Джоанна Троллоп - Второй медовый месяц

Мэтью приложил к губам бутылку и отставил ее.

— Сам пока не понимаю.

— Вы с Рут…

— Похоже, это конец, — перебил Мэтью.

— Черт!

— Просто так вышло. Внезапно. Я не видел, к чему все идет. — Он отпил еще и зажмурился, словно ему стало трудно глотать. — А должен был.

— Слушай… — начал Бен, придвигаясь к брату. — Слушай, Мэтт. С подругами…

— Она хочет купить квартиру, — прервал его Мэтью, — а мне это не по карману. Потому, что все до последнего гроша я потратил на то, чтобы жить, как мы живем — только я, кретин несчастный, мог так вляпаться. Бен, мне двадцать восемь, а я вернулся к тому, с чего начал в твои годы. Мне сейчас… мне… — Он осекся и добавил яростным шепотом: — А, плевать.

Бен начал с расстановкой:

— Это трудно — сознаться…

Мэтью вскинул голову.

— Трудно сказать, ну, женщине, что у тебя не хватает денег.

— Да.

— А если еще женщина зарабатывает больше, чем ты…

— Да. Наоми больше?

— Нет, — ответил Бен, — и я заранее сказал ей: будет получать больше меня — мне без разницы. Но вообще-то я и сам не знаю.

— Это бесполезно, — возразил Мэтью. — Даже если в целом справляешься, чувствуешь себя так, будто облажался. А если молчишь, она начинает строить догадки. Ей не остается ничего другого, если ты молчишь.

Бен пригубил пиво.

— Не хочешь жить в ее квартире?

— Только не на таких условиях. Не хватало еще чувствовать себя нахлебником.

— Так, значит…

— Вот я и сказал ей: хочет квартиру — а она зарабатывает столько, что просто обязана ее купить, — пусть покупает, а я в ней жить не стану.

— Далась ей эта квартира, — сказал Бен, — других нет, что ли?

— Рут к ней сразу прикипела.

— Но ведь если бы вы выбрали жилье подешевле, ты мог бы в него вложиться.

Мэтью нахмурился:

— Я пытался.

Бен искоса взглянул на него:

— А она что?

— Позвала меня с собой. В ту квартиру. Она хочет только ее.

— Ну так хорошо.

— А я не могу. И она это знает.

— И ты поставил ее перед выбором…

— Нет, — поправил Мэтью. — Я предоставил ей свободу выбора.

Бен уставился в пустоту. Потом сказал:

— Сочувствую.

— Спасибо.

— Нашим скажешь?

— Придется.

— Почему?..

Мэтью отвел взгляд и почти с горечью признался:

— Мне может понадобиться помощь. Ненадолго.

Бен засмотрелся на свое пиво. Если отважиться и все-таки поставить Мэтью в известность, что Роза уже просила помощи у отца и услышала отказ, то момент для этого настал самый подходящий. Но Бен вдруг понял, что Мэтью — не Роза и что его старший брат и сестра должны учиться на своих ошибках и вести собственные битвы. Стоит ему заикнуться о Розе, и Мэтью станет еще тяжелее, а лишние осложнения ему сейчас ни к чему.

Бен снова взялся за бутылку.

— Поговори с матерью.

Мэтью повернулся к нему:

— Почему с ней? Я хотел встретиться с отцом.

Бен покачал головой. Никогда прежде у него не возникало стойкое ощущение, что он не просто сравнялся с братом по возрасту, а чуть ли не перерос его. На миг он обнял Мэтью за плечи.

— Нет, только с ней. Поверь, так будет лучше.

Барни потянулся через сиденье Кейт за ее ремнем безопасности.

Она отвела его руку:

— Сама справлюсь.

— Мне нравится это делать, — объяснил Барни. — Пока меня не тянет командовать, вот я и пользуюсь случаем — когда ты не против. — Он застегнул ремень. — Вы выглядишь уже лучше.

— А чувствую себя почти так же кошмарно. Ну, разве что мне полегчало самую чуточку.

Барни повернул ключ зажигания.

— Или просто радуешься тому, что хоть на выходные вырвалась из дома.

Кейт отвернулась.

— Кейт!

— Я тебя не слышу.

— Все ты слышишь. Ты согласна даже целых сорок восемь часов пробыть невесткой, лишь бы не притворяться, что можно жить в одной квартире с Розой и спать спокойно.

Кейт промолчала.

— Сегодня ты пробыла у нее, — продолжал Барни, выводя машину на улицу, — до часу ночи.

— Ей было плохо…

— А потом и тебе стало плохо, ты не смогла уснуть и в результате стало плохо мне.

Кейт ударила себя по коленям кулаками.

