По соседству? Других вариантов не было, что ли?

— А ты?

— А я в люксе, — с улыбкой отвечает он, смотря на меня в зеркало заднего вида. Я ежусь от его взгляда. В нем холод смешивается с пламенем. — Хотел и вас так порадовать, но все занято.

— Ясно.

— Но ты, Миа, можешь заходить ко мне в гости. А если захочешь, поменяемся номерами. Кость, что скажешь? — Шутки Виталия с трудом балансируют между грубостью и хуком справа.

— Почему бы тебе не перекрыть свой речевой канал? — жестко отвечает Громов и мельком косится на меня.

— Понял, не дурак. — Усмехается директор и с ехидством добавляет, сверкая глазами в зеркало: — Твоя территория, значит?

Громов сжимает кулак. Я вжимаюсь в сиденье. Быстрей бы мы приехали.

— Моя, — уверенно отвечает Константин, с ненавистью глядя на брата.

О чем они, а? Обо мне? Или… Я нервно сглатываю. Изучаю лицо Громова. Жесткость, напряжение, — вот, что я вижу и могу понять.

Останавливаемся у отеля. Костя достает мой чемодан, затем свой и везет их к входу. Я семеню за ним, осматривая высотное кремово-белое здание. Оно выбивается из общей массы домов — современное, местами стеклянное.

— Давайте, ребятки, переодевайтесь, и встречаемся в кафе, поужинаем, обсудим дела, — сообщает Виталий деловым, абсолютно бесстрастным тоном, и идет к лифтам.

В вестибюле уютно. Приятная девушка за стойкой регистрирует нас с Костей. На ней белая рубашка и черная юбка. Аккуратный маникюр, волосы собраны в хвост. Она мило улыбается Громову, но это скорее доброжелательная улыбка, нежели обольстительная. Мой спутник не так красив, он пугает. Мне понадобилось время, чтобы перестать замечать его недостатки. Администратор протягивает нам ключи, и мы входим в лифт.

Кабина поднимает нас на шестой этаж. Подходим номерам. Оказывается, они напротив. Ну, Виталий! Константин молча передает мне чемодан. Я киваю, открываю свою дверь, он — свою. Одновременно входим, встречаемся взглядами и закрываемся в номерах.

— Мда, — бормочу себе под нос и осматриваюсь.

Здесь уютно. Кремовые стены, деревянная отделка. Большая двуспальная кровать занимает почти всю площадь. Напротив нее теснятся стул и стол.

Падаю на постель — мягко, как на перине. Достаю телефон и звоню Валере.

— Долетела?

— Угу. Только зашла в номер.

— Ты одна там?

— Что за вопрос? Конечно!

— Позвони мне по фейс тайму.

— Ладно.

Отсоединяюсь, злюсь, но перезваниваю.

На экране появляется предовольное лицо мужа. Я улыбаюсь ему. Сердце вдруг сжимается. Понимаю, что очень соскучилась.

— Сейчас переключу камеру и покажу тебе, как устроилась.


Через час выхожу из номера и нос к носу сталкиваюсь с Константином. Смотрим друг на друга, не мигая, заряжая все вокруг непонятной энергией.

— Эээ. Я хотел тебя поторопить, — первым говорит он.

— Я уже собрана, как видишь.

— Вижу. — Громов осматривает меня с ног до головы. В глазах вспыхивает искра.

— Понравилось мое красное платье, Константин Игоревич? — игриво спрашиваю я и поворачиваюсь к нему спиной, чтобы закрыть дверь.

Вдруг он прижимает ладонь к косяку на уровне моей головы и склоняется к моему уху. Ощущаю теплое дыхание, мускусный аромат. Я сойду с ума.

— Очень, — шепчет Громов.

Я замираю. Ощущать его так близко невыносимо. «Я хочу чужого мужа» возвращается в мою голову. Черт! Здесь нет никаких стопов, кроме совести и здравомыслия. Но разве последние у меня остались?

С трудом поворачиваю ключ в замке и разворачиваюсь. С одной стороны его рука преграждает мне путь, с другой свобода, а в паре сантиметров его губы. «Что ты выберешь, Миа?» — Моя внутренняя кокетка замирает в ожидании.

— Пойдем? — шепчу я.

— Пойдем. — Ухмыляется он и опускает руку.

— Покороче платья у тебя не нашлось? — спрашивает Костя, когда двери лифта закрываются. Я широко улыбаюсь. Его взгляд направлен на мои ноги.

— Нашлось, но не хотела тебя еще больше травмировать, — с сарказмом отвечаю я.


В кафе мрачновато. Превалируют темные оттенки коричневого. Виталий сидит в центре зала, лицом к входу. «Этот мужчина любит доминировать», — отмечает Миа-2.

