила ее за запястье, вытащила из «Парадокс», поймала первое же такси и велела везти нас в Южный Кенсингтон.

— Я везу тебя к консультанту с отличными отзывами. Когда мы туда приедем, ты, Поппи, запишешься к нему на прием, а я проконтролирую, чтобы ты на этот прием пришла.


К тому времени, когда я добралась до школы, соревнования закончились, награды были розданы победителям, и пикники были в самом разгаре. Присутствовал обычный контингент родителей — в основном матери и пара-тройка то ли прогрессивных, то ли безработных и запуганных отцов.

Небольшая площадка была отгорожена от публики. На ней стоял стол, задрапированный белой тканью с несколькими серебряными кубками. Они находились здесь исключительно в целях демонстрации: кубки были пережитком прежних времен и вызывали пафосные дискуссии, следует ли вообще разрешать конкурентные соревнования.

Было солнечно и жарко, повсюду, как муравьи, сновали дети в синих футболках и шортах. Мне понадобилось две секунды, чтобы найти Роуз в толпе. Она сидела вместе с Феликсом на клетчатом пледе в широкой розовой юбке. Между ними стояла открытая сумка-холодильник. Ева болтала с женщинами невдалеке от них. Аналогичная картина множилась и повторялась до бесконечности: клетчатые пледы, раскрытые сумки, из которых добывались чипсы, холодная пицца, фруктовый сок и вино для взрослых.

Роуз взмахнула в воздухе трубочкой для коктейля и что-то сказала Феликсу, который рассмеялся так сильно, что упал на спину и задрыгал ногами в воздухе. Он всегда бросался назад, когда я шутила, но я давно уже не видела, чтобы он так смеялся.

— Здравствуйте, — я рухнула на плед рядом с ними.

Роуз встретила меня прохладно.

— Здравствуй, Минти. Лукас там, — она указала на кучку детей вокруг учителя физкультуры. — Он отлично выступил.

Феликс ткнул в меня трубочкой.

— Осторожно, — я наклонилась поцеловать его. Он был горячим и потным, в его дыхании смешивались запах апельсинового сока и воспаленных десен. Не самый приятны запах, если вдуматься, но для меня не было ничего дороже.

— Как ты выступил? — прошептала я.

Он прижался губами к моему уху, его жаркое дыхание заставило вибрировать барабанную перепонку.

— Я пришел десятым, мамочка.

Роуз смотрела вдаль. Пара команд занималась перетягиванием каната.

— Дети спрашивали, где ты. Что бы это ни было, надеюсь, оно того стоило.

— Я тоже надеюсь, — горячо ответила я.

— Действительно, стоит, — повротила она. — Лукас немного… поплакал. Он выиграл гонку с яйцом.

Я знала, о чем думает Роуз. Одержимая своей карьерой, я была готова пожертвовать счастьем и благополучием своих сыновей.

— Ой, да ладно, Роуз, ты не хуже меня знаешь, что значит работать в офисе. Ты сама говорила, что как только в школе у Сэма и Поппи намечается концерт или спортивный день, на «Вистемакс» обрушивается очередная паника, и ты сидишь в конторе допоздна.

Роуз всегда была честна.

— Это правда.

Я прищурилась в сторону, где Лукас уже стоял в центре группы совещающихся педагогов.

— Что там происходит?

— Оспариваются результаты второй и третьей двадцатиметровки. — Подразумевалось, что должна быть в курсе событий. — Он так надеялся, что ты увидишь его победу. Они оба очень ждали. — Она сделала паузу и тихо добавила. — Но у тебя нашлись более важные дела, Минти.

— Иногда ты говоришь, как Натан, — заметила я.

Она вздрогнула и на мгновение задумалась.

— Но Натан спросил бы, что может быть важнее поддержки ваших сыновей на спартакиаде? — Она прищурилась, наблюдая за Лукасом. — По крайней мере, мне он однажды так сказал.

— Роуз, я не хотела опаздывать.

Феликс откинул голову назад.

— Вы говорили о моем папе? — Его голубые глаза моргнули. — А папа участвовал в гонках?

— Я уверена, что да, Феликс. — Собственнические нотки в голосе роуз вызвали во мне протест.

К нам бежал Лукас, размахивая руками, как ветряная мельница. Растерепанный и счастливый, он пробежал мимо, не заметив меня, и бросился на плед напротив Роуз.

— Я самый быстрый.

— Да, ты просто ракета. Мы с Феликсом так за тебя болели, что совсем охрипли. — Она приложила палец к розетке со значком на его майке.

— Люк, — сказала я, сгорая от ревности, — привет. Дай посмотреть твою награду.

Роуз смотрела на меня, читая мои мысли. Ее взгляд говорил, но ты же забрала у меня Натана. Вместо этого она подняла брови и пробормотала Лукасу:

— Ты поздоровался с мамой?

Я прижала Лукаса к себе. Не знаю, почему я не захотела защитить себя и не рассказала Роуз, почему я опоздала. У меня не было никаких причин защищать Поппи, за исключением, пожалуй, преданности семье. Роуз собирала пластиковые тарелки и стаканчики. Она подняла пакет с чипсами и убрала его в сумку.

— Ты ела? У нас остался сэндвич.

— Нет, спасибо, — мой голос дрожал.

Самообладание Роуз было безупречно. Она отряхнула пальцы.

— Теперь, когда ты появилась, думаю, мне пора идти. Она взяла холщевый мешок и перекинула его ручку через плечо.

Я паре ярдов от нас малыш ревел в объятиях матери, команда детей играла в салочки между расстеленными пледами, один из учителей что-то выговаривал угрюмой девочке с тощими косичками.