— Барни, мы ведь уже говорили об этом.

— С нулевым результатом.

— Неправда. Она нашла работу.

— Временную.

— Зато это работа. Она будет платить нам за жилье.

— Много?

— Будь хоть немного подобрее.

Барни молчал, пока не проехал площадь с круговым движением, потом ответил:

— Ладно, напрасно я это ляпнул. Извини. Но мы не завели бы этот разговор и я не начал бы молоть чушь, если бы не Роза.

— Знаю.

— Дело в том, что она просто не умеет быть незаметной. Каким-то чудом ей удается занимать собственной персоной всю квартиру, даже сидя в своей комнате за закрытой дверью.

— Барни, — прервала Кейт, глядя перед собой, — осталось всего две недели.

— А потом?

Кейт промолчала.

Держа руль одной рукой, Барни накрыл второй ладонь Кейт. И повторил уже мягче:

— А потом?

— Не знаю.

— Пообещай мне одну вещь.

— Мм…

— Пообещай, что не будешь просить ее задержаться у нас.

— Постараюсь… — выговорила Кейт.

— Так не пойдет.

— Барни…

— Если ты откажешься, я сам попрошу ее покинуть наш дом. Не ради своего удобства, а ради тебя. И ради нас.

Кейт откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза.

— Мне просто кажется, что у нас так много всего…

— Послушай, — перебил Барни, — послушай, всего, что есть у нас, мы добились сами. У Розы мы ничего не отнимали.

Кейт еле слышно заплакала.

Барни взглянул на нее:

— Ох, милая…

— Да ничего…

Он быстро свернул на обочину и неловко обнял Кейт.

— Милая, ну не плачь, прости меня, только не плачь! Ох, Кейт…

— Ты не виноват, — всхлипывая, сказала Кейт. — Дело во мне. И наверное, в ребенке.

Барни разжал объятия и приложил ухо к животу Кейт.

— Уж этот мне ребенок!..

Кейт шмыгнула носом и посмотрела на голову Барни у себя на коленях, на его волосы, руку, лежащую на бедре.

Все хорошо, — выговорила она. — Я ей скажу. Если она еще не поняла…

— Она же не дура.

— Да, — согласилась Кейт и вытерла глаза рукавом. — Не дура. В том-то и беда.

Шаря под раковиной Кейт в поисках резиновых перчаток, Роза думала, что ее определенно не готовили в уборщицы. Насчет помощи по дому Эди придерживалась строжайших правил и нередко давала понять домочадцам — за частым исключением Бена, — что поддержанием порядка должны заниматься все, кто живет в доме. Если она мать, это еще не значит, что она бесплатная прислуга. Но Эди не принадлежала к числу женщин, которые считают невзбитые подушки и не отчищенные от накипи чайники первыми симптомами домашней анархии; мытье полов в кухне она никогда не ставила превыше помощи Мэтью с уроками или плясок с Розой перед зеркалом на лестничной площадке. Только в гостях у школьных подруг Роза обнаружила, что люди — не все, но некоторые — покупают пылесосы потому, что они облегчают уборку, а не только по той причине, что на них нарисована забавная рожица. Ничто из увиденного, никакие сияющие ванны и унитазы, не убедили Розу в том, что позиция Эди в корне неверна, но со временем Роза поняла, какое удовлетворение доставляют вполне вещественные и удивительно весомые достижения, подобные чисто убранной квартире. А за то недолгое время, пока она жила с Джошем, она и сама не раз искала не то чтобы роскошное, но убедительное утешение, стараясь держать под контролем хотя бы домашний хаос.

В эту субботу она решила навести безукоризненный порядок в квартире Кейт и Барни. Отчасти она надеялась, что полировка мебели и выравнивание ковриков поможет ей успокоиться, но вместе с тем рассчитывала заслужить невысказанное прощение Барни, а если удастся — прицел, конечно, дальний, но в отчаянном положении все средства хороши — подготовить почву, чтобы потом попросить разрешения вместо одного месяца пожить у них все два. Роза остро осознавала, что последние две недели была невыносима, вела себя, как обидчивая и вредная девчонка-подросток, а с Кейт держалась, как под влиянием самой заурядной и неприглядной зависти.

Если уж говорить начистоту, думала Роза, щедро разбрызгивая чистящее средство по поверхностям в кухне, она и вправду завидовала Кейт. Но не тому, что у Кейт есть Барни, а их желанию быть вместе и сказочной роскоши общего будущего. И в то же время Роза знала, что такая зависть горька и разрушительна, что это позор для любой уважающей себя личности. И даже если моя личность не достойна уважения, рассуждала Роза, отскребая пятна, — а в последнее время ее и вправду не за что уважать, — я хотела бы вернуть его себе, хотела бы мудро распоряжаться своей жизнью.