— Миа, ты очаровательна, — встает и с восхищением говорит он.

Мне не по себе от его взгляда. Я кошусь на Громова. Он спокоен. Как ему это удается?

— Спасибо, — растянув губы в подобие улыбки, отвечаю я.

— Присаживайтесь, — вежливо просит Виталий.

Константин галантно отодвигает мне стул, после садится рядом. Директор не сводит с нас лукавого взгляда.

— Как вам номера? Понравились? — ехидно спрашивает он.

— Очень уютно, спасибо, — стараясь быть доброжелательной, отвечаю я.

— А тебе, Костя?

— Может, сделаем заказ? — резко отвечает он.

— Конечно. — Делая вид, что не заметил, директор подзывает официанта. Невозмутимость — их семейная черта.

Перед нами вырастает молодой человек в белой рубашке и длинном фартуке поверх черных брюк.

— Миа, вина? — интересуется Виталий.

— Да, пожалуй, — нервно отвечаю я. Может, хоть это меня успокоит?

— Тогда нам бутылочку «Мадрасы», — говорит директор и обращается к брату: — Кость, ты будешь?

— Воздержусь, — цедит он.

— Хорошо, а поесть… Что посоветуете сегодня?

Когда заказ сделан, официант удаляется. Виталий нанизывает меня на взгляд. Хорошо, что Костя рядом. Так безопаснее.

— Перейдем к делу? — складывая руки в замок, говорит Виталий.

— Давно пора.

Виталий рассказывает про офис, про новых сотрудников. Он уже всех нанял. Нам остается только научить. Я поражаюсь его скорости. Как можно столько успеть за одну неделю?

— Если справитесь, в субботу будем уже дома, — заключает он.

— То есть мы пробудем здесь всего четыре дня? — Как же хорошо.

Мне становится легче, не то от четвертого бокала вина, не то от этой новости.

— Если справитесь, — подчеркивает директор.

— Попросим счет? — спрашивает Константин. Видимо, ему порядком надоело присутствие брата.

— Костя, какой ты нетерпеливый. Я думал, мы посидим, поболтаем. Да, Миа?

— Пожалуй, я лучше пойду в номер. Завтра трудный день, — маскируя нервозность за доброжелательностью, говорю я и встаю из-за стола. Мужчины следуют за мной. — Доброй ночи.

— Доброй, Миа, доброй, — с лживой добротой произносит директор. В глазах лед. Мне хочется уйти от него и как можно скорее.

Разворачиваюсь и шагаю прочь, подавляя в себе желание, перейти на бег. Я кожей ощущаю, как его взгляд прожигает во мне дыру. Путь от столика до двери кажется мне равносильным сотне километров пройденных пешком. Как только выхожу из кафе, набираю в грудь побольше воздуха. До чего же он бывает «тяжелым».

Вхожу в лифт и прежде, чем створки успевают закрыться, чья-то рука просовывается между ними. Я вздрагиваю. Неужели это он? Двери разъезжаются, и на меня обрушивается красивый карий «мир». Я улыбаюсь. Громов тоже и входит в кабину.

— Ушла в этом платье. Бросила меня одного, — начинает перечислять Костя, сохраняя расстояние вытянутой руки между нами. Смотрю на него как завороженная. Радуюсь, что он здесь. Кажется, вино ударило в голову. Громов продолжает: — Смотришь на меня вот так. Думаешь, я тебя прощу?

Он засасывает меня в стерильно-порочный «мир» своих глаз. Я падаю, тону, захлебываюсь, жажду. Нет, только не так. «Я люблю своего мужа», — проговариваю про себя. Двери открываются, мы выходим наружу. Очень вовремя.

— Мне не нужно твое прощение, Громов, — лепечу я. — Это ты должен его попросить.

— За что?

Останавливаемся у дверей наших номеров.

— За то, что ты отобрал у меня право выбирать. За то, что молчишь. За то, что играешь, — расхожусь я.

— Тише-тише. Сбавь обороты. — Ухмыляется он и прижимается спиной к стене. Я смотрю на него сквозь винную пелену, и мне в голову приходит мысль. Тем временем Громов продолжает: — Так я никогда не решусь…

— Дотронься. — Я прерываю Константина и кладу его ладонь на свою левую грудь. В его взгляде удивление смешивается с испугом. — Чувствуешь? — Я заглядываю в карие глаза — ошеломление. — С тех пор, как я встретила тебя, там образовалась воронка, которая вкрутила тебя в меня.– Одной рукой я удерживаю его руку на груди, а другой дотрагиваюсь до своей головы, стуча пальцем по виску. — Ты здесь и здесь. — Громов смотрит на меня, не мигая.