— Как давно я не была в школе на спортивном дне, — Руоз кивнула в сторону малыша. — Думаю, у него точно есть мама. Кстати, — она поколебалась, — Минти, не знаю, что ты на это скажешь, но Феликс все время говорит о котенке. Ты позволишь мне подарить его? Я знаю хорошего заводчика.

— Нет, — решительно сказала я. — Никаких котят, никаких кошек.

— О? Это могло бы помочь Феликсу.

— Может быть, не стоит этого повторять, — сказала я. — Это слишком сложно. Извини, что я побеспокоила тебя из-за мальчиков.

— Это глупо, Минти. — Красное пятно вдруг расплылось на шее Роуз, и она вмиг превратилась из прохладно-любезной дамы в расстроенную и обиженную женщину. — Кошка не принесет им вреда. И я сама заинтересована в детях, я люблю их.

— Даже несмотря на это, Роуз.

— Натан был прав.

— В чем он был прав? О чем вы сговаривались у меня за спиной?

Роуз посмотрела на меня, я помнила эту острую неприязнь в ее взгляде.

— Ни о чем.

Она поправила ремешок сумки на плече и пошла прочь.

Глава 23

Я до позднего вечера проработала над воскрешением средневековой идеи. «Если мы принимаем концепцию однонаправленности времени, — писала я в своих заметках, — то самое важное, что оно дает нам — это наш опыт. Именно опыт закаляет нас и позволяет исправить наши ошибки. Он так же помогает нам понять, что неизбежная смерть несет новую жизнь». Было ли это правдой? Верила ли я в это? В теории все звучало красиво и убедительно, а люди, которых я привела в качестве примера, являлись солью земли: цельные, зрелые, состоявшиеся личности. Было бы приятно думать, что и я отношусь к ним.

Я отодвинула записи. Идея была неопределенной и аморфной, требовалось время для ее созревания. Но я верила, что она обретет крылья. Я потерла глаза и провела пальцами по волосам, нуждавшимся в стрижке, бог знает, когда я смогу выбраться к парикмахеру. В чем Натан был прав? В чем они с Роуз пришли к согласию относительно меня? Прошлое опять затягивало меня в свой водоворот.

Я пошла сделать себе чай и по пути взглянула на лестничную площадку, где стояла гладильная доска, и гда при Роуз находился ее письменный стол. Я еще чувствовала ее присутствие в этом доме. И Натана тоже. Я включила чайник и, отперев заднюю дверь, вышла в летнюю ночь. Что же Натан и Роуз решили между собой? Я села на скамейку и провела ногтем по поверхности стола. Он зарос лишайником и нуждался в чистке. Я вспомнила, как Натан сидел передо мной за этим столом. Мы были женаты три года и один день. Был тихий теплый вечер, мы ужинали в саду пастой с морепродуктами — я ела морепродукты без пасты — и мы приступили к переговорам, куда поедем в отпуск.

— Я хочу туда, где жарко, — сказала я.

Я всегда хотела одного и того же, так что мое желание не было сюрпризом. Натан вонзилвилку в макароны, ловко закрутил их и поднес ко рту.

— А я хочу поехато в Корнуолл, — сказал он. Как всегда.

— Я присмотрела одно место на Родосе. Красивая вилла у моря. Ребятам там понравится.

— Ребята еще слишком маленькие. Когда мы ездили с Сэмом и Поппи… — Натан не стал продолжать.

Он положил вилку, взгляд его блуждал по саду, не останавливаясь на мне. В этот момент внутренний голос внятно произнес в моей голове: «Я уже сыта по горло этими историями».

Я встала, прошла внутрь и стала рыться в шкафчике в поисках соли. Я стыдилась этого признания и чувствовала себя опустошенной, но вместе с тем я была спокойна, потому что была кристально-честна сама с собой. Прошлая жизнь никогда не отпустит Натана, не сможет отпустить.

Он вошел за мной в кухню.

— Минти, пора это прекратить. Я не могу притворяться, что у меня нет Поппи и Сэма.

— Нет, — сказала я.

На втором этаже заплакал один из близнецов. Мы с Натаном повернули головы на крик.

— Ты или я? — спросил Натан. В одном мы, по крайней мере были едины.

Сейчас на кухне я включила горячую воду и опустила в нее мои замерзшие руки. Потом я налила воды из чайника, взяла чашку ромашкового чая в постель и выпила ее там. Я выключила свет и легла. Через некоторое время я высвободила руку из-под одеяла и положила ее на ту сторону кровати, где спал Натан.


Роуз не ответила на сообщение, которое я оставила на ее автоответчике. Я подождала два дня и отправилась после работы к ее квартире. Роуз открыла дверь. Она была в юбке от Прады и в кардигане с леопардовым рисунком, в ожерелье из крупных деревянных бусин. Она замечательно выглядела и не очень удивилась.

— Я подозревала, что рано или поздно ты появишься.

Она не пригласила меня войти, так что я призвала на помощь всю свою иронию:

— Ты не ответила на мой звонок. Я пришла разобраться с ситуацией.

Роуз продолжала держать руку на ручке двери, и я сказала:

— Роуз, надо покончить с этим раз и навсегда.

Наконец она отошла в сторону.

— Входи.

Гостиная была заполнена цветами и великолепно благоухала.

— Я только что получила предложение на участие в сериале о садоводстве для ТВ, — объяснила она. — Я буду показывать маленькие городские сады. Мои друзья поздравили меня и прислали цветы.

— С кем?

— «Канал путешествий», но производство «Папиллон». Он, вероятно, не соберет большой аудитории, но надо использовать любую возможность. Во всяком случае, это будет интересно.

— «Папиллон»? Это, вероятно, Деб. — Я взглянула на карточку в огромном букете лилий с надписью «С любовью от Хэла». — Как дела у Хэла, — спросила я.

— Прекрасно. Но очень занят.