Она выпрямилась. В кухне постепенно воцарялись приятная чистота и покой. Роза уже подумывала, не разобрать ли шкафы, когда до нее вдруг дошло: любая попытка переставить хотя бы коробку чечевицы будет расценена как критика, а в ее нынешнем шатком положении это недопустимо. Она предпочла бы к возвращению Барни и Кейт придать квартире вид скромного, но заметного с первого взгляда знака благодарности. Поколебавшись, она не без труда призналась самой себе: ей хочется извиниться, не произнося слов извинения.

В гостиной зазвонил ее мобильник. Роза неторопливо направилась к нему, на ходу стаскивая резиновые перчатки и мысленно повторяя себе, как делала в последнее время всякий раз, когда звонил телефон: «Только бы это был сюрприз, хорошая новость, что-нибудь приятное…»

— Дорогая, это ты? — послышался в трубке голос Эди.

— Привет, мам.

— У тебя все хорошо? Чем занимаешься?

— Уборкой, — ответила Роза.

— Уборкой? Почему?

— Захотелось. Мне нравится. Субботнее утро — самое время навести порядок.

— Только не в моем доме, — возразила Эди.

— Помню.

— Роза, что происходит?

— Происходит?

— Да. Мы не общались несколько недель…

— Пять дней.

— Я хочу твердо знать, что у тебя все хорошо.

Роза выпрямилась.

— Да, все.

— Точно?

— Да, мама. Спасибо.

— Ты нашла работу?

— Да.

— И что это за…

— Не самая лучшая. Но работа. В турагентстве.

— Роза…

— Только не начинай.

— И ум, и внешность — все при тебе, — напомнила Эди, — я не хочу, чтобы ты разменивалась по пустякам.

— А я и не размениваюсь.

— Дорогая…

— Мама, — перебила Роза, — лучше скажи, что у тебя случилось?

— А, это.

— Да, именно. Я же слышу — что-то не так.

— Видишь ли… — начала Эди. — Мне дали роль.

— О, мама! В Ибсене?

— Да. Странно, правда?

— Странно?

— Да. Получить ненужную тебе роль, не очень-то стараясь.

— Тебе она была нужна.

— Может быть.

— А по-моему, это замечательно, — заявила Роза. У нее сжалось горло, словно от подступающих слез. — Поздравляю. Просто блеск.

— Еще посмотрим, что будет дальше, — откликнулась Эди. — Во вторник читка. Заодно и познакомлюсь с моим сценическим сыночком. Ты с Мэтью не виделась?

— Нет…

— Что слышно насчет квартиры, которую они с Рут хотят купить?

Роза прижала ладонь к горлу.

— Молодые успешные профессионалы…

— Дорогая, я так хотела бы…

— Мама, мне не нужен лофт. И работа в Сити тоже.

— А с Беном говорила?

— Ни с кем не говорила.

— Роза, у тебя все в порядке?

Роза зажмурилась, одними губами произнесла «что в лоб, что по лбу» и сказала вслух:

— В полном.

— Если что-нибудь не так…

— Все хорошо. Позвони мне потом, расскажи, как прошла читка во вторник.

— Ладно, — пообещала Эди.

— Как папа?

— Сидит в своем сарае.

— Шутишь?

— Ты думаешь?

— Передай ему привет, — попросила Роза.

— Дорогая…

— «Мистер Пропер» ждет! — перебила Роза и отняла трубку от уха.

В трубке верещал слабый и невнятный голос Эди.

— Пока, мам!

Она медленно вернулась на кухню и устало прислонилась к раковине. Эди на собственной кухне, она — на кухне у Кейт, Мэтт и Рут наверняка покупают чайники от «Алесси» для своей, а счастливые Бен и Наоми вообще не заморачиваются насчет кухни. Роза вздохнула. Она удержалась и не сказала матери по телефону то, что хотела. И знала, что просто не смогла — по давним, давно исчерпавшим себя соображениям преданности и предательства, которые так портят семейную жизнь, по тем же самым причинам, по которым ее мать и сестра матери постоянно созваниваются, а за глаза перемывают друг другу косточки. Роза скрестила руки на груди. Внезапно ее осенило: вместе со слабым лучиком пробудившейся надежды ей подумалось, что мысль насчет тетки — ее удача, и если уж на то пошло, в ненадежной семейной системе поддержки должно быть где-нибудь место для родной тетушки. Роза выпрямилась и положила резиновые перчатки на край сверкающего кухонного стола. А затем в задумчивости вернулась к мобильнику в гостиную.