— Во мне живешь ты… и мой муж. Вам тесно, понимаешь? Мне уже едва ли есть, чем дышать. Я не могу так, Кость. Не могу. Я пытаюсь тебя понять, но не выходит. Ты далеко и близко. Ты целуешь и молчишь. Хватит. Остановись здесь и сейчас. Мы — невозможно. Ты сам сказал. К чему эти игры? Чего ты хочешь?

Я замолкаю и отшатываюсь к своей двери. Не могу поверить, что только что произнесла эту речь. Проклятая «сыворотка» правды. Гляжу на него. С нежностью, с болью. Все перемешано.

— Миа, ты сейчас серьезно?

— Нет, я шучу, — усмехаюсь я и начинаю истерически смеяться. Константин ошарашено смотрит на меня. «Пора бы уже привыкнуть к таким выходкам Миа», — думаю сама про себя и открываю дверь номера. Затем вваливаюсь внутрь, чуть не упав.

— Чертовы каблуки, — бурчу себе под нос и скидываю их, раскидывая в разные стороны. Оборачиваюсь, все расплывается. Когда я успела стать такой пьяной? Пытаюсь поймать фокус. Громов застывает на пороге. — Что-то еще? — спрашиваю, и, не дожидаясь ответа, прохожу вглубь номера. Под его пристальным взглядом я падаю на кровать и закрываю глаза. Голова кружится. Снова открываю. Он стоит у моих ног.

— Тебе плохо?

Я сажусь, свешиваю ноги с кровати и поднимаю на него глаза.

— Выйди, — выдавливаю я и медленно встаю, слегка покачиваясь. Громов не двигается с места. — Хорошо. Тогда выйду я.

Я подхожу к нему вплотную. Константин напрягается. Запускаю руку в карман его брюк. Громов наблюдает. Достаю оттуда ключ от его номера и, торжествуя, делаю шаг в сторону выхода. Как он хватает меня за руку и дергает на себя. Я не удерживаю равновесие и падаю прямо в его объятия. Глаза в глаза, нос к носу. Я слишком пьяна, чтобы здраво мыслить, но происходит что-то неправильное. Что-то за рамками. Вдруг чувствую запах мускуса. Меня тошнит. Только не это! Я дергаюсь, прижимаю руку ко рту и чудом успеваю добежать до туалета.

Когда эта пытка заканчивается, я умываюсь холодной водой. Затем смываю макияж. Кажется, отпускает. Что на меня нашло? Выхожу. Константин сидит на моей постели и нервно крутит ключ в руках. Вдруг он поднимает голову и пронизывает меня взглядом.

— Ты как? — ласково спрашивает Громов.

Я киваю и мнусь на месте. Почему он здесь? Чего ждет?

— Мой ключ, — говорит он и поднимается на ноги. Комната становится тесной.

Недоуменно смотрю на него и немного морщусь.

— Ты забрала мой ключ. — Он кладет, по всей видимости, мой на стол.

— А. Ключ. — Я оглядываю руки, осматриваюсь вокруг. Заглядываю в ванную. Ключ с брелоком лежит на полу, около унитаза. Что я за дура?

— Держи. — Протягиваю ему искомое и туплю глаза в пол. Внезапно, мне стыдно. Я столько всего ему наговорила.

— Ты точно в порядке?

Я качаю головой как китайский болванчик.

С минуту он смотрит на меня с высоты своего роста и вдруг спрашивает:

— Знаешь, что самое сложное?

— Что?

— Любить.

— Нет. — Я мотаю головой. — Самое сложное влюбляться, когда любишь.

— Поправка. Думаешь, что любишь.

— А-а. Сердце способно принять одну любовь и тысячи влюбленностей, но они затмевают друг друга. В конечном итоге остается что-то одно. И это ты сам выбираешь.

— Не любовь ли конечная цель каждого?

— Возможно, но мы не можем контролировать «западание» на кого-либо, хотя при этом можем любить того, кто рядом.

— То есть и то, и другое неизбежно?

— Именно.

— А у нас что?

Прямой вопрос — надо же!

— Это ты сам реши, — отрезаю я и добавляю: — Спокойной ночи.

Громов выходит, закрывая за собой дверь.

Я ложусь на кровать и изучаю трещинку на потолке. Как я могла признаться в своих чувствах Константину? Что за тираду я выдала? Должно быть, он думает, что я сумасшедшая. Еще этот странный разговор. Однако, он по-прежнему молчит. Значит, мне кажется. Ну, нет. Невозможно. Столько знаков, столько намеков. Я определенно ему нравлюсь. Но есть ли большее?.. А нужно ли большее? Пожалуй, я не готова. Если услышу от него подобное, умру на месте. Как это остановить? Как перестать желать его? Тем более здесь, где нет Валеры, где меня никто не знает.